Лучший

–Не рекомендую, – сказал я, появляясь из пустоты. Некоторое время я наблюдал и даже молчал, но на всё есть конец терпению. Пришла пора появиться, а то Человечек совсем потерял связь с реальностью.  

Человечек, увидев меня, вздрогнул, обернулся, оглядел меня мутным взором и спросил:  

–Почему?  

–Люстра весила чуть больше двух килограмм.  

Человечек моргнул. Он не понимал. Пришлось снизойти:  

–Ты весишь раз в сорок больше. Крепление не выдержит.  

Человечек перекрестил рот, взглянул на потолок, затем на творение рук своих, и опять на меня. Понимание медленно зажигалось в нём.  

–Ну я вас! – на смену пониманию Человечку пришла ярость. Он бросился к окну, распахнул его, вскочил на подоконник.  

Ледяной ветер полоснул по лёгким, закружил его мысли, затрезвил. Человечек вцепился в раму…  

–Опрометчиво, – заметил я, – четвёртый этаж. Долгая боль, реабилитация, возможная инвалидность…и если ты думаешь, что к тебе вернётся жена, пожалеет тебя, то зря. На кой ей менять сытую и счастливую жизнь ради ухода за слабовольным алкоголиком?  

Человечек, видимо, хорошо получил ветром, потому что сполз без спора, сам понял несостоятельность своего решения, вполз в комнату, закрыл окно и тогда вновь обернулся ко мне.  

–А ты вообще кто?  

Я хмыкнул. Эх, Человечек, не надо тебе знать кто я. Не надо тебе знать моего имени и моего происхождения – тебе же легче будет. Я всего лишь служитель Эреба – одного из представителей Смерти.  

Служитель служителя, если хочешь. Служитель служителя неизбежного, если быть точнее.  

–Тебе важно? – спросил я. нас учат не отвечать на вопросы смертных напрямую. На вопросы, связанные с нами и нашим миром, разумеется.  

–Ты ангел! – догадался Человечек, и догадался неверно.  

Если бы я был ангелом, у меня была бы терапия на каждое третье и пятое посещение Людского Царства, двенадцатичасовая рабочая неделя и пара кожаных ботинок! Небесное Царство бережёт ангелов – их мало, они на учёте. А таких как я, подобных мне – в Подземном без счёта, о нас и заботы нет. Оно, наверное, и правильно: зачем тратить ресурсы, если всегда можно поднять другого и сделать его демоном? Первородных, упавших в ту ночь, мы – низшие, и не видим. Видим тех, кого Первородные обратили в числе первых последователей. Но и то за счастье.  

–Пожалуй что ангел, – согласился я. Я на службе. Я должен добиться своей цели. Я должен подтолкнуть этого человека к преступлению против другого человека.  

Службу не выбирают, и покорность слуги – единственный шанс зацепиться за карьерную лестницу.  

–Садись! – радушно предложил Человечек и сел за стол. Его ещё трясло от пережитого, он поискал глазами бутылку с прозрачной, но от того не менее ядовитой для меня жидкостью…–Будешь?  

–Наливай, – согласился я.  

Человечек выпил, подавая мне пример, а я лишь мановением руки заставил напиток исчезнуть – не надо мне этого!  

Человечек приободрился, и спросил:  

–Ты за моей душой, да?  

Ну вот опять. На кой мне твоя душа? Это раньше мои коллеги имели такую привычку и собирали души, выманивали, выменивали, лгали…тогда было интересно. а ныне люди страх потеряли. И с тех пор, как страх потерян, смысла в душах почти никакого. Ведь то хлопоты: ну выманил ты душу, выторговал, и? её и устроить надо, и обеспечить работой.  

Нет, предложение значительно превысило спрос и обесценило душу. Теперь только Первородные демоны таким занимаются и то – из спортивного интереса – не всякую душу возьмут, а интересную. Либо древнюю, либо буйную, либо исстрадавшуюся. А обычная душа вроде души этого Человечка кому нужна и зачем? Выработки никакой, морального удовлетворения тоже.  

–Нет, не за душой.  

–Но ты можешь исполнить моё желание? – Человечек приободрился. Я вот не понимаю, в какой момент люди вообще перестали бояться нас? Не я ведь жалуюсь в гордом одиночестве, но и другие демоны, и друге ангелы смерти. Куда делся страх?..  

–Могу.  

Я правда могу.  

–Но я не для этого здесь.  

Но не буду. Я демон. Пусть и не первородный, но демон. Я здесь, чтобы этот Человечек выполнил моё желание, и был лапочкой. Я не угождаю людишкам. Это людишки угождают мне.  

–А для чего? – кажется, Человечек заинтересовался.  

–Ты несчастен, – сказал я. – Ведь так? так. А знаешь почему?  

–Потому что пью! – Человечек фыркнул.  

Н-да…неожиданно. Обычно на этой стадии, на этом вопросе большая часть моих клиентов начинает объяснять мне, что они сами по себе хорошие люди, но вот эти (правительство, друзья, работодатели, жена – выбирайте каждый кто во что горазд) – делают их несчастными.  

–А почему ты пьёшь? – я устал удерживать ноги на перекладине стула и опустил их на грязный, давно немытый и липкий пол. Ангелам хорошо – они носят ботинки. Демонам хуже – они босые. Нет, демоны покруче рангом босыми не ходят, а вот мы…  

Ничего, будет и на моей улице праздник. Будь и день моего триумфа.  

–Пью…– Человечек задумался. Какая-то глубокая мысль шевелилась в его мозгу, и наконец явилась: – потому что несчастен.  

Я с трудом подавил желание выругаться. По Владыке нам нельзя, по нашему Хозяину тоже, а по-людскому… мы что, люди?! Нет, мы, демоны – безжалостные снобы. От того нам и доверяют работу с людьми. Мы не поддадимся на их мольбы, ибо нас хранит от того наша беспощадность, и на подкуп не пойдём, ибо мы снобы – мы не заключаем сделок с теми, кто слабее нас.  

Этому тоже учат.  

–Ты пьёшь потому что несчастен. А несчастен ты потому что пьёшь? – круг мне не нравился. Этот Человечек должен был найти причину совсем другую, он должен был обвинять кого-то, а не замыкать всё в бессмысленности.  

–Я слабак, – объяснил Человечек. – Моя жизнь пошла…  

Он икнул, поморгал и продолжил тяжёлую мысль:  

–Пошла туда…со школы. Папа говорил, мол, учись, сынок. А я?  

Человечек свистнул. В этом его свисте я услышал тёплые деньки, беззаботность и полную уверенность в том, что всё как-нибудь само собой наладится. Без его, Человечка, участия.  

–Разве не винишь ты отца? – спросил я вкрадчиво. – Он ведь не настоял на том, чтобы ты учился.  

Человечек был мыслями в прошлом. Он видел цветущую яблоню у школьных ворот, видел своих школьных друзей, насчёт которых был уверен абсолютно (где теперь? Какие их лица? ), видел косу нравившейся ему девчонки…  

–Не виню, – отозвался Человечек, под моим взглядом выныривая из омута своей памяти. – Я же это… сам должен.  

–Родители должны направлять детей, – Человечек мне не нравился. Он выглядел как обыкновенный людской слабачок, топившей свою жизнь в пойле, но я с ним уже возился дольше, чем планировал.  

–Но не жить за них, – Человечек назидательно поднял палец вверх, правда, не продержал долго. его ладонь звонко шмякнула о столешницу. – Вот так! сам дурак. Не учился…пошёл туда, куда взяли. Потом армия. Потом Лидка…  

Стандартный набор. Недовольство, нерасчётливость, утрата беззаботности и раздражение по поводу проходящий лет – всё это разворачивалось в сознании Человечка причудливой книгой, страница за страницей, глава за главой. И даже Лидка, призванная быть светлым пятном его жизни, оказалась вдруг совсем не такой.  

–Пилила…– фыркнул Человечек с ненавистью и тоской.  

Он понимал, что Лидка была права, и что терпела она довольно долго. Ему хотелось думать, что терпела она от любви, но его сердце знало – от усталости терпела Лидка.  

–А представь, как могла сложиться твоя жизнь…– я был вкрадчивым, и Человечек не увидел моей ловушки.  

Глаза Человечка затуманились – что ж, на этом этапе они все плывут.  

–Разве ты не хочешь отомстить? – мне нужны смерти, мне нужны их жизни. Я служитель Эреба, и я должен показывать заданные планом цифры. Не все поняли, а я открыл секрет: находишь слабую душу, внушаешь ей ненависть и обиду, плетёшь досаду, и вместо одной жизни забираешь две или три.  

Человечек, затуманившись мною, поднялся с места. Его пошатывало от выпитого и пережитого, но неважно. Он пойдёт, потому что в нём слова смерти.  

–Убью гадину! – проревел Человечек и пошёл к дверям своей квартиры, готовый выйти в мир людей.  

Я выдохнул: хвала тьме! Я уже испугался, что придётся возиться дольше. Человечек был устойчивым, но ничего – я оказался сильнее.  

***  

Я вернулся в контору ненадолго – внести данные о Человечке и взять новое дело, настроение понемногу улучшалось: до конца квартала оставалось ещё четыре недели, а я уже почти выполнил план.  

Это ли непрямой путь к успеху? Эреб должен отметить меня! Я лучший. Это не акт самолюбования, это констатация. Я быстрее всех справляюсь с набором, закрываю цифры по необходимой смерти, расчищаю дорогу новым жизням.  

–Не помешал? – Эреб точно услышал меня. Демон-служитель появился на пороге нашего прибежища, где мы переводили дух, вводили данные и брали новые дела.  

–О…– я подскочил, – добрый день, господин.  

–Да ну, отбрось эти формальности, – посоветовал Эреб, – мы здесь одни. Ребята на деле все. а ты – как всегда вперёд всех!  

Я почувствовал гордость. Не я один считаю себя лучшим.  

–Знаешь, Эреб, я бы хотел поговорить о серьёзных вещах.  

–Конечно, о каких? – Эреб сел на один из стульев, поставленных для служителей вроде меня. Его мантия скользнула, обнажая полоску кожаных ботинок.  

О каких…а он не знает! Он просто хочет, чтобы я просил! Ну ничего, если я доберусь однажды до поста, равного ему…  

–так о каких? – Эреб не был раздражён моим молчанием, но тянуть больше было нельзя. Наглеть так наглеть. Но разве наглость это – просить то, что ты заслужил?!  

–О моём повышении, – решился я. – Я долго думал. Я ведь лучший? Ты сам сказал. Я закрываю все цифры. Я придумал как забирать сразу же нескольких. Сегодняшний мой клиент, к примеру, вышел пьяным из дома. Он хотел покончить с собой и добавить нам забот о его душе, а в итоге он сел за руль и вот-вот собьёт старушку…  

–Сбил, – поправил Эреб. – Но продолжай.  

Я смутился, но заставил себя продолжать:  

–Во-вторых, влетит в ограждение остановки…там две жертвы.  

–одна уцелеет, – снова поправил Эреб, – Небесное просило. Она им нужна.  

–Итого две жертвы, – подвёл я итог. – Два тела. Я свёл две смерти, чтобы не гоняться за ними. Я сэкономил время!  

Замечание Эреба о том, что одну из намеченных делом жертв без моего ведома спасли, я проигнорировал. Нельзя ссориться с начальством.  

–Вообще-то три, – поправил Эреб, – ещё одного добавили от твоего коллеги. Он не справляется с планом, так что – обрушившаяся остановка повредила ещё одного человека.  

Это проглотить уже было сложнее. Эреб понял:  

–Но разве это важно? Мы видим, кто трудится, а кто не справляется. Нам важен общий итог, Смерти он важен. А мы – демоны маленькие, разберёмся как-нибудь во внутренних своих делах.  

–Хотелось бы стать демоном позначимее, побольше, – заметил я обиженно. Я лучший, а они моими руками делают цифры всем служителям Эреба!  

–Это можно обсудить, – заверил Эреб, – кем бы ты хотел быть?  

Хотел бы? Тут и не скажешь. Я хотел бы быть Первородным. У них вся власть. Они видят нашего Хозяина. Они гуляют там, где хотят и берут дела такие, какие хотят. Им позволено менять облик и даже общаться с небесными. Не то, что я горю этим желанием, но я хотел бы иметь такую силу.  

Хотя бы для того, чтобы игнорировать её.  

Но Первородные демоны пошли за Ним и с Ним упали в ту ночь, когда небо окрасилось кровью ангелов, разобщённых чем-то большим, чем простое зло.  

Тогда… что ж, я хотел бы быть просто значимым демоном. Из людского числа, но обращённым. Я хотел бы выполнять свою работу, участвовать в совещаниях. А не иметь в буднях лишь поток заданий до тех пор, пока не кончатся силы и не закончится твоя выработка.  

–Я хотел бы быть служителем Смерти. Не служителем служителя…  

–А равным мне, – улыбнулся Эреб, – что ж, квартал скоро закроется, у тебя не в первый раз уже лучшие цифры и твои решения по тому. Как собрать несколько смертей в одном месте с минимальной затратой ресурсов впечатляют. Пожалуй, ты действительно сможешь претендовать на пост.  

Я выдохнул. Мои мечты исполняются. Трудом я заработал законное! Умом я забираю заслуженное.  

–Выпьем? – предложил Эреб и на столе появились два стакана, наполненных красной дымящейся жидкостью – наше горькое демоническое вино, недоступное живым. Оно состоит не из винограда, а из слёз – наших слёз.  

–За назначение! – Эреб усмехнулся и подал мне стакан. – За твоё новое место!  

И я, забывший первую заповедь демонов: «не верь никому, даже тени своей», совершенно расслабившись, забывшись, потерявшись, выпил стакан до дна».  

***  

Пустой крючок на потолке. На такие обычно крепятся люстры или светильники дёшевого качества. те, что помоднее и получше всё-таки скрывают уродство крепления…  

Уродство?  

Я опускаю глаза вниз, вижу ноги. Босые ноги. Свои? Да. А вот одежда? Не моя.  

Я сажусь. В голове шумит. Надо мной крючок, на полу рядом мерзкие петли-крючки снятой люстры. Кто же её снял?  

Я сам и снял. Пьяный. Вон бутылка под столом и ещё две лежат у мусорной корзины.  

Это тоже я? или уже нет?  

Но постойте, я не мог. Я был демоном. Я приходил уже в эту квартиру, я уговаривал местного Человечка поддаться злодейскому чувству. Когда же я успел сюда вернуться? И зачем?  

–Здравствуй, – знакомый голос. Некоторое время назад он был мягок и ласков ко мне, а теперь холоден и равнодушен.  

–Эреб, что происходит? – я смотрю вперёд и вижу на стене его тень. Его самого здесь нет, но что ж, его благородства хватило, чтобы послать сюда тень. Спасибо большое…  

Чтоб ты горел вечность!  

–Вечность ничего не стоит, – отзывается на невысказанное Эреб. – Также как и ты, как и я…ничего не стоим. Понимаешь?  

–Верни меня! – я силюсь подняться, но не могу. В голове слишком шумно. Били меня что ли?  

–Били, – соглашается Эреб. – Но это ещё ничего, уж поверь.  

–Ах ты…– я пытаюсь подняться, но он не даёт мне. Смеётся. Его смех парализует меня.  

Я сдаюсь. Плачу. Я хотел быть сильным. Я хотел носить ботинки. Хотел иметь его должность.  

–За что ж ты так, ублюдок? – не выдерживаю, прорываю сквозь слёзы вместо отчаянной мольбы.  

Демоны не молят. Даже если они бывшие демоны.  

–Я просто не люблю конкуренции, – отвечает Эреб. – А идея у тебя и правда неплохая…одним махом. Надоело по одному гоняться. Ну бывай.  

–Эреб! – кричу я, но его тень беспощадно меркнет. Вместо неё я слышу шаги, а за шаги появляется мой недавний Человечек.  

Почему он здесь? он же должен уже быть в руках полиции за наезд на остановку и старушку?! Что…  

Я не успеваю додумать. Человечек приближается ко мне и со всего размаха бьёт мне кулаком в лицо. Я слышу хруст и чувствую кровь. Это хрустит мой нос и льётся моя кровь.  

–Гадина! Гадина! – орёт Человечек и отвешивает мне удар за ударом.  

Я пытаюсь кричать. Я пытаюсь отбиваться. Моё тело мне неподвластно. Впрочем, я понимаю почему – это не моё тело. Моими руками Эреб засчитывает новые показатели. Только вот, он не желает иметь конкурента и потому я парализован и вынужден чувствовать боль вместе с этой…  

Лидка, да?  

Человечек убивает её, а вместе с ней и меня. Демон, умерший в теле человека, возвращается в самое начало. И сейчас мне больно. А самое главное – я не могу никого обвинить. Я сам дурак. Я забыл, что демоны предают демонов. Эреб не хотел конкуренции, а я мог её составить. Я лучший.  

Я лучший, и поэтому мою душу запинывает этот пьяный ублюдок вместе с телом несчастной Лидки.  

–Всю жизнь изо тебя сломал! Всю ты мне жизнь погубила! – Человечек орёт что-то невразумительное, ещё недавно он обвинял лишь себя, а теперь обвиняет её – что ж, это уже похоже на то, что я ожидал встретить в нём, придя впервые.  

–Не на…до! – выдыхает Лидка, пытается слабо закрыть нас руками.  

Но куда ей? Он пинает нас по животу, по груди, по спине… я чувствую, что скоро Лидка потеряет сознание, у неё уже что-то лопнуло внутри. И это сейчас разойдётся кровотечением. И я умру. И она умрёт.  

–Сдохни! – орёт Человечек и хватает нас с Лидкой за головы, а затем от души прикладывает об пол…  

***  

Тьма клубится. Во тьме проходит боль, во тьме стихают раны, во тьме нет ничего, что может болеть.  

Я стою в пустоте, глядя на знакомый уже коридор. Я умирал, я был здесь. правда тогда я был не один, нас шло много с той бесславной битвы. А теперь я один. Я мёртв, и я вначале своего пути, и снова мне ждать распределения на работу, и снова подниматься, и снова становиться лучшим, доказывать…  

Попадись мне, Эреб! Я порву тебя в клочья.  

Хотя ты, конечно, к моему возвышению уже будешь стоять ещё выше меня. Ты подлец. А подлецы умеют подниматься.  

Клубится тьма, змеёй оборачивается у моих ног, поднимается всё выше и выше, к самому моему уху. Раскрывается тёмная незримая пасть существа, более опасного, чем всякая змея, и едкий шелест вползает в меня ядом:  

–А представь, как могла сложиться твоя жизнь…  

Я дёргаюсь. Что? этого не может быть. Такого не было. не было в прошлый раз!  

А тьма не унимается:  

–Разве ты не хочешь отомстить?  

Я смеюсь и только отсмеявшись, отвечаю.