Дэян

Очередь растянулась на несколько десятков метров. Забор по обе стороны от неё походил на крепость. Впрочем, яркостью не отличалась и змейка из людей. Мужчины в сером, женщины в чёрном, стояли, почти не шевелясь. Сейчас слишком активных пресекали, отсеивали. Тихий шёпот и аккуратные смешки, предназначавшиеся для своего круга, лишь немного предавали живым статуям жизни.  

Люди сегодня встречались довольно весёлые. Обычно они в таких местах не появляются.  

Мужчина средних лет опустил голову и внимательно осмотрел свои ботинки, иногда поглядывая на толстые каблуки здоровяка перед ним. Этот парень определённо мог позволить себе больше чем он. Дэян выпрямился, отметив, что «каблучок» ещё и выше будет. «К чему мне это? » – подумал он, задрав голову так, что почти новенький котелок чуть не свалился с головы.  

Небо сегодня отличается. Не такое, как было всю прошлую неделю. Голубое, чистое. Птицы пролетают.  

Птицы уж не эксклюзив для взрослого человека, но последние несколько лет они не показываются над городом так часто.  

Как только поля, леса начали накрывать, перекрывая диким животным доступ к естественной пищи, те начали активно мигрировать. Дэян подозревал, что это лишь разговоры, в реальности многих пустили на пропитание людям.  

Каблучок сделал шаг вперёд. Дэян повторил за ним и немного двинул головой в строну, выглядывая из-за плеча мужчины. Заветное окошко было всё также далеко.  

Он коротко вздохнул, думая о предстоящих часах коротких шагов. Его правая рука легонько дотронулась до нижнего кармана пальто. Почувствовав небольшой бугорок, он слегка улыбнулся. Воровать сейчас мало кто решиться, но нервы успокоить стоит.  

Семьёй Дэяну обзавестись не повезло. Точнее детьми. Сейчас за каждого в месяц выдавали пятнадцать плиток. Да и к чёрту. Если их стоимость не увеличится, тогда он не в беде.  

Очередь двинулась ещё на два шага.  

Его затылка коснулся порыв лёгкого ветерка, донеся до носа приятный аромат женских духов. Что-то экзотическое читалось в них. Недорогие, которые может позволить себе каждая. Редко ему встречаются женщины хорошо ухаживающие за собой. У всех разные и в тоже время однотипные одежды, пучок волос, лёгкий макияж, который делается взмахом кисточки туши, некоторые надеваю туфли белые или чёрные. Ему захотелось развернуться, попробовать угадать обладательницу аромата из толпы.  

Дэяну нравилось видеть, как правители смогли плавно искоренить цвета из гардероба, так нежно говоря о вреде токсинов для природы при окрашивании. Люди радостно кивали головками, вспоминая былые времена, когда борьба за чистоту природы была поддержана не каждым. Да, женщины, как люди более чуткие, быстрее прониклись духом блёклости, некоторые мужчины мало придававшие этому значения, продолжали носить ярко-красные галстуки. Дэян же носил серый.  

Плитки, самая главная валюта сегодняшнего времени, появились вслед за изменением цвета. Небольшие, напоминающие блоки в игре «Дженга», тоже чёрного и серого цвета.  

К несчастью любителей поесть от пуза, лимит плиток был ограничен.  

На всю жизнь рассчитано 26 000, то есть, 30 в месяц. Выдавать их начинали с восемнадцати лет, причём не важно, работал ты или нет. Расчёт сделали исходя из средней продолжительности жизнь в 90 лет. Точнее 90 лет исполнилось одному состоятельному господину, признанного долгожителем, который недавно скоропостижно скончался, как говорилось в объявлении на столбе у каждого дома. Подозревали, что можно увеличить количество плиток определёнными махинациями или с помощью денег, которые теперь называются просто монетами.  

На выдаваемые плитки можно было приобрести и вещи кроме продуктов, но это было слишком дорого. Приходилось выбирать между едой и новой хорошей обувью. Это стало прописано ещё одной статьёй в законе. Бумажные купюры начали исчезать. Их продолжали принимали, но это скоро изживёт себя. Убеждение, что за одну монету 4x4 можно взять одну плитку, упрощало дело.  

Монеты эти не имели каких-либо гравировок. Были гладкими. Толщиной миллиметра 2 и очень прочные. Смесь металлов, скорее всего. Внутри содержали какой-то чип подтверждающий подлинность. Проверяли их небольшими сканирующими устройствами, которые издавали короткий писк после проверки. Если монета была поддельной, зелёные экранчик сменялся красным и звучал треск, похожий на разряд тока.  

Сегодня Дэян планировал избавиться от пачки бумажных и перейти на монеты. Получить их можно в специальных автоматах, стоящих около нескольких продуктовых магазинов, на тонких ножках. Пластиковую карточку, которую выдают в конце рабочей недели, нужно вставить в проём, находящийся в шарообразной голове автомата. На его счету всегда 8 доступных монет. Вот за них можно было приобрести гораздо больше, чем за плитки. Многие копили на новые квартиры или улучшение старых. Машины и всякую мелкую технику. Предметы, по типу очков для улучшения зрения, тоже приобретали за монеты.  

Работал Дэян в массажном салоне. Наплыв клиентов в последние дни заметно увеличился, после объявления о волшебных 20 сеансов ортопедического массажа, который поможет избавиться от десятка лишних килограмм. Это была и вправду действенная процедура, но люди с кошельками полными монет и гигантскими животами не совсем понимали, что стоит приложить и свои усилия. Поэтому 20 сеансов превращались в 7, и клиенту сообщали, что массажист повредил руку, другого такого профессионала нет, приносим извинения. Идите к другим.  

В большинстве своём работа мужчине нравилась. Это была самая подходящая работа. Его работа. Фирма небольшая, частная, монеты распределялись честно, нежели работая на государство, где фиксированный доход восемь монет.  

Ещё он хотел накопить на поездку в другой город, находящийся как можно дальше от этого. Позволить это себе могли не многие. Если взять общую массу людей, то выйдет больше половины ограниченных. Монет требовалось много и благодаря полученному образованию, эта затея казалась возможной.  

Прошло полчаса, как Дэян стоит в очереди. За плечом Каблучка показалась табличка «Плитки». Через минуты три Каблучок попрощался с кем-то и ушёл. Замечательно. Дэян не хотел больше его видеть. Пришла его очередь.  

– Здравствуйте, – приятным голосом сказал парень, чья голова виднелась из небольшого окошка, – сколько вам ПП?  

Последнее он как-то тихо выдохнул, и мужчине потребовалось несколько секунд, чтобы разобрать сказанное  

– Столько, сколько возможно, – сказал он, вытягивая из кармана пачку бумажных.  

Паренёк хмыкнул и приподнял на мгновение брови, бросив недоверчивый взгляд на Дэяна. Потом, медленно и аккуратно взял пачку и исчез, нырнув куда-то вниз.  

– Вот ваши восемьдесят четыре ПП.  

Лицо парня полностью заслонила чёрная коробка. Она идеально прошла через окошко. Передав её мужчине, он высунул голову вслед за ней.  

– Вы будете переходить на карточку?  

– Да, но сегодня у меня нечем за неё заплатить.  

– Я так не думаю.  

Для Дэяна это прозвучало дерзковато. «Да что за дело этому мальцу? »  

Парень протянул руку с карточкой. Не с той, про которую они говорили. Такие карточки используют как ключи.  

– Берите. Инструкция на бумажке.  

– Чего? – он взял ключ-карту в руки.  

– Пропустите следующего.  

Дэян сделал шаг в сторону, и его место заняла женщина. Он удостоил её быстрым взглядом и развернувшись на каблуках, пошёл. Хотелось быстрее оказаться дома.  

– Инструкция на бумажке, – пробормотал он.  

Держать коробку двумя руками было тяжело, поэтому повертеть карточку в руках было почти невозможно.  

Он шёл по очень оживлённой улице, то и дело встречаясь взглядом с прохожими. «Так».  

Его взор устремился на выпирающую из стены стойку в виде столика скорее предназначенную для цветов, чем для его задумки. Подошёл к ней и разместив коробку, взял карточку двумя руками, рассматривая её. Тонкая, миллиметр толщиной, без каких либо знаков, гравировок, легко помещалась на ладони.  

Вначале никакой бумажки замечено не было, но вскоре обнаружил ту слабо прикреплённой к одной из сторон карты. Чтобы отделить её потребовалось несколько секунд. Ноготь Дэяна не мог зацепиться за неё.  

– Получилось…  

Перевернув её, он встретил еле-еле виднеющиеся буквы. Шёпотом прочитал:  

– Поздравляем! Теперь Ваша жизнь может стать ещё лучше. «Ещё? Это не предел? »  

Он хохотну, повертев карточку, и прочитал адрес, вернувшись к бумажке.  

– Б13. Шестая синяя плитка, – приподнял бровь. – Впервые слышу. Придумали тоже. И эти слова. Выдадут дополнительные плитки?  

Дэян глянул в сторону, проверяя, не наблюдает ли кто за ним. Вся эта история с получением была для него неожиданной. Разве карточки не выдавали прямиком из киоска? По крайней мере, никто из его знакомых такой способ получения не застал.  

Сунув карточку с бумажкой в карман и прижав коробку к груди, мужчина продолжил путь домой. Получение монетной карты легко может дождаться завтра.  

Дорога домой, как и весь город сейчас, была покрыта серостью домов и людей. Он шёл не спеша, как любил. Сегодня Дэян старался всё делать неторопливо. Неторопливо поворачивать голову, неторопливо писать, неторопливо и внимательно наблюдать за происходящим вокруг.  

Работу свою он тоже выполнял неторопливо. А вот мысли чаще проносились в его голове бурными потоками. Одна мысль, еле успев логически подойти к концу, сменялась другой. Эти мысли были о природе, каких-то незначительных вещах, как может показаться на первый взгляд. В этих незначительных вещах ему нравилось копаться, постепенно докапываясь до глубин чего-то большего. Сейчас, конечно, голову мужчины занимала карточка. Казалось, что может выйти из этого? Обычное получение, но теперь это может стать чем-то значимым.  

Он снова сталкивался взглядом с прохожими. Это тоже было им любимо. Любовь к гляделкам. Почти всегда люди удерживали контакт секунды две, но кто-то осмеливался на большее время.  

Идти до любимой квартиры оставалось меньше десяти минут и только теперь, вместо жилых однотонных домов, стали появляться яркие товарные витрины.  

Дом его находился на одной из самой оживлённой улице и, как всегда это устроено, магазинов было больше чем во всём городе. Центр только этим и выделялся.  

Под ногами почувствовалась идеальная гладкость каменных ступеней. Перед подъездной дверью их было несколько штук, и только Дэян собирался коснуться круглой ручки, как та сама провернулась, и дверь, чуть не задев его нос, распахнулась. Он собрался вежливо возмутиться, но это отошло на второй план. Мужчина впервые за несколько лет увидел человека в шортах и футболке. Это была девушка, что поразило ещё больше. Цвет её необычной одежды, как и полагалось, был чёрный. Дэян машинально перегородил ей дорогу, с присущей ему внимательность, принялся открыто рассматривать девушку. Та, видимо привыкла к такому поведению в свой адрес, цокнула языком и грубо оттолкнула его. Быстро преодолела подъездные ступени и зашагала вдоль по улице.  

– Как смело, – улыбнулся мужчина, провожая её взглядом.  

Он вернулся к ручке и вошёл в подъезд. Здесь было довольно приятно. Солнечный свет попадал через окна и падал на гладенькие ступеньки. Благодаря открытому окну, было свежо. Всё это вполне привычно для Дэяна и он, немного подпрыгивая, преодолел пять лестничных пролётов и оказался около своей двери, немного обшарпанной годами и такой родной. Ручка была массивной, металлической, выбивалась на фоне тёмного дерева двери. Ключ он не использовал, поэтому вошёл просто повернув её. Перед уходом мужчина поменял местами некоторые предметы, что придало квартире ощущение чего-то нового.  

Всё, что было внутри, включая даже его одежду, оставили родители. После их смерти, более пяти лет назад, Дэян не решился принести в дом хоть что-нибудь новое.  

Ему нравилась одежда отца, да и размером они не отличались. Многое он не носил, оставив рубашки висеть ровным рядом в шкафу.  

Родители любили путешествовать. Не далеко, в дальних странах не бывали, но им удавалось всегда раздобыть что-то эдакое, западающее в душу, предметы с которыми не хотелось расставаться. Особенно после того, как узнаешь историю этой вещи. Вот наткнулись на эту маску арлекина, когда прятались в торговой лавке от сомнительных личностей. Подсвечники, бюсты неизвестных людей, деревянные доски с гравировкой, посуда, полотенца сотканные вручную – всё использовалось и было любимо. На бюст, в конце концов, можно шапку натянуть или, как он обычно делал, котелок.  

Небрежно сняв обувь и отставив её назад, Дэян зашёл в кухню и водрузил на стол коробку с плитками. Выудил из кармана бумажку с карточкой и положил их рядом.  

В квартире было три комнаты, включая зал, спальню родителей и его. В родительскую спальню он почти не заходил, а дверь в неё старался держать закрытой.  

Он предпочитал хранить верхнюю одежду в шкафу своей комнаты и, войдя туда, неспешно стянул сначала один рукав, потом другой.  

Его комната резко выделялась на фоне других комнат. Здесь не было ни масок, ни диковинных статуэток. Простые бежевые стены, почти голые, с одним плакатом о бережном отношении к природе, кровать для одного человека с белым бельём, шкаф для одежды, стеллаж для тетрадей. Его тетрадей с записями. Что-то о своей жизни, что-то из фантазий.  

Стеллаж этот доставал почти до потолка и половина полок была заставлена. Иногда Дэян стоял напротив него, разглядывая цветные корешки, вспоминая времена связанные с той или иной рукописью. Он только смотрел. Никогда не перечитывал. Сейчас тоже решил уделить этому занятию время. Так он и стоял, пока громкий автомобильный гудок с улицы не обозначил конец ритуала. Взглянув на окно, мужчина вернулся в кухню.  

Вокруг круглого стола разместились такие же стулья с круглыми сиденьями. Их было три. Мамин, папин и его. Он всегда сидел между ними. Их единственный и любимый.  

Дэян сел на своё место. Вздохнул, ещё раз окинув взглядом пустые места, отодвинул чёрную коробку подальше, взял карточку с бумажкой в руки. Снова прочитал не изменившиеся слова. Отложил.  

– Может быть, я тысячный покупатель и мне полагается необычная карточка? В самом деле?  

Его голос исчезал в тишине квартиры. Он знал, что некоторые люди, находясь одни, разговаривают с собой шёпотом. Еле слышно. Дэян же говорил так, словно находился в компании людей.  

Воспоминания о родителях уносили его в прошлое. Когда они красочно проводили время вместе. Многие проблемы обходили Дэяна стороной. Познать некоторую тревогу школы ему не выпало. С пяти лет он начал изучать дурацкую школьную программу. Когда остальные дети оканчивали тринадцать классов, уже по новой системе, он проходил их за девять с половиной, каждый день узнавая по частям материал.  

Болезням тоже не удавалось подбираться к нему и за это нужно отдать честь лечебному массажу его отца и мамы. Дедушка с бабушкой посвятили значительную часть жизни изучению методике со всего мира, передав своим детям, маме. Сейчас такое, Дэян уверен, никто позволить себе не сможет.  

Школьные экзамены мужчина сдал почти идеально. Пришлось, конечно, дожидаться подходящего возраста. Принимать почти пятнадцатилетнего мальчика не хотели. Сдавал язык, счётную науку, науку о человеке и науку о мире. Поступать в заведение выше школы он не планировал. Благодаря превосходным знаниям о оздоровительном массаже ему удалось быстро впечатлить владельца одного из салонов. Так, с двадцати лет он и занялся этим. Добавились новые обязанности и пришлось год потратить на дополнительное образование для сертификата, который требовали клиенты. Но это пустяки. Ему нравилась работа. Это ещё одно воспоминание о родителях, которое навещает его каждый рабочий день, согревая и предавая сил.  

Часы обозначили шесть вечера, а это время набить желудок чем-нибудь вкусным или просто каким-нибудь. Чтобы добраться до холодильной камеры Дэяну стоило только протянуть руку. Для удобства, компактный белый ящик он водрузил на стул, кажется из городка в шестнадцати часах езды. Светлое прочное дерево гармонировало с холодным белым.  

Левая рука лёгким движением распахнула дверцу и глазам предстали три лоточка, обмотанные прозрачной плёнкой. В одном угадывалась рыба, которую и взял мужчина. Распаковав её закинул в сковороду на плите. Она, рыба, была очищена, одно красное филе, от которого несло характерным запахом. Немного масла из пластикового бутылька, зелень, слегка потемневшая из другого контейнера, пара минут и его ужин готов.  

Приготовив тарелку и взяв вилку, Дэян аккуратно перенёс блюдо в гостиную, устроившись за низеньким, но добротным тёмным деревянным столом и уселся в кресло, поскрипывающее от каждого движения.  

– Эй, поставь мне что-нибудь, – он расслабленно провёл по поразительно тёмным, почти чёрным, волосам.  

Широкий чёрный холст напротив мужчины мгновенно среагировал, выполнив приказ.  

– Канал номер семнадцать, – сказал приятный бесполый голос.  

– Вижу.  

Через полчаса просмотра про непроходимые и смертельно опасные джунгли, Дэян закончил с едой и, поглаживая живот от удовольствия, развалился в кресле. Ничего нового из этого выпуска он не усвоил. Наслышался за свою жизнь.  

– Эй, Давай новости что ли.  

– Канал номер тринадцать, канал номер семь, канал…  

– Номер семь, давай семь.  

– Роман, пришло время показать зрителям рецепт всем доступного блюда, – вскинув руки, сказала ведущая, одетая в чёрный костюм.  

– Всё как всегда, – вздохнул зритель. – Канал номер тринадцать, Эй.  

Несколько минут мужчина наблюдал за разборками соседей, один из которых потерял хомяка обвиняя другого в краже или того хуже. Они очень красочно материли друг друга, поэтому хотелось задержаться подольше, уже даже проникаясь к одному из них. Но был прямой эфир и матерную лавочку, к сожалению, прикрыли.  

Ещё около получаса он наблюдал за мирными событиями сегодняшнего дня.  

– Несчастный случай произошёл с одним из наших горожан. Вероятно женщина наблюдала восход солнца сегодня утром на крыше дома, расположенного почти на окраине города но, как выяснили наши эксперты, оступилась. И что вышло, то вышло.  

Дэян хохотнул после последней реплики репортёра, но мгновенно заткнулся, когда на пару секунд показали запись с телом мёртвой женщины.  

Её тело. Это была ложь. Она точно не упала. В чёрном костюме, в белой рубашке, она лежала, распростёршись, но складывалось впечатление, что кто-то приложил руку к её позе. Лицо повёрнуто к зрителю. Большие карие глаза открыты, стеклянно смотрят в камеру. Волосы, начиная от виска и почти доходя до затылка, были выдраны, обнажая бледно-розовую кожу головы.  

Кадр резко скользнул вдоль правой руки. Кисть отсутствовала. Кость желтоватым пятном предстала глазам Дэяна, что заставило того вжаться в кресло.  

Видео длилось меньше пяти секунд. Достаточно, чтобы засесть в разуме внимательного наблюдателя на долгое время.  

Снова вернулся ведущий. Его взгляд нервно скользнул за камеру.  

– Чёрт, – нервно выдохнул Дэян, – да это кроме меня никто и не заметит.  

Он пристально всматривался в следующие кадры новостей. Рассказы про новый стиль ношения одежды, ещё какой-то хлам.  

Вдруг ведущий пропал и вместо него проскочила картинка. Ярко-красная, с белым символом посередине. Дэян, резко выпав туловищем вперёд к экрану, бросился к нему, стукнувшись коленями об пол.  

Ведущему что-то прошептали.  

– Извините, уважаемые зрители, – улыбнулся, обнажая ровные зубы, – обычные технические неполадки. Предлагаем вам переключиться на другой наш канал. Там продолжатся интригующие события дня.  

– Хе-хе. Обалдеть, – мужчина развалился на полу под звук помех. – Неужели кто-то сумел пробраться куда нужно? Наконец-то.  

Он встал, охая. Побрёл в сторону своей комнаты.  

– Эй, выключи это, – прикрикнул он через плечо.  

Холст смолк и квартира погрузилась в предночную тишину. Дневной свет, который свободно проникал в комнату, исчез. Щёлкнув выключателем, Дэян наполнил пространство искусственным светом. На ходу расстёгивая белую рубашку, подошёл к массивному шкафу, распахнул и его. Цветное царство приветствовало его, шелохнувшись на вешалках. Задержав взгляд на каждой вещи, выбрал темно-зелёную бархатную рубашку с хаотичными белыми линиями, и жёлтые шёлковые штаны. Его пальцы тяжело справились с пуговицами, постоянно соскальзывая с них.  

– Надеюсь, не я один так и поступаю...  

Теперь он подошёл к стеллажу. К этому моменту вспыхнувшие эмоции улеглись. Сейчас ему требовалось напомнить себе кое-что важное.  

Начиная с верхней полки, с самой первой ветхой тетради, почти не касаясь, водил указательным пальцем по корешкам, обращая внимание на даты и выглядывающие цветные рисунки на обложке, кратко описывающие описанный период времени.  

Пальцы коснулись шероховатой поверхности ярко-красной обложки. Дэян выдвинул тетрадь из общей массы и наклонив голову, лучше рассмотрел обложку.  

На ней квадратик белой бумаги, приклеенный ради изображения символа на нём. Серые глаза мужчины на мгновение расширились и вспыхнули.  

– Символ правды. О, да, – прошептал он. – Кто же хочет передать привет?  

Сделал несколько шагов назад, не отрывая взгляд от тетради. Она была раза в два тоньше остальных. Когда колени уткнулись в бортик кровати, он бессильно плюхнулся на неё. Сел.  

Записи были сделаны в его четырнадцать лет. Славные времена. Из сложенных страниц торчала закладка. Яркая карточка с павлином. Открыв страницу при помощи неё, он погрузился в воспоминания.  

Его почерк всегда был крупным и размашистым, но придерживался разметки, никогда за поля не выходя. Ещё в раннем юношестве ему нравилось украшать страницы, а после тринадцати эта затея пропала. Листок с датой в начале, которая была подчёркнута зигзагом, был единственной облагороженной записью. День, обозначенный закладкой, был шестнадцатое августа. Прошло двадцать лет с того дня и Дэян помнил только то, что этот день отличался от других. Запомнил, что потратил около четырёх часов, описывая всё и пытаясь разобрать с открытиями, которые преподнесли его родители.  

День в дневнике начался с несвойственного маме поведения. С самого утра она напевала совершенно незнакомую и слабо разбираемую мелодию. Иногда казалось, что в ней пробегали слова. Мама даже не заговорила с ним после пробуждения, что было нисколько не свойственно ей. Такая обычная и привычная вещь. Тогда он пошёл в ванную, запер за собой дверь, включил воду так, чтобы напор перекрывал звуки пения. Папу он не встретил. Спит ещё. Возможно ли, что мама просто не заметила его? Слишком увлеклась. Да, так увлеклась и не заметила в шаге от себя сына, почти с её рост, громко пожелавшего доброго утра. После лёгких утренних процедур Дэян, выйдя из ванной, наткнулся в коридоре на отца с ещё сонным видом.  

– Здравствуй, папа, – полушёпотом сказал он, слегка улыбнувшись.  

Отец ответил ему своей обычной улыбкой, потрепал мальчика по голове и удалился в туалет.  

Из кухни доносился мелодичный напев песни. Ничего не изменилось, поэтому он принял решение всё же пройти в гостиную. В воздухе стали угадываться ароматы завтрака.  

Мальчик прошёл и под ногами привычно скрипнул пол. Обойдя кресло, устроился на диванчике около него. Перед ним на столе стояла тарелка с белой кашей, кусочками ягод и чего-то ещё. В другой тарелке, побольше, были разложены бутерброды. Всё почти как всегда. Мама ещё была на кухне. Теперь мелодия начала проникать в сознание Дэяна. Чтобы отвлечься он начал крутить что-то своё. Взял ложку, расположенную прямо под рукой и обратил всё своё внимание на еду.  

Что-то бухнуло в кресло. Это явился папа. Он тоже принялся за содержимое в тарелке.  

– Эй, ты чего там? Идёшь? – негромко позвал мужчина маму.  

Она не ответила. Спокойно прошла в комнату не переставая напевать. Села в своё кресло и последовала примеру семьи. Дэян смотрел на отца, стараясь заметить на лице удивление, но ничего в нём не изменилось. Будто ничего не изменилось. Мама ела безучастно. Никакого внимания не уделяла им. Никогда мальчик не ел в такой тишине. Всегда найдётся вопрос или история, а тут глухое мычание, которое смолкала, когда открывался рот для доступа еды.  

Дэян не отрывал глаз от тарелки.  

– Пап, что это такое? – пришлось приложить усилие, чтобы вымолвить слова.  

Отец глянул на него, продолжая жевать. Мама тоже сделала это, отчего в горле мгновенно возник тяжёлый ком. Будто вату запихали.  

– Меня это пугать начинает.  

– Дэян, ешь или иди к себе, – быстро протараторил отец, вложив в слова толику раздражения, что заставила мальчика вжаться в диван.  

Раньше никогда с ним так не разговаривали. Он быстро доел, отнёс посуду на кухню и последовал приказу папы.  

Закрыв дверь и почувствовав себя в безопасности, сел за стол, притянув лежащую на краю тетрадь с ручкой. Это происшествие должно быть здесь.  

Писал быстро. Почти закончил, когда в дверь постучали. Родители всегда стучали. Он отодвинул рукопись и встал со стула. Ручка бесшумно дёрнулась и вот, в комнате появился папа.  

– Мда.  

Отец казался каким-то растерянным. Обежал взглядом светлые стены. Развернулся, закрывая дверь и тяжело вздыхая.  

– Что с мамой? Что это за фигня? – не выдержал Дэян.  

– Давай уж без фигни.  

Последнее слово он произнёс передразнивая.  

– Испугался, да?  

Мальчик кивнул.  

– Всё хорошо. Это на один раз. Представь, что сегодня наша мама не снами. Сегодня её будто не будет.  

Отец провёл рукой по волосам и сел на кровать, лицом к сыну.  

– Возможно, ты заметил. В нашем мире происходят изменения. Они не страшные и почти прозрачные, но твоя мама, вчера, сделала их немного цветными. И понимаешь, некоторые люди исказили или убрали эти воспоминания, это я не совсем понял. Мне она написала письмо, и ночью оно было мной прочитано. Я не могу и пока не хочу делиться с тобой всем, уверенно что-то утверждать, – он дотронулся до плеча мальчика своей большой и сильной рукой. – Дэян, ты смышлёный ребёнок. Некоторые факты ты можешь не принять, но точно догадаешься. Как хорошо, что ты жил в компании нас с мамой. Не засоряя мозг ложными историями других взрослых или детей.  

– Папа, это странно, мне кажется. Маму наказали? Ей стёрли воспоминания? Всё это странно и в голове не укладывается. Не по себе, – он отстранился от руки отца, наклонившись в сторону.  

– Знаешь, как только ты достаточно созреешь, в подарок от меня получить книгу. Она уж слишком похожа на нашу жизнь.  

– Па-а-ап, к прозрачным изменениям имеет отношение то, что ты стал носить серое за пределами дома? Мама, я заметил, только обувь носит яркую. Как обычно.  

Отец сжал губы глядя куда-то в сторону.  

– Хотел бы я, чтобы она не перестала их носить.  

На следующий день поведение мамы вернулось в норму. Весь предыдущий вечер Дэян покидал свою комнату в случае крайней нужды. Папа, вскоре после разговора, ушёл на работу, оставив ребёнка и необычную маму наедине.  

Дэян не вспоминал предыдущий день, вёл себя спокойно, болтал, как всегда. Вышедший встречать отца сын, замер, увидев мужчину, натянуто улыбающегося, с коробкой с парой чёрной обуви в руках.  

Следующие дни в дневнике описывают состояние мамы и мысли Дэяна о рассказе отца.  

Ему было четырнадцать лет и от него не ускользали некоторые странности в поведение людей.  

У мальчика были знакомые парни, живущие по соседству. Одному из них, Виктору, было шестнадцать лет. В одно время из него вылетали бредовые фразочки. Причём он делал это так, что по началу, слух не резало и внимание не привлекало.  

– Дэян, Дэян, – громко скажет юноша и больно обрушит свою ладонь тому на плечо, – не понял ещё скряга, какая жизнь настала.  

Дэяну оставалось непонимающе моргать. С остальными Виктор вёл себя идентично. Его считали самым немногословным, а теперь вся инициатива разговора была на нём. И, когда наставало время прощания, его взмахивающая левая рука блестела появившимся множеством колец.  

Дэян редко виделся с ними. Предпочитал компанию родителей или самого себя. Поэтому из-за пропасти между их встречами в глаза ему стали бросаться изменения и за другими мальчишками. Они всегда радушно принимали его, но теперь, вместе с дружескими объятиями стали проскальзывать фразочки, будто они должны отпустить Дэяна домой с новыми мыслями, со своими мыслями. И тогда мальчику, которого обхватывали за плечи пары чужих рук, рассказывали о действительно верном пути в жизни, становилось страшно.  

Их простые разговоры обо всё понемногу переходили в непрямые провокации и манипуляции. И некоторое время спустя Дэян принял решение свести общение с ними к нулю. В последнюю встречу, которая произошла случайным образом, он узнал, что подтолкнуло знакомых к изменению.  

Причиной были картины. Раз в две недели неизвестный художник представлял их внимательным зрителям. Они могли появляться на улице, неаккуратно приклеенные на подъездную дверь. Одна могла валяться у входа в магазин или в тёмном закоулке. После настырности мальчишек их и стал замечать Дэян.  

Раньше разглядывать двери ему и в голову не приходило. А теперь, наткнувшись на новое создание, всматривался.  

Картинка была размером с почтовую открытку. Глаза цеплялись за чистое голубое небо, за яркую траву, а после, за величественное, с раскидистыми ветвями дерево. Это была яблоня, которая сохранила на себе одно яблоко. К нему тянулось какое-то существо. Мальчику пришлось почти носом прикоснуться к изображению, чтобы лучше разглядеть чудовище. Это определённо был дракон с тонким и гибким телом, как у змея. Пасть, вмещающая в себя огромное количество зубов, была раскрыта, а яркие жёлтые глаза жадно смотрели на почти сорванный плод. Тонкие, тёмно-фиолетовые, почти чёрные пальцы, с аккуратными острыми когтями, были покрыты золотыми кольцами.  

Скользнув взглядом по стволу яблони, Дэян увидел массивную золотую клетку, и пёстрого попугая в ней, тяжело склонившего свою голову. На груди птицы, с подтёками краски красовалось слово «ты».  

Дэян, с лёгкой улыбкой, отступил на пару шагов от изображения. Посыл понятен. Он продолжал смотреть на творение чьих-то рук, поражаясь, какой эффект это могло произвести на некоторые умы. Наконец решившись приблизиться к двери, повернул знакомую ручку, вошёл в дом.  

Несколько лет спустя картинки начали исчезать. Они продолжали меняться, но количество их уменьшалось. Дэян старался замечать каждую, и на последних из них повторялся символ, который он почти игнорировал.  

Мужчина перевернул последний листок с записями. Дальше тетрадь была пуста. Воспоминания освежились, вернулись некоторые детали. Мама наткнулась на то, с чем столкнулся каждый житель этого мира.  

Теперь он растянулся на кровать, положив рукопись на живот. Голова полностью забитая, требовала разгрузки, поэтому, кроме как сна, Дэян не рассматривал другие варианты.  

Изловчившись, он залез под одеяло, удобно устроив голову на подушке. Тетрадь соскользнула на пол. Комната, которая наблюдала за жизнью своего обитателя, погрузилась в сон.