Кашель за стеной

Каждое утро за стеной её спальни раздавался кашель. Долгий, надсадный, обреченный кашель, который не давал больше заснуть.  

– Да что ж такое-то, — раздраженно скинув с себя одеяло, Ника вскочила с постели. Громко топая пятками по полу, на соседей снизу плевать, пусть тоже просыпаются, она прошла в кухню и включила кофеварку.  

На часах было пять тридцать утра. Ещё целый час можно было спать.  

Пока чашка заполнялась ароматным кофе Ника слушала, как надсадный кашель переместился на кухню. Звукоизоляция в доме оставляла желать лучшего.  

– Прибить бы этого риелтора, не предупредившего о живущих за стеной соседях, — прошипела она, стоя у окна с чашкой кофе.  

Ника переехала в этот дом совсем недавно и ещё ни с кем не успела познакомиться. Да она не особо и стремилась. Ну что за блажь такая, думала она, знать всех, с кем живёшь рядом. Главное жить тихо, ни кому не мешая, вот он девиз современного соседства.  

Выпив кофе, не спеша собравшись, всё же в раннем подъёме есть свои плюсы – не нужно в панике бегать по квартире, Ника ушла на работу.  

Возвращаясь вечером после работы она увидела у подъезда машину скорой помощи.  

Пожав плечами, Ника вызвала лифт и поднялась на свой этаж. Едва открылась дверь она увидела, как из соседней с ней квартиры выносят носилки. На них лежала старушка и надсадно кашляла, прикрыв рот смятым в руках платком. Она бросила  взгляд на Нику и грустно улыбнулась. Санитары с носилками скрылись в лифте, а фельдшер сказал женщине, живущей напротив Нике, адрес больницы, куда повезут старушку. Когда дверь лифта закрылась она, посмотрела на Нику и, качая головой, сказала:  

– Вот так вот живёшь, живёшь эту жизнь, а скорую помощь вызывают соседи.  

– А она что же, совсем одна? — спросила девушка, перед глазами которой стоял образ старушки на носилках.  

– Да как бы одна. Сын у неё есть, да вот лет десять как носу не кажет. Где он, что он, мать знать не знает. И ему на нее плевать. Ух, увидела бы этого паразита, все уши поотрывала бы. Мать уже второй год болеет, а ему и дела нет, — горячилась соседка, держа в руках листок с адресом. — Ну вот и кто её навещать-то будет? Дочка в командировку уехала, меня внуками обвешала. До навещаний ли мне.  

– А давайте я буду навещать, — внезапно сказала Ника.  

– Ой, деточка, вот было бы хорошо. Старухе-то много не надо, а вот знать, что кому-то не безразлична, это дорого стоит.  

Оказавшись в своей квартире Ника удивленно смотрела на бумажку с адресом. Зачем она это сделала? Никогда она не замечала за собой сострадания и участия. Живи тихо, не отсвечивай – был её девиз по жизни.  

Но, не смотря ни на что на следующий день, отпросившись с работы пораньше, Ника поехала в больницу. Войдя в палату она смущенно поздоровалась и присела на табуретку возле кровати старушки.  

– Я не знала что вы любите и принесла вам груши, — проговорила девушка, выкладывая фрукты на тумбочку.  

Старушка улыбнулась и, хотела что-то сказать, но кашель не дал.  

– А я каждое утро смотрю в окно, и вижу как ты спешишь на работу. И вечером вижу как возвращаешься. Тоже одна, как я, — приговорила старушка, когда кашель отпустил её.  

– Да, пока, одна. Но у меня ещё есть время, — ответила Ника, пожимая плечами.  

– Время. Оно так скоротечно, что оглядываясь назад думаешь, как же оно успело так быстро пробежать. Вот и я когда-то была так же молода и легка, как ты. А сейчас вот лежу беспомощной старухой, — и опять кашель не дал ей говорить.  

На следующий день Ника пришла снова. И через день тоже. И так всю неделю она посещала Наталью Львовну, с которой даже подружилась. Она оказалась очень весёлой старушкой, чья жизнь была наполнена интересными моментами.  

"Жаль, что я не писатель. Это ж целую книгу можно написать о жизни этой жизнерадостной женщины", — думала девушка, с улыбкой выходя из больницы.  

Она уже представляла как Наталью Львовну выпишут из больницы и они вечерами будут пить чай. Девушка будет рассказывать ей как прошёл день, а старушка будет вспоминать смешные истории из своей жизни. Ведь нельзя, чтобы такие хорошие люди пили чай в одиночестве.  

А когда пришла на следующий день, то кровать Натальи Львовны была пуста.  

– Бабушку выписали? — обрадованно спросила Ника соседку по палате.  

– Выписали. На тот свет выписали, — ворчливо ответила соседка, отвернувшись к окну.  

Наталья Львовна умерла тихо и одиноко. Так тихо и одиноко, как и жила последнее время. Откуда ни возьмись приехал на похороны сын. Здоровый, холеный детина под ручку с такой же здоровой женой, которая хищными глазками осматривала квартиру. Она окинула Нику презрительным взглядом и, скривив губы обратилась к мужу:  

– Ты знаешь эту девицу?  

– Погоди, не мешай, потом, — отмахнулся он.  

Нике стало до тошноты противно и она ушла, не оставшись на поминки. Стоя у окна в своей квартире она смотрела вниз, как расходятся те, кто пришёл почтить память ушедшей. И ей стало так грустно и тоскливо. Ведь пол года она слушала за стеной кашель и в голову не пришло, что там человек до того одинокий, что не с кем вечером выпить чаю.  

– Собаку что ли завести, чтобы дома кто-то ждал, — подумала девушка, вытирая слезинку, катившуюся по щеке.