Храм / Homo Sicarius. Сторона А. По ком звонит колокол.

Что не продано – то украдено.  

Что не выпито – то разлито.  

Где-то все провоняло ладаном.  

Где-то черти стучат копытами.  

А на площади сотни виселиц.  

То-то люди придут потешиться.  

Между теми большая разница.  

Кто повешен, а кто повесился.  

«Марионетки» – «Вот такая история»  

Впереди завиднелся мост через небольшую речушку, за которой начинались земли поселения. По правую сторону вдоль дороги шла лесополоса, а по левую, до реки луга и лесной массив, а уже за мостом поля, засеянные овощными культурами. От города их отделяла полоска деревьев, над которой возвышался верхний ярус колокольни с высоким шпилем.  

В прошлый раз я увидел это, когда мы въехали на мост и сейчас мне было интересно произойдет это снова или нет. Перед мостом Риддик сбавил скорость, а я впился глазами в деревья и колокольню. Да, все повторилось как в прошлый раз. Значит мне не привиделось. То, что было перед моими глазами на секунду расплылось, а когда проявилось вновь, качнулось несколько раз из стороны в сторону, словно дрогнула пленка в кинопроекторе.  

Объяснений тому, что увидел найти я не мог и не особо старался, мне просто интересно было увидеть это явление еще раз. Я не стал ничего говорить Риддику, а снова уткнулся в планшет, но не на долго. Ровно настолько чтобы убедиться, что интернета уже нет.  

Это место казалось мне странным и в тоже время интересным. Клемниц имел статус города, хотя сейчас большую его часть занимало поселение. Я нашел в интернете всего несколько строк об этих краях, короткими справками и упоминаниями. В шестидесятых годах часть земель выкупила община «Рассвет», которая за полвека сильно разрослась, продолжая скупать городские земли и поля, мимо которых мы ехали, принадлежали общине.  

От самого города осталось совсем немного и даже та территория, которая принадлежала ему, по большей части была заброшена. Я вроде как был рад, что не придется задержаться здесь надолго и в то же время мне было жаль пропавшей возможности осмотреться в этих краях. Все вообще случилось нелепо. Мы ехали впятером, всей бригадой на работу в тот самый Храм, колокольня которого виднелась за деревьями. Наш шеф связался с нами, когда мы были уже в пути и попросил меня и Риддика на несколько дней вернуться.  

Я много, где побывал, но это место действительно выглядело странно. На въезде по обе стороны дороги выстроилось два десятка домов, из которых жилым выглядел только один. Остальные покинули много лет назад, и они успели обветшать. За домами оказалась небольшая мощеная булыжником площадь. Именно там находилась церковь и заброшенная двухэтажная ратуша. С другой стороны площади стояли еще два здания. Одно без крыши с заколоченными досками оконными проемами, а второе в хорошем состоянии с вывеской «мини маркет».  

Когда мы вышли из машины мое внимание привлек брошенный на обочине грузовик, спущенные колеса которого успели врасти в землю. Я подошел посмотреть поближе. Грузовик оказался «Татра», думаю годов шестидесятых, как раз, когда тут обосновалась община.  

Дома общины располагались за площадью. Они выглядели очень аккуратными и ухоженными, и настолько одинаковыми, что можно было подумать, что они построены только с одной стороны дороги, а с противоположной отражаются в огромном зеркале. И еще я буквально почувствовал, как нас разглядывают несколько пар глаз притаившись за шторами.  

Со стороны ратуши появился священник в черной до пят рясе и несуразной шапке. Не помню, как она называлась, но на нем смотрелась смешно. Когда он подошел ближе, то и вовсе показался мне бродягой-алкоголиком, по случайности нацепившим церковные одежды, потому что не нашлось других. Он был не молод, а его голос оказался еще старше, высокий и скрипучий, как скрежет по стеклу.  

Он сел в наш минивэн и стал показывать, как проехать к дому, где мы остановимся. Дорога, на которую мы свернули была границей между общиной и остатком города. Впереди показалась аллея, вдоль которой со стороны общины тянулся овраг, а со стороны города большой пруд. Сразу за аллеей начиналась улица, идущая до конца пруда. Крайний дом выглядел ухоженным, в нем нас и поселили. Мы с Риддиком не стали задерживаться, нам еще предстоял долгий обратный путь и выгрузив вещи, поехали обратно.  

Возле магазина мы остановились. Надо было купить что-нибудь перекусить и попить в дорогу. Мы оказались единственными покупателями, и стоявшая за кассой девушка приветливо нам улыбнулась. Она была первой кого мы встретили кроме священника и выглядела милой и симпатичной. Пока мы с Риддиком осматривали полки, появилась вторая девушка. Она была старше и, хотя выглядела иначе, я все же заметил фамильное сходство. Думаю, они были сестры.  

– У вас есть какая-нибудь выпечка? – спросил я девушку за прилавком.  

– Нет, только овсяное печенье и крекеры. Если вас не устроит, вам надо на другой конец улицы. Там магазин общины. Многие продукты они производят сами и у них своя пекарня. У нас как видите, то, что не могут изготовить жители общины.  

Мне не хотелось тащиться в конец улицы, и я взял минеральной воды и упаковку печенья.  

– Вы будете ремонтировать Храм? – спросила старшая.  

– Только кровлю, там, где это необходимо. – сказал я и, увидев на ее шее крестик, спросил. – Вы ходите в церковь?  

Мой вопрос смутил обоих девушек.  

– Нет. – ответила старшая, – В церковь уже много лет никто не ходит.  

Настал мой черед удивляться.  

– А как же священник?  

– Отец Луций? Он просто есть и все. Иногда он заглядывает в церковь. Может даже молиться, но чаще выпивает.  

– И давно он здесь?  

– Одиннадцать лет. Его прислали после смерти прежнего священника, хотя никто не ждал.  

– Странно все как-то. Нашелся человек, который пожертвовал приличные деньги на реставрацию, а оказывается тут даже прихода нет.  

– Тут многое может показаться странным.  

– Да. Я, к примеру, не знаю, как вы живете без интернета и сотовой связи.  

Девушки заулыбались.  

– Лет тридцать назад все так жили, и никто не жаловался.  

– Так вы тогда только родились. Вы сестры?  

– Да, сестры. Меня зовут Кварта. – Сказала старшая. – А ее Пинта.  

– Блэйд, а мой приятель – Риддик. – представился я в ответ.  

– Очень смешно. Думаете раз мы живем без интернета, то не знаем кто это? Нас действительно зовут Кварта и Пинта. Причуда отца, хотя он не был любителем выпить. А вы уж точно не Риддик с Блэйдом.  

– Простите, привычка. У нас в бригаде так принято. У каждого имя какого-нибудь киногероя. Бригадир тот и вовсе Рэмбо. На самом деле мое имя Владислав, обычно Влад. Мой друг – Давид.  

Младшая вышла из-за прилавка. Она встала совсем рядом. Стройная, высокая, совсем немного ниже меня. Я слышал ее дыхание и запах, именно ее, а не парфюма и мне хотелось дотронуться до нее. Прикоснуться к налитому телу, ощутить его свежесть. Я завороженно смотрел на ее русые локоны, что покачивались возле изящной шеи и едва не потянулся к ним.  

– А ты не думал, что твои имя и прозвище несут в себе некий символ и даже конфликт? Дракулу звали Влад, а Блэйд – истребитель вампиров.  

– Вот ты копнула. – удивился я, – Мне бы такое и в голову не пришло.  

Сёстры рассмеялись похожим звонким смехом, а я наконец расплатился, и мы с Риддиком направились к дверям.  

– До встречи, Блэйд-Цепеш. – сказала вдогонку мне Пинта.  

– Ты никак не можешь мимо симпотной телки пройти. – уже на улице сказал Риддик, который так и не присоединился к нашему разговору.  

– Рид, в отличие от тебя я не женат.  

– Ну да, и ты прям увез бы ее с собой и женился.  

– А кто знает? Они очень хорошенькие. Обе. Тебе кто больше понравился?  

– Анжела. – ответил он и так звали его жену.  

После того, как мы вернулись произошло трагическое событие, которое многое изменило. За пару дней мы сделали работу, ради которой нас вызвали обратно, а на следующий день узнали, что наш шеф погиб. В мае он ежегодно с компанией друзей сплавлялся на байдарке. В этот раз он был в паре с тем самым меценатом, что пожертвовал денег на реставрацию церкви. На одном из порогов они оба разбились. Я не знал подробностей и тогда никак не связал это с тем странным поселением, где мы оказались.  

Шеф был хорошим парнем и думаю не мне одному было жаль, что он погиб. Мы ладили с ним и хорошо зарабатывали на его объектах, а теперь оказались не у дел. Он был единственным владельцем фирмы и с его смертью все работы заморозились. Неизвестно кто унаследует его бизнес и что с ним будет дальше. Мы успели получить хороший аванс и теперь нам с парнями надо было решить, как выкручиваться из этой ситуации. Связаться с ними мы не могли, потому что, как я уже упоминал, в поселении не было интернета и сотовой связи. Эти счастливые люди не знали Тик Тока и Твиттера.  

Минут через пять как мы проехали мост впереди показались дома. Когда-то это была часть главной улицы, которая тянулась по обе стороны от площади. Теперь эти некогда солидные и я бы даже сказал вычурные дома умирали от одиночества. Причем было видно, что жители не разом покинули их. Какие-то из них были брошены совсем давно и уже сильно обветшали. Другие покинули позже и над ними еще не так жестоко потрудилось время.  

Жилым был только самый ближний к магазину. Уцелевшая штукатурка была покрашена и кое-где подмазана, а в чистых окнах виднелись шторы и горшки с цветами. Между ним и магазином когда-то было еще строение, но сейчас от него остался только заросший фундамент, возле которого приютилась та самая «Татра».  

На площади Риддик притормозил.  

– Пойдешь в магазин? – спросил он.  

– Да. Думаю, нам понадобиться выпивка.  

За прилавком в этот раз была Кварта. Мне показалось, что она даже обрадовалась, увидев меня снова. Я взял три бутылки водки и на всякий случай по паре банок ветчины и рыбных консервов. Не знаю почему, но мне стало неловко, когда я поставил водку возле кассы.  

– У нас траур, кое-кто умер. – оправдался я.  

– Соболезную. – сказала Кварта, пробивая товар.  

– Из-за этого, возможно, завтра мы уедем. Передай привет Пинте.  

Она ненадолго задержала на мне взгляд, потом собрала все в пакет и когда я уже направился к выходу сказала.  

– Наверно это к лучшему.  

Я не понял, о чем она, но пояснений просить не стал, а просто вышел.  

– Тебе не кажется странным, что никто не работает? – спросил Риддик, когда я сел в машину.  

– Точно. А я как-то не подумал.  

Я посмотрел на церковь и не заметил следов вообще какой-либо работы, хотя ребята могли начать с невидной от площади стороны, где стояли поддоны с черепицей и строительные леса.  

– Заглянем? – предложил я.  

Риддик кивнул и остановил машину возле входа в церковь.  

– Я с той стороны посмотрю, а ты внутри.  

Я поднялся по истертым ступеням из белого камня к массивной дубовой двери с кованными стяжками. Удивительно, на двери не оказалось ни засова, ни дужек для замка, ничего. Дверь попросту не закрывалась. Я потянул за кольцо одну из створок, и она легко подалась.  

Несмотря на солнечный день, внутри меня встретил полумрак. Даже нижние витражи давно не мыли, и они едва пропускали свет с улицы, бросая цветные полосы на скамьи, часть из которых была повалена. По идее люди, входящие в церковь, должны испытывать благоговейный трепет. Даже со мной это случалось, и я ощущал собственную ничтожность, но не сейчас. Сейчас я словно попал в какую-то жуткую локацию видеоигры, где в темных углах притаились мерзкие твари.  

Я сделал несколько шагов, которые гулко отразились от сводов и осмотрелся. Вот если бы кто-то специально готовил такую декорацию он не сумел бы сделать ее так эффектно. Куда бы я не посмотрел, все выглядело идеальным для фильма ужасов. Уже сами витражи со святыми, которые совсем такими не казались. Смотришь, а там и не нимб вовсе, а верхняя часть скафандра с усохшим лицом внутри, или свеча в руке, которая совсем не свеча, а нож. Даже большое деревянное распятие оказалось поваленным и уткнулось в пол перекрестием, а голова Христа завешена рушником, словно кто-то не хотел, чтобы он видел всю эту жуть.  

То, что парней здесь нет я понял сразу, но что-то словно влекло меня не позволяя уйти и я продолжал бродить внутри, разглядывая каждую деталь, пока не услышал шепот. Еле уловимый исходящий отовсюду и совсем не пугающий, а скорее манящий, как будто пытался меня совратить. Я напрягся, силясь разобрать хоть что-то, но все закончилось, когда я услышал голос Риддика. Он звал меня в приоткрытую дверь. Я подумал, что обязательно вернусь сюда и пошел к выходу.  

Джокер с бутылкой пива и сигаретой сидел на ступенях крыльца.  

– Привет парни, вы не особо торопились.  

– Идем с нами в дом, нам есть что рассказать. – сказал Риддик.  

Я еще не был внутри дома. В прошлый раз мы оставили вещи на крыльце и уехали. Теперь появилась возможность осмотреться. Дом что снаружи, что внутри выглядел не типично для этих мест и больше походил на дом плантатора из южных штатов. Более скромная его копия. Не такой просторный и без традиционных колонн на веранде. Первый этаж занимали столовая и холл, в котором сейчас на просторном диване расположились Рэмбо и Крюгер. На столике перед ними стояло несколько бутылок с пивом и планшет, на котором они смотрели фильм, вроде как «Джон Уик»  

Странно, но парни как-то очень спокойно отреагировали на известия о смерти шефа и приостановке работ. Рэмбо сделал глоток из бутылки и осмотрел всех нас.  

– Сейчас это не важно. – сказал он, а ни я, ни Риддик не поняли, что он имел ввиду.  

Я сел в одно из кресел и достал из рюкзака бутылку водки.  

– Не сейчас. – сказал Рэмбо и поднялся с дивана. – Идем прогуляемся.  

Мы вышли из дома и пошли в сторону аллеи. В конце ее я увидел полицейскую машину, возле которой стоял полицай. Когда мы ехали ее не было. Я удивленно посмотрел на Рэмбо.  

– Знаешь, Влад, я всегда думал, что ты умный парень. Закончил универ, ходил в костюмчике в какой-то фирме. Ты мог бы сделать нормальную карьеру, но копошишься с нами на крышах. Я это к чему. Что-то происходит в этом городке. Сейчас мы дойдем до полицая, и ты кое-что поймешь.  

Я не стал задавать вопросов, хотя они у меня были. Уже то, что Рэмбо назвал меня по имени говорило о многом. Для них я всегда был Блэйд. И мое прошлое в модных костюмах тоже всплыло не спроста. Я не стыдился его, но и вспоминать не любил. Возможно, оно было перспективным, но сильно тяготило меня. Я чувствовал себя чужим в этой кухне, а люди, которые меня окружали вызывали во мне неприязнь. Я не хотел стать истуканом, изжеванным корпоративной этикой и семь лет назад с радостью, снял ненавистный мне галстук и, как сказал Рэмбо, «стал копошиться на крышах». Это дало мне свободу, точнее ее иллюзию, но оно того стоило. Я смог вдохнуть свежий воздух во всех смыслах.  

Мои размышления прервали неприятные ощущения, которые нарастали по мере приближения к полицаю. Когда мы поравнялись с ним я увидел в его глазах столько ненависти, что казалось еще немного и ее можно будет потрогать. Внутри меня словно что-то зажглось и вспыхнуло в ответ. Я видел, как хватаю этого полицая за волосы и бью лицом о капот. Когда он остался позади, я все еще чувствовал спиной его злобный взгляд и едва сдержался, чтобы не обернуться.  

– Ну как? – спросил Рэмбо.  

– Вы что, успели во что-то вляпаться?  

– Если ты думаешь, что мы что-то натворили, то нет, в вот вляпались это точно. Горожане ненавидят общину, община ненавидит горожан и все они ненавидят нас. Только девчонки из магазина как не от мира сего. Они единственные невинные создания в этом месте.  

– Учитывая нынешнюю ситуацию нам надо валить отсюда, пока не нажили проблем. Тем более нас тут уже ничего не удерживает.  

– Тут ты прав, но есть кое-что, что я не могу объяснить, во всяком случае до завтрашнего утра. Есть такое выражение «у каждого свой скелет в шкафу». Так вот, здесь столько скелетов, что на них шкафов не хватает.  

– Как вы все это узнали за несколько дней? – спросил я.  

– В доме, где нас поселили, когда-то жил человек, который интересовался историей этих мест. Я нашел его записи на чердаке. Того что здесь творилось хватит на десяток фильмов ужасов. Убийства, казни, разврат, богохульство, все что угодно было здесь с самого начала. Сама церковь построена на костях. Знаю, ты скажешь он мог быть больным человеком с богатым воображением. Он и правда был больным на всю голову, но его записям я склонен верить.  

Никогда не думал, что столкнусь с чем-то подобным и отнесся к услышанному с большим недоверием. Я мог бы даже подумать, что Рембо искусно прикалывается надо мной. Вот только полицай, мимо которого мы прошли и шепот в церкви пошатнули мое недоверие. Не настолько сильно, но достаточно чтобы понять, что не все так гладко в Датском Королевстве.  

– Догадываюсь что ты думаешь. – сказал Рэмбо, – Я бы думал примерно так же, если бы своими глазами не видел скелет и петлю на языке колокола. Я не верил в призраков и сейчас не верю, но эти чертовы голоса. Мы все их слышали и Джок и Крюгер. Как-будто полсотни людей очумело трахались, захлебываясь в стонах и криках.  

– Тогда нам точно надо валить отсюда.  

– Да, обязательно так и сделаем. Завтра утром. – Сказал Рэмбо и что-то заставило меня усомниться в его словах.  

Не знаю, что с ним творилось все эти дни, но он изменился и мне это было видно. Мы успели дойти до площади и там встретили священника. Он оказался настолько пьян, что похоже даже не увидел нас, хотя прошел совсем рядом с налитыми глазами, волоча за собой рясу на нетвердых ногах. Все выглядело как-то гротескно, и полицай, и священник, и те люди, что, притаившись за шторами, снова наблюдали за нами, как-будто мы были в отдалённой проекции "Твин Пикс". Никогда не любил этот сериал, но сейчас вспомнился именно он.  

– Почему вы работать так и не начали?  

– Церковь не хочет, чтобы ее трогали. Она гнала нас и у нее получилось. Никто не хочет приближаться к ней.  

– Ты серьезно? Ты сам-то в это веришь?  

– Теперь да. Поверь мне я не чокнулся и дело не в страхе, а в понимании. Страха как раз и нет. Я готов один пойти против всего города и превратить его в кладбище. Возможно, я так и сделаю.  

Рэмбо рассмеялся, а я не понял шутит он или нет и у меня не было желания выяснять это. Завтра я собирался уехать отсюда и возможно наши дорожки разойдутся. Прямо сейчас он пугал меня, и я не хотел ему в этом сознаваться. Я знал его семь лет и впервые видел таким.  

Рэмбо привел меня в магазин. Мы подошли к прилавку, где все так же сидела Кварта. Она хотела что-то сказать, но встретившись взглядом с Рембо умолкла не начав.  

– Кварта, скажи мне одиннадцать лет назад, когда повесили священника, все остальное правда?  

Кварта не то, что смутилась, а скорее даже испугалась. Я видел, как она напряглась и старательно прятала глаза. Мне почему-то стало жаль ее и хотелось как-то утешить. Я не знал о чем спрашивал Рэмбо, чтобы так напугать ее, а она еле слышно сказала.  

– Как ты узнал?  

– Узнал. – ответил Рэмбо и не стал пояснять как.  

– Да. – все также тихо сказала она, а потом словно взорвалась. – Этот мерзкий похотливый старик помешался на нас, он едва слюну не ронял, когда терся у прилавка. Мне тогда было всего девятнадцать, а Пинте семнадцать. Он был сумасшедший и непонятно как добился большой власти над паствой. Они смотрели ему в рот внимая каждому слову. Я не знаю, как мы тогда уцелели.  

Я не понимал сути событий, но уже сейчас был готов защитить эту хрупкую девушку, от любого, кто попытается причинить ей вред и мне стало страшно, что я уеду, а она останется с сестрой наедине с этим жутким местом. А сейчас я действительно считал это место жутким, жители которого не сновали по улицам в повседневных делах, а притаились, укрывшись за шторами и выжидали. Чего именно они выжидали я не знал, но уж точно ничего хорошего в этом не было.  

– Спасибо тебе, Кварта. – сказал Рэмбо и пошел к выходу.  

Когда мы возвращались, полицай все так же стоял возле своей машины и шкала ненависти оставалась прежней.  

– Не хочешь рассказать, о чем вы говорили в магазине? – спросил я уже возле дома.  

– Хочу, но лучше если ты сам прочтешь. Я не смогу так складно как там написано.  

Вторая половина дня и вечер вроде бы прошли как обычно, но только вроде бы. Мы с парнями смотрели фильм, выпивали, смеялись и шутили. Джокер с Риддиком приготовили ужин. Все, вроде бы, как всегда, но что-то незримое окружало всех нас, а я как не силился не мог понять что. Мне казалось, что сейчас мы не живем как обычно, а играем роли в каком-то неведомом спектакле. Мы изменились, но все еще пытались выглядеть прежними, и даже выпитая водка не могла это скрыть.  

Перед сном Рэмбо дал мне тетрадь.  

– Это самая последняя. – сказал он, – Начни сначала.  

На верхнем этаже было две спальни и кабинет. В нем расположился Рэмбо, а нам с Риддиком досталась одна из спален. Я приоткрыл дверь. В спальне уже было темно и Риддик спал. Я не захотел ему мешать и устроился в гостиной в кресле, возле которого стоял торшер. Я не сильно налегал на спиртное и чувствовал себя довольно сносно, чтобы начать чтение. Тетрадь была в красной обтянутой бархатом обложке со шнурком закладкой, лежащей в самом начале. Я раскрыл ее и сразу понял, что человек делавший записи был как минимум странным.  

«Эпоха Пятая. Откровение Четвертое от Августа, года 2008 го. Ведьмицы Блудливые»  

«Похоть. Есть она и всегда. И не чужда она никому из рода людского. И толкает она на поступки мерзкие. И лишает она разума и совести.  

Один держит ее в узде. Другой потакает и становится ее узником.  

Паства тогда была сильна и велика. Отец Вигилий нащупал струну каждого и умело играл на ней. Речи и проповеди его были как пламень, озарявший в ночи. И сам он был образцом добродетели. Был, пока червь не завелся в нем. И имя червю тому – Похоть.  

Знал я этих девиц. Сам тайком ублажал свою плоть образ их держа пред собой. А девицы те были невинны. В грехе каком не уличены. Хотя был у них грех. Красота и Молодость. Эти юные создания словно созданы были для плотских утех. И хоть повода они не давали. Отец Вигилий ступил на путь Греха, вожделея девиц тех самых.  

С каждым днем точил его тот червь все сильней. Лишая разума и вводя в искушение. И добродетель его раскололась как кувшин глиняный. Ходил он к ним с предложеньями непристойными. Хотел дотронуться до грудей сочных и ног налитых. А как получил отказ нарек их блудницами и ведьмами. И никто в поселении сием не урезонил старца. Ибо имел он авторитет высокий и власть великую. Над умами и душами и над телом ничтожным.  

Кто берег тех девиц мне неведомо. Может Ангел великий. Может Демон уродливый. Участь их ждала незавидная. И никто не вступился за девиц невинных. Не укрыл от похоти старца. Кроме Ангела или Демона. А все прихожане ничтожные были одурманены отцом Вигилием.  

Мне случалось видеть подобное. Как безумие верх берет над душой и телом. Так случилось и со священником.  

Я был на той самой проповеди. Воскресным днем погожим. Говорил отец о нечистых. Говорил о демонах. И том, что в их стаде завелись ведьмицы блудливые. И взывал чтобы в Храм их доставили. И свершили над ними возмездие. И покарали Орудием Господа. И исцелили их души заблудшие.  

Уже были готовы самые рьяные пойти за ведьмицами. А отец Вигилий вконец обезумел. Он порвал на себе рясу и голым предстал. И срам его был огромен и торчал вызывающе. Обхватил он его рукой и движенья стал делать непристойные.  

– Вот ваш Крест! Вот ваша Вера! Вот ваше Орудие Господа! – кричал безумец пока не забрызгал семенем своим Святое Писание.  

И мерзость им творимая не вызвала у прихожан ни Стыда, ни Отвращения. Только Вожделение и Похоть снизошли на слабые наши умы. И не вспомнил уже никто про ведьмиц блудливых. Только рвались с треском одежды, оголяя тела непристойные. И каждый хватал того, кто поблизости и сливался с ним плотью горячей. Исчезли устои моральные. Исчезли чины и звания. Содомия, кровосмешение, невзирая на пол и возраст. Все немыслимые извращения посетили обитель Божию. А отец Вигилий бесновался в этом вертепе. Все взывая к каре над ведьмицами.  

До самой ночи продолжалось безумие. Пока не слегли все обессиленно. А когда осознали, что содеяли. Стали прикрывать тела бесстыжие лоскутами одежд разорванных. И попрятали глаза. И наступило раскаяние. И стали искать виновного. Потому как в Грехах своих собственных. Всегда нужно найти виновного. А искать недолго. Сидит он у стены обхватив руками голову. И свисает Орудие Господа.  

И опять нашлись самые рьяные. Схватили отца Вирилия и отволокли на колокольню. Там его и повесили, на языке колокола. Ибо виновен он в Грехах наших!  

Что содеяно не вернуть. И не спрятаться от него. Город словно погрузился во тьму. Никто не желал приблизиться к Храму. Каждый пытался забыть. А как забыть? Похоть червем изъела душу отца Вирилия. Похоть овладела приходом. Похоть затмила наш разум.  

Тяжкий камень Греха давил на каждого. И видя свидетеля греха оного тяжесть росла многократно. И уехал один. Уехал второй. Дабы скрыться от глаз и молвы. И не осталось в скором прихода. »  

Я отложил тетрадь и не знал, что думать. Как по мне то бред человека с поломанной психикой, но были девчонки из мини маркета и скелет на колокольне. Пусть я сам не видел его, но Рэмбо не стал бы врать. Я полистал тетрадь словно она могла дать мне ответ. Записей было немного. Еще два «Откровения», которые я не готов был прочесть сегодня. Мне стало интересно, что случилось с их автором. Тоже уехал, как остальные? Тогда почему не взял записи с собой. Думаю, для него они были ценными. Попробую завтра узнать. Утром все будет по-другому.