Кабачок 13 цорес

Эту книгу я посвящаю своему папе, Леониду Моисеевичу Фельдману. Он научил меня всему в этой жизни: умению дружить, любить, уважать и прощать. Он подарил мне умение писать, петь и играть на нескольких музыкальных инструментах. Он понимал и чувствовал юмор, как никто другой. У него была огромная еврейская душа, и я обожала его. Папы не стало 22 сентября 2020 года, но я по нему не плачу: он оставил столько любви и света после себя, что мне кажется:он и сейчас рядом. Папа направляет меня, ведёт, светит и охраняет, потому что папа – маяк в океане моей жизни…  

Я посвящаю эту книгу моему мужу, Евгению Львовичу Тараховскому, потому что он – моя вторая половина, моё дыхание, моя радость, моя опора и моё счастье. Нас сосватали, как это бывает в еврейских семьях, что оказалось провидением Господа. Нет лучше друга, мужа, отца, чем мой муж. Он принимает активное участие в написании этой книги. Муж первый, кто её читает. Он научил меня многому: бороться за жизнь, любить, прощать, принимать всех людей такими, какими они есть. У моего мужа развит отцовский инстинкт больше, чем у меня материнский. Он подарил мне троих удивительных сыновей. Женя – мой проводник и поводырь по жизни…  

ГЛАВА ПЕРВАЯ.  

ЛЕНИВКЕРЫ  

Сара Абрамовна Ленивкер была женщиной! На этом можно было бы поставить точку, но тогда никто бы из вас, дорогие мои, не узнал, какой она была женщиной. Это была всем женщинам женщина. И всё-таки, она была немного мужчиной. Нет, о чём вы! Это совсем не то, что вы подумали! Конечно, она была не той женщиной, которая раньше была мужчиной, чтобы потом сменить пол и стать женщиной. В этом смысле с ней всё было в порядке, о чём говорил восьмой номер её бюстгальтера и шестидесятый размер её бёдер. Осининой талии у неё не было никогда, даже тогда, когда она была младенцем.  

Характер Сары Абрамовны определяла её фамилия по мужу: девочка была ленива от рождения, и когда за приличное приданное ей таки нашли мужа, всё встало на свои места.  

Вы спросите меня, любила ли Сара Абрамовна своего мужа, Якова Самуиловича Ленивкера? Я вам отвечу так: об этом не знал никто, даже она сама. Её выдали замуж, как выдавали замуж в те далёкие времена всех некрасивых еврейских девочек: пришла знакомая её бабушки и привела с собой знакомую бабушки Яши Ленивкера.  

Яша тоже был немолодым человеком совсем не голубых кровей: он имел одну ногу короче другой, длинный нос и рыжие, кудрявые волосы. И, всё-таки, он был настоящим мужчиной во всех отношениях. Нет, это не совсем то, о чём вы могли подумать: настоящий мужчина определяется по тому, как он относится к женщинам и к работе. В смысле женщин, до женитьбы, Яше не очень везло по жизни, а вот работа Яшу любила: он был поваром от Бога.  

Мама Сарочки, глянув на жениха, пришедшего свататься вместе со своей мамой Ханной Ленивкер, отозвала дочь в сторону и спросила: «Доця, ну, как он тебе? »  

Сара, которой исполнилось двадцать девять лет, и которая не познала ни одного момента настоящего женского счастья, равнодушно посмотрела на мать и ответила:  

«Мама, бабушка говорила, что если мужчина красивее чёрта, то он уже красавец! Мне таки кажется, что это Ленивкер ничуть не красивее чёрта! »  

Мама видя, что и этот «красавец» сейчас сорвётся с крючка, шептала дочери:  

– Только попробуй сказать мне, что он не прЫнц твоей мечты! Только попробуй! Я тебе ноги вырву и спички вставлю! Ты смотри не на его ноги, а на его руки, дура!  

– А что у него с руками? – спросила Сара.  

– Это руки человека, который что-то умеет делать в жизни! – уверенно ответила мама, и Сарочка, которой, не смотря ни на что, хотелось любви и счастья, сдалась.  

Вот именно это «красивее чёрта» и сыграло свою роль: в голове молодой девушке было столько чертей, что она подумала: одним больше, одним меньше – так какая уже разница?  

Яша тоже решил долго не тянуть и, после двух свиданий по аллее Славы их небольшого украинского городка, который больше был похож на еврейский штэтл, предложил Саре переехать к нему. В шестидесятые годы это был смелый шаг, особенно для целомудренной еврейской девушки. Когда Сара собирала свой чемодан, все наперебой отговаривали девушку, но её решение было непоколебимо:  

– Мама, ты сама говорила, что надо ковать железо, пока оно горячо! – ответила Сара на предложение мамы немного подумать. А, подумав, добавила:  

– Кстати, мама, а ты когда-нибудь ковала железо?  

Этим вопросом девушка поставила маме и шах, и мат. Бедная мама не нашлась, что ответить дочери, и та, аккуратно сложив в чемодан небогатое приданное, переехала жить к жениху ещё до свадьбы.  

Как состоялась первая добрачная ночь, история умалчивает. С мамой о таких интимных вещах Сара не делилась, подруг у неё не было, а если бы и были, то в те далёкие и правильные годы про это не говорили даже с подругами. Природа делала своё дело, хотя и не всегда умело, как в случае Ленивкеров. А дело в том, что продавщица книжного магазинчика, местечковая сплетница, Беллочка Фридман, рассказывала своим подругам, что как-то под закрытие, к ним в магазин зашёл Яшка Ленивкер и, оглянувшись, чтобы рядом никого не было, прошептал, глядя в пол:  

– Скажите, у вас есть прочитать что-нибудь эдакое?  

– Шо конкрЭтно вас интересует, Яша? – громко, на весь зал, спросила продавщица книг.  

– Что-нибудь про любовь… – смутившись, ответил Яша.  

– Возьмите Мопассана. Там вы найдёте и про любовь, и про эдакое, – нарочито громко сказала наглая продавщица и сняв с полки трёхтомник, положив его на прилавок, также громко спросила: Ну что, Яша, вам пробить?  

Яша оглянулся на блуждающих по залу посетителей, расплатился с хихикающей Беллочкой. Потом вздохнув, молча положил книги в авоську и пошёл осваивать свою новую, семейную жизнь.  

Нужно отдать должное: Яша Ленивкер, хоть и не был красавцем, был совсем неглупым человеком. К тому же, ему в наследство остались кое-какие денежки от рано ушедшего отца. И, поскольку он был человеком не расточительным, деньги не потратил, сэкономив на свадьбе. К тому же, когда Яша с Сарой пошли расписываться, Сарочка уже была немножко беременной их первым сыном, Ариком. Через три года родилась Лея и, поняв, что свою функцию перед отечеством они выполнили, Сара и Яша стали жить в разных комнатах: Сара с детьми в одной, Яша – в другой.  

Сара, как вы понимаете, не работала нигде, зато Яша работал везде, где только мог: поваром в лучшем ресторане местечка под названием «Надия», продавал мороженное по выходным, сидя в будке и накладывая его из большого алюминиевого бидона в вафельные стаканчики, чинил старые механические часы и вёл бухгалтерию одного ателье. Помимо того, что по профессии Яша поваром, он окончил бухгалтерские курсы, поэтому подрабатывал вполне законно.  

Чуть позже, поняв, что все эти виды деятельности приносят копейки, Яша стал заниматься подпольным кулинарным бизнесом: лепил пельмени, морозил их в небольшой морозильной камере холодильника «Юрюзань» и продавал соседям. Слухи о чудесных пельменях Яши Ленивкера быстро разошлись по городку, и Яше пришлось ставить в маленькую, двухкомнатную хрущовку второй холодильник, купленный с рук. Через полгода на заработанные на пельменях деньги Яша приобрёл абсолютно новый холодильник «Оку», и с этого момента пельмени были поставлены на поток. Тоже подпольно. Пельмени были настолько вкусные, а Яша настолько мил и приветлив с клиентами, что никто даже не помышлял о том, чтобы написать на него донос.  

В конце восьмидесятых людям разрешили открывать компании и делать своё дело.  

И тогда Яша, якобы взяв деньги, доставшиеся ему в наследство от отца, совершил свою первую удачную сделку: открыл первое в их небольшом городке заведение быстрого питания. Почему «якобы» вы поймёте чуть позже, так что имейте каплю терпения.  

Ленивая Сара Абрамовна Ленивкер совсем не хотела помогать мужу в его бизнесе. Вы спросите, что она делала? Она воспитывала детей и смотрела телевизор. По мере того, как Яша Ленивкер менял холодильники, Сара меняла телевизоры. Сначала это был маленький, чёрно-белый «Уран», потом «Дружба», «Берёзка» и, наконец, «Ровесник».  

Яша процветал: его быстрое обслуживание и вкусная еда сделали своё дело и через каких-то два года обычная столовая «У Яши» приняла на себя другой статус: она стала почти рестораном. Вы опять спросите меня, как это может быть? Отвечу: да, до ресторана она не дотягивала, как минимум, на три мишленовских звезды, и что с этого? Их всего три? Да ладно! Ну и пусть не дотягивала вообще, зато с едой в этом заведении всё было как раз-таки хорошо. Когда стало совсем прекрасно и пошли деньги, в дело попыталась войти Сара Абрамовна, но при её полной безвкусице этот несостоявшийся ресторан стал больше походить на кабак. Не то, чтобы совсем на кабак – на кабачок. Маленький такой кабачок, каких было открыто пруд пруди в девяностые годы прошлого века. Яша не мог противостоять натиску жены и поставил ей условие: на кухню ни ногой! Сара, подумав, быстро согласилась и вернулась к своему любимому занятию: смотреть телевизор.  

Их первый ребёнок, Арье или Арик, как его все называли, на лицо был вылитый мама. К тому же он был добрым и скромным парнем, и именно поэтому Сара Абрамовна, в нём не чаяла души. А вот Лею, как раз таки, безумно любил отец. Лея была красавицей непонятно в кого, но только лишь до тех пор, пока не открывала рот. Когда девочка начинала говорить, вся красота куда-то моментально испарялась и людям, слушавшим её, становилось страшно неудобно: они совсем не понимали, что ей отвечать. Тогда Лея закрывала рот и опять становилась красавицей.  

Родители понимали, как нелегко будет в жизни их дочери и ужасно переживали за её дальнейшую судьбу. Лея не только непонятно говорила – она почти совсем не умела читать. К каким врачам только не водила её родители в детстве, диагноз дислексия и дисграфия тогда, в семидесятые, в небольшом городке детям не ставили. Кое-как окончив восемь классов, Лея никуда не пошла учиться, а стала помогать отцу в его в подпольном бизнесе с пельменями и, надо отдать должное, пельмешки у неё получались даже красивее, чем у Яши.  

Когда в девяностые Яша поставил свой бизнес на надёжную стезю, он взял и умер. Просто так, от нечего делать. Нужно сказать, что он всегда был не очень здоровым человеком, а тут бизнес, вечно вызывающий у Яши несварение желудочного тракта.  

– Ой, вэй! – причитала на похоронах Сара Абрамовна. – На кого же ты меня, бедную покинул? – выла она, сидя возле гроба на двух стульях.  

– Мама, ша! Я прошу тебя! Я где-то чувствую, что папа тебя покинул ненадолго, – успокаивал мать Арик.  

– Арик, ты тоже ша, – вставляла свои три копейки Лея. – Ты мешаешь мне слушать!  

– Можно подумать, ты слушаешь симфонию Чайковского! – прекращая рыдать, шикала на дочь Сара Абрамовна.  

– Почему нет, мама? Ты очень похоже на симфонию выводишь свои трели. Меня папа водил, я помню, – тоже шёпотом отвечала матери Лея и Сара, глядя на свою не совсем нормальную дочь, начинала рыдать ещё громче.  

После похорон Сара Ленивкер стала полноправной хозяйкой ресторанчика. И поскольку она совсем не обладала талантом руководителя, к тому же повар из неё был никудышный, кабачок стал приходить в запустение. Через год после похорон Яши кабачок совсем сник на фоне открывающихся заведений подобного типа. И всё бы ничего, но над входными дверями была прибита вывеска с названием: «Кабачок “13 цорес”», что полностью соответствовало положению дел. Для такого названия, как вы понимаете, было несколько причин…