Зима 1884

В тот январь Лейпциг и его округа были заметены полностью. Кроме ранних морозов, людям досаждала чума.  

На то время она уже успела стать виновницей нескольких тысяч смертей. Пытаясь избавиться от нее, люди сожгли три деревни.  

Но и оттуда черная смерть смогла ускользнуть, влача за собой свой угольный след.  

На руинах одного худого хутора я и поселился. Мертвые не кусались, а мой покой никто не тревожил. Лишь морозы царапали морду своими ледяными пальцами.  

Питался я в основном мышами и корнями. Время от времени мне попадались кроты и лягушки.  

Такие находки были большой редкостью, поэтому я растягивал каждую добытую кроху на как можно дольшее время.  

А оно все тянулось в серых днях и хмурых ночах.  

Вскоре, живность в местном лесу закончилась. К тому же, руины стал посещать какой-то странный человек. Он был опрятного вида и всегда приносил с собой плед. Каждое утро он подходил к одному из сгоревших фасадов, оглядывался и начинал набирать что-то в узелок. Однажды он даже заметил меня. Мы оба были напуганы присутствием кого-то рядом. }  

Примерно через неделю я совсем опух от голода и принял решение уходить.  

Это место будто гнало меня само.  

Каждая новая ночь становилась холоднее, метели начинались раньше и могли длиться до утра.  

В последний раз я ночевал на хуторе седьмого января. Солнце пригревало, ветра совсем не было.  

Дабы не оставлять следов на снегу, я побрел по одной из троп, что я обнаружил ранее.  

Лес окружал хутор со всех сторон. Право, в этой зеленой стене были бреши. Они смотрелись как арки в обрамлении небесного хрусталя.  

Под ними я продвигался, пока не набрел на поляну. Она казалась такой маленькой, что я без раздумий вступил на нее.  

Тут же я не почувствовал земли под ногами. В следующее мгновение мое тело кубарем катилось по склону маленького оврага, цепляя сухие иглы дикого кустарника.  

Когда я оказался на песчаной почве, я с трудом встал и осмотрелся.  

Вокруг меня воцарилась полутьма внезапно опустившихся зимних сумерек.  

Но голые склоны ямы разглядеть все было же можно. Выкарабкиваться уже не было сил. Я прошел еще около полумили по каналу и нашел небольшое углубление. Там и заночевал.