БЕДА... (из романа "Из жизни фотомодели Зингер")

БЕДА  

На второй год жизни в Москве у Алисии наконец-то появились первые элегантные платья отменного качества.  

А когда солнце облизало землю, и лето вступило в свои законные права, она, конечно, захотела в таких платьях пройтись! Она бы и весной твидовое платье в клетку надела, да сапог подходящих не было. Не в ботинках же в таком виде вышагивать?  

И вот пробил час. Алисия надела твидовый ансамбль и гордо повесила через плечо маленькую белую сумочку-клатч на цепочке (за двести рублей в ларьке купила; дешёвка, но с дорогой одеждой гармонирует).  

– Невеста! – всплеснула руками бабушка Гизела.  

– Красавица, – покачала головой тётя Оля.  

– Кинозвезда! – уверенно поддакнула Тоня.  

А Елена Георгиевна почему-то всплакнула.  

Алисии не терпелось показаться Димону на глаза. Чтобы увидел, какая она необыкновенная! Привлекательная! Идёт, и все на неё оглядываются. (Она всё замечает).  

У неё были запланированы съёмки для рекламы пляжных «туалетов»; фотограф на этой фотосессии был другой. Алисия позвонила Димону и наврала, что не может перевести сложный текст по английскому, а на курсах сменилась преподавательница, которая дерёт по три шкуры, и попросила его помочь, на то тот, конечно же, согласился.  

Он заехал за ней в четыре дня, прошёл в павильон, и Алисия выпорхнула к нему весёлая, разодетая, в новом великолепном твидовом костюме, который очень шёл к ней. Как не залюбоваться? Димон не смог вымолвить ни слова. Алисия подросла. Девушка! И она красивая.  

Димону хотелось смотреть на неё ещё и ещё, и слушать её тонкий звонкий голос – как колокольчик звенит! Сердце его дрогнуло.  

Он сомневался, сможет справиться с оригинальным английским текстом, но у него был друг детства, который запросто сможет справиться с такой ерундовой проблемой (запасной вариант для решения поставленной задачи бы; собственно, в этой предприимчивости и выражалась вся суть личности младшего Сальникова).  

– Поехали! – сказал Димон упавшим голосом из-за охватившего, неведанного доселе странного чувства, переполнявшего всю его душу.  

Алисия улыбнулась и тут же огорошила новостью. Ей в другую сторону надо. В ответственную командировку отправляют! Позвонили сегодня, пригласили. А денег сколько пообещали – озолотиться можно! Теперь она хорошо заработает и с лихвой возместит убытки бабушке Гизеле!  

Действительно Алисии позвонили сегодня из модельного агентства и попросили срочно вечером приехать в Подмосковье. Продиктовали адрес и даже предложили, чтобы она взяла такси. А уже оттуда девушек-моделей отправят в Санкт-Петербург на уникальное, не знающее аналогов шоу, куда прибудет весь великосветский бомонд во главе с великими мира сего. «Такой шанс выпадает раз в сто лет! » – так сказали ей.  

И у Алисии выросли крылья. Ну, наконец-то, она хоть чего-то добилась в этом своенравном модельном бизнесе! Станет знаменитой и богатой. Ведь она, глупая Алисия, всех разорила. Отец, едва узнав о краже, им с бабушкой из Сосновки денег на житьё-бытьё прислал. А должно быть наоборот! Она в Москве зачем? На заработках! Поэтому и надо зарабатывать. И вот шоу предоставляет ей такой случай!  

Димон удивился. Ничего не слышал о готовящемся грандиозном мероприятии в Санкт-Петербурге! Ни сном – ни духом. В северной столице планируется сногсшибательное шоу мирового масштаба? Вот новость так новость! Он вдруг подумал, что серьёзно отстал от жизни, ничего не знает, ничем не интересуется. Его мысли только и заняты тем, где бы достать денег. Долгов – куча! Расточителен, не по средствам живёт. Влип в очередную неприятную историю, которая грозит ему долговой ямой.  

– Подбросишь меня? – прощебетала Алисия.  

– Конечно! – с готовностью откликнулся Димон. – Только давай скорее, нужно успеть до пробок.  

Но пробки их всё равно взяли в оборот, поэтому к назначенному месту, в особняк на Истре, они приехали аж в семь вечера.  

Димон вальяжно подкатил к необыкновенно изысканному чугунному забору с устрашающе торчащими пиками вверху.  

– Здесь, то ли? – проворчал он, кося глазом на свой навигатор, напрягаясь, то ли он показывает.  

Алисия только в ладоши не захлопала, так ей понравилось место, куда они «причалили». Подстриженная площадка перед забором, а за его длинными прутьями виднеется огромный дворец с панорамными окнами, эркерами, французскими балконами и многочисленными башенками на крыше. Интересное сооружение.  

Алисия выскочила из машины и сразу бросилась к забору. Пока Димон вылезал из-за руля, ворота уже распахнулись, и им навстречу вышел моложавый здоровенный тип в чёрном дорогом костюме и в галстуке.  

Он с мрачным видом прошествовал напрямик к Димону и с деловым видом буркнул:  

– Привёз? Теперь дуй обратно. Её здесь встретили.  

– Повежливее! – недовольно заметил Димон, которого очень задело такое пренебрежительно отношение.  

– Вперёд и с песней! – обернувшись, нагло выдал здоровяк и, схватив Алисию за локоть, повёл к воротам.  

Димон не спешил садиться за руль, и размяться надо было, и понять, что за диковинный фрукт, что сам везёт моделей на дефиле в Питер.  

Он побежал за здоровяком, но тот, обернувшись, опять зарычал:  

– Уши прочистить? Не понял? Вали! Не засоряй площадку!  

Алисия растерянно оглянулась на Димона.  

– А тебе сказали такси взять! – рявкнул здоровяк на Алисию. – А ты с дружком припёрлась!  

– Полегче! – процедил Димон и хлопнул здоровяка по плечу.  

Тот резко остановился и, быстро развернувшись, грозно прошипел:  

– Вали! Батяня – депутат, даже не смей трепыхаться.  

И тут Димон в открытые чугунные ворота увидел, как из дворца выходят ещё парни в чёрный костюмах. Видимо, головорезы, охраняющие того самого депутата.  

– У нас закрытый показ! – напоследок фыркнул здоровяк и кивнул на Алисию. – Её потом привезут.  

Охранник с Алисией зашли на территорию особняка, и резные ворота тотчас закрылись.  

«Прямо, как сим-сим», – подумал Димон. Он постоял ещё несколько минут, потом завёл машину и уехал. Ему следовало подумать и навести справки о шоу, особняке и депутате. «Странно», – не переставало вертеться у него в голове.  

В обязательном порядке Димон заехал в Кунцево, чтобы повидаться с бабушкой Гизелой и предупредить, дабы не волновалась: её разлюбезная Алисия приедет послезавтра. (Так было оговорено).  

Бабушка Гизела сама открыла Сальникову дверь и вежливо пригласила войти.  

– Её привезут, не волнуйтесь, – устало проговорил Димон. – Гонорар обещают высокий! Девчонка заработает. Не зря в модельный бизнес подалась.  

Бабушка заулыбалась:  

– Я знаю! Мне звонили. Послезавтра будет дома. А сейчас она в Риге на дефиле. Только, как через границу её провезли без загранпаспорта?  

Димон остолбенел.  

– Загранпаспорт-то дома. У меня! – воскликнула бабушка Гизела.  

Димон почувствовал, как у него похолодели ноги. Он понял, он всё понял. Алису продали.  

Он поцеловал бабушку Гизелу в щёку, чтобы успокоить хоть как-то, а сам пулей вылетел из подъезда. Успеть, только успеть!  

Теперь всё встало на свои места. Всемирное шоу отменяется! (Чего и следовало ожидать).  

Димон не помнил маршрута. И злился из-за этого, и ругался, и матом крыл весь белый свет! Навигатор ещё подвёл. Чтобы не ехать наугад, Димон остановился на обочине, закрыл глаза и неожиданно прямо перед собой увидел дорогу, извилисто петляющую среди огромного поля, где недалеко возводился коттеджный посёлок. Вот! Ориентир найден!  

Димон разыскал дворец уже минут через двадцать. Стемнело. Везде стояла подозрительную гнетущая тишина. Дворец мигал тусклым светом, верхний этаж поглотился темнотой.  

«Неужели уехали? » – тревожно подумал Димон.  

Он молча вылез из машины. Потом, подумав, отъехал ближе к дороге и припарковался у деревянной беседки, одиноко стоящей среди своеобразного сельского пейзажа.  

Димон предполагал, где могут находиться видеокамеры: какие-то – на виду, какие-то тщательно скрыты от глаз. Дом охраняется на совесть (мышь не проскочит), как и пространство перед домом в радиусе нескольких метров.  

Боялся ли он, вступать в пререкания (пока назовём это так) с могущественным пашой, деньги которого способны ослепить любого и заставить подвергнуть сомнению убеждения самого честного и неподкупного?  

Наверное, да. Просто Димон не думал об этом. Как говорится, не до страха было.  

Откровенно он даже приготовился к самому худшему, и смерть в данном случае казалась безобидным вариантом. Сложнее, если издеваться начнут, посадят в бетонный колодец, да на шею колодку, как в средневековье, наденут. Это много хуже. Это вытерпеть не каждый может. И самое страшное, это когда девушку мучить начнут на его глазах. Обяжут смотреть на издевательства…  

Он остановился, глубоко и протяжно вздохнул, отбросив последние сомнения и страхи. «Сейчас или никогда! » В любом случае следовало пробираться внутрь чёртового дома, куда он сам отвёз на погибель любимую девушку.  

«Любимую? » – мысли его лихорадочно зашевелились. Он считал, что не способен на чувства, потому что уметь отличать любовь от влюблённости – это особый дар, которого у него нет. Так, во всяком случае, не раз говорила его бабушка Галина Дмитриевна, а не верить ей означало не верить подлинной правде.  

«Не время философствовать! » – тряхнул головой он и стал виртуально чертить план действий. Без плана – ты ничто! Тебя повяжут, и никому ты не поможешь, только угробишь всех.  

Он вдруг вспомнил своего боевого деда. Чтобы сбежать из Дахау, надо не только мужество иметь, а голову в первую очередь. Не перехитришь систему – из огороженного лагеря не выйдешь. Тут всё должно быть рассчитано и сыграно, как по нотам: знание режима, привычек охранников и привычек лагерных «коллег» (иначе те сдадут с потрохами).  

«Эх, – подумал Димон, – что же я ни разу не спросил его, как удалось ему, голодному и измождённому, два раза бежать из такого страшного места? Ловили его, конечно, однако не сразу, а спустя несколько дней. Но сначала же удавалось уйти! Как?.. Он же не человек-невидимка. Однозначно, разрабатывал "план».  

Димон внимательно посмотрел на дворец глазами прадеда. Охраняется видеосистемами, то есть внутри в специальной комнате за мониторами сидит охранник (и не один) и постоянно глазеет на происходящее в комнатах, на террасе, на площадках перед домом и за забором. Охранники подготовленные, но выучка у них не боевая; это не натасканные овчарки, которые реагируют на малейшее движение, и опыта соответствующего у них нет (вряд ли кто вступал с ними «в тяжбу»); парни только считаются головорезами, однако к серьёзной работе не привыкшие. Подготовленные, но не вышколенные жизнью. Ни разу на них серьёзно «не наезжали» (Димон это сразу понял, как только здоровяк его депутатством хозяина пугать начал, то есть возможности самого охранника примитивные, крутизна не более чем дешёвый понт). В экстремальной ситуации такие неизбежно теряются. Если сейчас в полглаза смотрят, то когда расслабятся, совсем потеряют бдительность.  

Видеосистему обманывать нет смысла. Но заставить противника нервничать – это можно. Где нервы, там ошибки!  

…Димон, весьма убедительно шатающийся, подошёл к воротам и стал стучать.  

– Двадцать второго июня, ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война!  

Он проорал эту строфу раз пять, не переставая стучать в ворота. (Ничего другого вспомнить не мог и пел первое, что приходило на ум). Наконец, в дверях дворца замаячила тёмная фигура.  

– Э! – услышал Димон. – Иди, проспись, пацан. Сегодня ещё второе число. До второй мировой аж двадцать дней! Успеешь ещё отметить.  

Димон, видя, что охранник собрался скрыться в недрах дома, бессильно рухнул на землю возле ворот.  

– А ну, вставай! – закричали ему с противоположной стороны.  

Он упорно лежал, затаившись, как мышь. Один глаз его был приоткрыт и внимательно наблюдал за реакцией вышедшего его приструнить парня.  

Димон предполагал, что на мониторе картинку видео могли увеличить, чтобы получше рассмотреть лицо напившегося алкаша, поэтому старался, чтобы всё выглядело натурально.  

– Вставай, придурок!!!  

Послышались гулкие шаги, заскрипел гравий на дорожках и ворота красиво скрипнули. Охранник – это был другой парень, не тот, которого Димон видел вечером – пнул лежащего «пьянчугу» в бок и вновь заголосил:  

– Я с тобой цацкаться буду, что ли?  

Не услышав никакого ответа, он даже предположил:  

– Сдох, что ли?  

И наклонился к самому лицу Димона. Тот резко открыл глаза и, не дав опомниться этому шмырю, мгновенно выхватил у него из висевшей под мышкой кобуры «Макаров» и так же мгновенно снял его с предохранителя.  

– Одно движение – яйца вдребезги!  

Эффект неожиданности сделал своё дело. Парень испугался и растерялся.  

– Патроны не боевые, – вдруг улыбнулся он.  

А Димон улыбнулся ещё шире:  

– Тогда за яйца беспокоиться не стоит. Стреляю?  

– Не надо!  

– Не разгибайся и очень быстро говори мне всё.  

Со стороны выглядело, будто охранник действительно возится с пьяным. Но Димон, приставив пистолет к любимому мужскому органу, быстро давал указания. Охранник только тихо поддакивал.  

– Веди! – тихо приказал Димон.  

Ему приходилось стрелять, но было это давненько. Они, спортсмены, ездили к своему тренеру на дачу, куда приехал погостить его друг, майор МВД. Хоккеистов он вмиг пристыдил, что никогда в жизни не держали боевого оружия, а потом устроил загородные стрельбы. Самым метким на удивление оказался полузащитник (прям, Соколиный Глаз! ), а не вратарь, которому по статусу, вроде, положено. Но Димон тоже оказался на высоте, легко научился целиться и производить аккуратный выстрел, учитывая вибрацию кисти руки. Хоккеисты с этим майором ещё неоднократно встречались и вновь стреляли. А теперь Димону следовало применить на практике полученные навыки.  

Пока охранник тащил на плече Димона, тот потихоньку тыкал в него ствол, чтобы чувствовал – держат на мушке, поэтому не шути, дружок.  

Парадная дверь особняка резко распахнулась и на пороге появился тот здоровяк, который хамил сегодня Димону и Алисию за локоть хватал.  

– Куда ты прёшь его? – заорал он дружку.  

Димон, не мешкая, распрямился и тотчас выстрелил ему в ногу.  

– Баклан! – завыл здоровяк, упав и схватившись за ногу. – Чё за беспредел?  

Димон, не дав ему опомниться, в один шаг оказался возле него и сразу вытащил пистолет из кобуры. Теперь он был дважды вооружён.  

Первый молодой охранник попытался «сделать ноги», но Димон властно заорал:  

– Стоя-а-ать!  

И тот послушно остановился.  

– Хенде хох!  

Охранник поднял руки.  

– Ко мне!  

Тот испуганно подошёл.  

А дворец уже ожил. Зажёгся свет на верхнем этаже, затопали ноги бугаёв, услышавших выстрелы и вспомнивших о своих прямых обязанностях. Крики какие-то раздались.  

– Лежать! – скомандовал Димон, и охранник нерешительно улёгся в чёрном костюме и белой рубашке на асфальт.  

Охрана, как саранча, выскочила во двор. Димон принял решение идти ва-банк.  

Он зашёл за толстый ствол старого каштана и сделал несколько выстрелов в воздух, явно побеспокоив особ в соседних замках.  

Потом он взял паузу. Длинную (Качалову акая и не снилась). Охрана, размахивающая оружием, напряжённо замерла, ожидая следующего манёвра странного нарушителя спокойствия.  

Первыми молчание нарушили «головорезы».  

– Эй, мужик, тебе чё надо? – заорал один из них, побойчее который.  

– Пусть выйдет ваш депутат! – жёстко выдал из-за каштана Димон.  

– Чё-о-о? – запел в кривой ухмылке кто-то  

– Мне ещё выстрелить? – крикнул Димон. – Сейчас здесь будут копы, и вам хана.  

– Нам?  

И на тёмной дворцовой террасе послышался снисходительный гогот.  

– Ах, нет? – торжествующе воскликнул Димон. – Значит, постреляем!  

– Не надо! – раздался сухой, твёрдый голос.  

– Алексей Семёнович, – начал вразумлять говорившего кто-то из охранников. – Опасно, вам не надо…  

– Я сам решу, что мне надо, а что нет, – отрезал этот немолодой властный голос.  

Опять повисла напряжённая тишина.  

– Кто ты?! – выкрикнул великий и ужасный Алексей Семёнович.  

Димон молчал, думая, как получше ответить.  

– Что тебе надо? – вновь настойчиво поинтересовался этот местный царь. – Выйди, поговорим, никто тебя не тронет.  

Димон, взяв себя в руки, вышел из-за каштана.  

– Он девку сегодня привёз, – проныл здоровяк, всё ещё лежащий перед дворцом и держащийся за простреленную ногу.  

Алексей Семёнович оказался человеком невысоким, но подтянутым, стройным, явно дружащим со спортом. Что бы о таком человеке ни говорили, он был личностью, что угадывалось по его твёрдому взгляду и внутренней стойкости, которую осязали буквально все здесь стоящие (и лежащие тоже). Безусловно, это был самый сильный человек из всех находящихся здесь на территории странного дышащего роскошью дома.  

– Ты за ней приехал? – спокойно спросил местный властелин.  

– Да.  

– А чего стрелять начал? Почему сначала не поговорил? Сказал бы, мы сразу бы отдали.  

– Ой, ли? – зло усмехнулся Димон и тут же добавил: – И что значит «отдали»? Она не вещь!  

Димон раздражался, чувствуя, что его пытаются убаюкать сладкими словами и фразами, и старался не поддаваться тому настойчивому обаянию, которое непроизвольно вызывал этот депутат.  

Здоровяк начал было что-то говорить, но Алексей Семёнович жестом оборвал его многословную речь.  

– Иди за мной, – спокойно кивнул он Димону.  

Тот пошёл, всё время готовый к тому, что ему выстрелят в спину или повяжут на территории особняка. Потому как какой бы сильной личностью ни был депутат, благородством он не отличался (политика и благородство – две вещи несовместимые).  

«Боится скандала», – подумал Димон, когда спускался вслед за депутатом вниз по лестнице.  

Подвал поразил его шиком и ультрасовременным оборудованием. Прозрачные двери – все на фотоэлементах, сами открываются и закрываются. А сколько помещений здесь, как подземная Атлантида! Здесь бассейн, там тренажёрный зал, там бар, там… Комната для свидания (это мягко говоря).  

Димон вошёл в апартаменты, похожие на выпуклый многоугольник. Свет приглушённо мерцал, он был редкого фиалкового оттенка. Депутат щёлкнул пальцами, и свет поменялся на розовый. Задрапированные цветастым шёлком стены стали переливаться, играя перламутром.  

Димон не обращал на эти спецэффекты никакого внимания. Он сразу увидел стоящую последи комнаты огромную роскошно устланную кровать, на которой лежало обнажённое тело девушки, накрытое прозрачной белой фатой.  

Димон в ужасе стал медленно приближаться, боясь увидеть вот так, воочию, страшную, гнусную правду.  

Он уже не думал о том, пристрелят его или нет, покалечат, или посадят на муку-мученическую в яму, он думал, что самое страшно в мире – видеть страдания близких людей и осознание того, что не можешь им помочь.  

Димон подошёл поближе и уставился на девушку. Послышался щелчок пальцев, и свет поменялся на салатовый. Димон наклонился к лицу, покрытому фатой, как вдруг девушка резко открыла глаза. Димон отпрянул.  

Послышался смех; он оглянулся и увидел, что депутат с его «гориллами», довольные, похохатывают. Вновь повернул голову, а девушка вдруг села, сбросила фату и тоже стала смеяться. Нехорошим, гадким смехом.  

Это была не Алисия.  

– Где?.. – тихо прошептал Димон.  

– «Макарова»-то отдай, – небрежно сказал депутат и повернулся к охранникам. – Заберите у него.  

Те в два счёта выхватили у Димона оба пистолета, несмотря на то, что он, как мог, сопротивлялся.  

– Пустите его, – приказал депутат.  

Димона швырнули на пол, и он ткнулся носом в белое пушистое ковровое покрытие.  

– Пойдём за мной, – будничным тоном сказал депутат и просверлил Димона глазами. – Давай, Ромео, поднимайся!  

А голая девушка захохотала истерическим смехом и тоже закричала:  

– Понимайся!  

Димон вскочил и, вытирая разбитый нос, пошёл за депутатом, понимая, что выбора нет, и сейчас он обязан играть по его правилам.  

Другая, небольшая комната была тёмной. На кушетке лежала Алисия. Димон сразу узнал линии её тела и кинулся к ней.  

Он стал неистово целовать её холодные руки, но она никак не реагировала.  

– Спит, – спокойно прокомментировал депутат.  

Димон догадался и ладонью провёл по сгибам её рук. Так и есть! Поставили укол!  

– Снотворное, не наркотик, – словно читая его мысли, вновь выдал этот зажравшийся дядя.  

Димон приподнял подбородок и крикнул:  

– Мразь! Не наигрался ещё, старый хрен?  

– Потише, – с усмешкой ответил ему властелин. – Не очень выступай, иначе сядешь. Я посажу! За то, что Петьку моего ранил.  

Димон быстро осмотрел Алисию, не найдя у неё больше никаких повреждений.  

– Ты думаешь, она мне нужна? Да ко мне красотки в очередь стоят! Все довольные уходят, потому что каждая с наваром остаётся. Девки мои квартиры себе потом покупают! Я обеспечиваю их, можно сказать, на всю жизнь. Даже жениха богатого, если надо, подыскиваю.  

– Да? – разозлился Димон. – Какой щедрый дефлоратор выискался…  

Депутат рассмеялся.  

– Я-то да, а вот у тебя все бабы – шлюшки со стажем. Ты жиголо! Или твоя фамилия не Сальников? Или я не знаю, кто тебя у Коноплёва выкупил? Не внесла бы шлюшка твоя денег, он бы тебя – хлоп! Ты такую сумму задолжал, что всю родню свою подставил.  

Димон не успевал реагировать на гадкие слова, ему не терпелось поскорее выбраться отсюда и вынести Алисию.  

– Забирай и иди! – распорядился депутат. – Я добрый. Отпускаю. Что видел тут, про то забудь. Если маму с папой любишь. Вали отсюда, альфонс!  

Он начал многозначительно хихикать, и охранники, стоявшие за его спиной, дружно подхватили этот мерзкий, всезнающий смех.  

Димон нёс Алисию очень осторожно, чтобы лишний раз не потревожить. Руки её безвольно свисали, а голова запрокидывалась назад. Он сразу заметил, что на ней только новой твидовое платье, а жакет, видимо, потерялся где-то в тёмных недрах потайной комнаты. Но это было уже не столь существенно. Главное, живы, здоровы; всё обошлось.  

Она пришла в себя лишь на следующий день утром. Димон отпаивал её кофе. Алисия всё время плакала и рассказывала, как было страшно, когда на неё накинулись двое мужиков, стащили с ней жакет и стали колоть шприцем в вену.  

Он успокаивал её, подходил, садился на край дивана и, когда её плач переходил в истерику, мягко обнимал.  

– Спасибо тебе, – шептала Алисия.  

– Держись моя родная, – вторил ей Димон.  

– Ты никогда не бросишь меня?  

– Никогда!