Побег

Побег  

Этот рассказ я пишу о судьбах людей, отцов и детей, которые стали невольными участниками трагических событий прошедших времен. События начинаются в одном из южных владений царской России. Когда центральная Россия содрогалась от революций и братоубийственной войны, на окраинах России жизнь текла в своем обычном ритме. Речь пойдет о Дагестане, где восточная часть полностью омывается теплыми водами Каспийского моря, а в западной части грозными крепостями раскинулись величественные горы, чередующиеся с безжизненными скалами и дикими лесами. В этих суровых горах проживает столько наций, сколько нет нигде в мире. Они, словно пчелы, бережно оберегающие свои обычаи, создают единое гнездо. Наши герои живут в тех горах, где солнце рано встает и рано садится. Речь пойдет о селении Зирдаг. В этом селении живут трудолюбивые люди, и среди них жил скромный учитель богослов Камалиев Камали Сеидович со своею женою Сефией. Обучая людей святым писаниям Корана, он тем самым обогащал и развивал свой народ. По решению совета богословов он был отправлен в село Гуганаг. В семейном союзе с Сефией у них родилось трое детей. Герой нашего рассказа Казимагомед был старшим сыном. В 1932 году за религиозную деятельность Камали Сеидович был репрессирован и отправлен в Дербентскую тюрьму. После этого его вывезли в неизвестном направлении. Как и Камали, судьбы сотен людей, которых коснулась эта искра пламени революции, были стерты неизвестностью, так и остались в трагической памяти их потомков. Шли годы, и наш герой Казимагомед верно следовал учениям и знаниям своего отца. Казимагомед был парнем высокого роста, крепкого телосложения, у него были светло-русые волосы. Характер у него был настойчивый. В 1939 году Казимагомед был призван на службу в армию. Вдали от родного села, он часто вспоминал мать, брата и сестру, и их тяжелый труд, но он всё-таки с нетерпением ждал конца службы. Неожиданно нагрянула война. Весь советский народ единым фронтом выступил против врага, словно единый кулак, сплотился для спасения своего Отечества. И Камали Камалиевич- младший брат Казимагомеда- подростком ушел в тыл копать окопы. Казимагомед, проезжая в поезде по необъятной России, видел растерянность среди людей. Боль в сердцах матерей, жен и детей... Казимагомеда распредели в зенитно -артиллерийский полк. Глядя на сотни людей со всего Союза, он знал, что судьба у них одна. Это были молодые люди, такие же, как и он, у которых мечты и желания остались в прошлом. Они уже знали, что впереди их ждала смерть или победа- другого не дано! Командующий батальонной частью комиссар Иванов обратился к ним со словами:- «Солдаты, верные сыны Отечества, мы должны во что бы то ни стало остановить врага, который ползет по стране. Партия и правительство возлагают на нас большую надежду, давайте остановим врага! Так-же, – продолжил он, – каждый солдат будет иметь свой жетон с личным номером, и вы получите свое номерное обмундирование». С такими словами он пожелал удачи и завершил свою речь. Казимагомед шел под номером 1022. Рядом с ним стоял молодой парень, лет двадцати, с темными волосами и темно-карими глазами. Он шел под номером 1023. Молодые люди завели беседу. Казимогамед спросил, откуда он приехал и как его зовут? «Я новгородский, из деревни Озерное, а зовут меня Михаил Виноградов». «А меня- Казимагомед Камалиев», – представился он. Михаил не мог выговорить имя Казимагомед, поэтому он предложил называть его Кузьмой. Казимагомед согласился. С того времени все сослуживцы называли его Кузьмой. По воле судьбы они вместе попали в один отряд под командованием Григория Петухова. На второй день после прибытия они были отправлены на фронт. С тяжелыми боями и с большими потерями наши солдаты все дальше и дальше уходили в глубь страны. В один из боев тяжело ранило Григория. Истекая кровью, стиснув зубы от боли, с трудом промолвил:- « Не останавливайтесь ни на минуту, а командовать отрядом я возлагаю на Казимагомеда». С этими словами на устах он умер. Оставшиеся в живых из отряда, измотанные в боях, легко раненные, бойцы обратились со словами :-« Командуй, Кузьма». Вражеские боевые орудия не умолкали ни на минуту, словно небесный град, уничтожая и разрушая все вокруг. Под натиском врага невозможно было устоять. Бои шли очень жестокие и беспощадные. Казимагомед сразу начал командовать артиллерийским отрядом численностью всего восемьдесят человек. Отдавая приказы, он все уверенней наносил ответный огонь по врагу. Михаил, стреляя из артиллерийских орудий все время повторял, как бы подбадривая солдат :-« За Родину! За Сталина! За нашу матушку Русь! Огонь! » Его крик заглушали артиллерийские снаряды. В этом бою казалось, что пыль, словно облако, покрывая землю, не пропускает ни света, ни воздуха. Вражеские бомбы взрывались, как вулканические извержения, круша все, что попадалось им на пути. Лишь огненные снаряды освещали этот ужас, что происходил на земле. Казалось, что это будет длиться бесконечно. По рации Казимагомед получил приказ отступать. Отступление шло по всему фронту. Получив приказ отступать, солдаты передавали его друг другу. Но почему-то Михаил не слышал приказа. Он настойчиво продолжал стрелять. Подойдя к нему, Казимагомед схватил его за грудь, прижал его к себе. Глядя ему в лицо, он увидел всю тяжесть войны. Осунувшееся и изрезанное небольшими шрамами лицо, было покрыто грязью и пылью, словно вспаханная земля, требующая дождя и покоя. А в темно-карих глазах Михаила он увидел пустоту, словно два пустых колодца, эхом отдающих боль и утраты этой войны. Казимогомед понял, что он не слышит его. Он вспомнил первый день их встречи, его светлое и веселое лицо. Сердце его сжалось, и дрожащим голосом он крикнул: « Виноградов, прекратите огонь! ». Постояв немного, он крепко обнял своего друга и промолвил: « Отступаем, друг, отступаем». Через несколько минут Михаил тихо заплакал. Оставшиеся в живых солдаты уводили из боя раненых и волокли уцелевшие орудия. С такими тяжелыми боями Советская армия была отброшена до Москвы. Казимагомед и Михаил вместе, не отходя друг от друга, плечом к плечу, тоже отступили. Приказ был дан стоять насмерть, держать оборону. Бои шли за Москву. Трескучие морозы и глубокие снега, словно щит, препятствовали быстрому продвижению врага. Артиллерийский отряд Казимагомеда вел боевые действия на передовой. Однажды стояла полная тишина, казалось, все замерло и утихло. Лишь холодный ветер царствовал над землей, как хозяин, поправляя и сглаживая белое одеяло, изредка рисуя белоснежные узоры на белом холодном снегу. Михаил молча сидел возле своего боевого орудия, медленно затягивая папиросу. Его ватная фуфайка плотно сидела на теле, а ватные теплые брюки аккуратно заправлены в валенки. Его товарищи мирно беседовали о своих краях, вспоминая своих близких и родных. Михаил поднял голову, тоже добавил: « У нас в деревне Озерное мужики очень бережно относятся к природе. Пашут и сеют в полях. Русь для нас как мать, – продолжал он, – кормит и согревает». Беседа прервалась от хруста замерзшего снега, к ним подходил Казимагомед. Красное от холода лицо Казимагомеда была опухшим и обожженным: « Ну что, товарищи, все у вас готово к бою? » «Да, командир», – ответил напарник Михаила. «Кузьма, немцы что-то притихли, к чему бы это? »- спросил Михаил. «Не знаю, друг, не знаю»- ответил он и пошел дальше проверять позиции. В эту ночь не было ни одного выстрела. Солдаты один за одним, сменяя караул, уходили в блиндаж, чтобы поспать и согреться. В середине блиндажа стояла небольшая железная печь, где тускло горели сырые дрова. На печке стоял большой медный чайник, который согревал замерзших от холода солдат. Все это давало уют и тепло уставшим и замерзшим ребятам. Утром, как только начало рассветать, Казимагомед построил свой отряд и решил перед боем поговорить с ними. « Солдаты, верные сыны Отечества, нас ждет тяжелая битва, мы должны стоять насмерть. Позади Москва! Назад дороги нет! За Родину, товарищи, за Сталина. Давайте уничтожим врага! ». После этих слов он опустил голову и несколько минут молчал. Солдаты тоже молча смотрели на него. Быстро подняв голову, он с бодростью воскликнул :-« Васька, наливай сегодня по сто грамма спирта». Когда они выпили, он посмотрел на своих солдат, а затем сказал :-«Все к боевым орудиям, товарищи». Немцы недолго заставили себя ждать. Отряд Казимагомеда взял позиции, ни на минуту не умолкали их орудия. Огонь врага все усиливался. Вражеские снаряды взрывались, стремясь прорвать оборону. Казимагомед беспрерывно кричал: « Огонь! ». В какой-то момент он не услышал ответного огня. В голове стоял страшный гул. Он с криком обратился к солдату: « Володя, я не слышу ответного огня, не слышу. Ты стреляй, не останавливайся ни на минуту. Я сбегаю, посмотрю, что там происходит». Володя, не отрывая взгляда от боевых снарядов, кивнул головой. Казимагомеду показалось, что он не услышал его. Он побежал по позициям. Видя возле каждого боевого орудия мертвые тела и тяжело раненных солдат, он с какой-то надеждой утешал их :« Держитесь, ребята, скоро подмога придет». Тут он вспомнил Михаила. Забыв про все, он побежал к нему. Подбежав к его боевому орудию, он увидел страшную картину. Его напарники лежали мертвые. А Михаил сидел возле своего боевого орудия. Опустив голову, будто решил передохнуть, Казимагомед подошел к нему и сказал: « Вставай, друг». Поставил руку на его плечо. В этот момент Михаил наклонился и со стоном упал на снег. Казимогомед в ужасе закричал :« Ты ранен, мой друг? ». Быстро уложив его на снег, он стал расстегивать фуфайку, чтобы увидеть, куда его ранило. Как только снял фуфайку, он увидел, что вся спина была в крови. В этот момент лицо Михаила побледнело. Пытаясь что-то сказать, он с трудом разжимал губы. « Держись, мой друг, я тебя спасу», – с большой горечью и болью сказал Казимагомед. Вражеские снаряды взрывались, словно град, стремясь уничтожить все, что попадалось на пути. Михаил не мог выговорить ни слова. Его взгляд потух, жестом руки, словно прощаясь, он помахал ему. После чего он замер. Казимагомед был не в себе: « Я спасу тебя, мой друг». Он поднял его, сделав несколько шагов, упал вместе с Михаилом. Казимагомед хотел поднять Михаила снова, и тогда он понял, что тот не дышит. « Миша, Миша», – повторяя его имя, он стал громко плакать. Он рыдал, словно дитя, потерявшее мать. Такую боль он не испытывал никогда. Когда пришёл в себя, он приподнялся, подбежал к орудию и стал стрелять, все время повторяя : «За Мишу, за Мишу! » Вражеская бомба разорвалось возле него. Получив тяжелое ранение, Казимагомед потерял сознание. Очнулся он в госпитале, и первое, что он увидел -была молодая санитарка, которая бережно ухаживала за больным. Услышав стоны солдата, она громко воскликнула: « Магомед Магомедович, -и добавила, – позовите врача! » Через несколько минут к Казимагомеду подошел врач, в руках он держал непонятный для Казимагомеда инструмент. Поздоровавшись с больным, он начал осмотр словами:-« Как вас зовут, боец? » « Казимагомед Саидович», ответил раненый. «Откуда вы родом? » « Я из Дагестана». «Так мы с тобой земляки, – бережно осматривая больного, продолжил он, -а какой вы нации? » « Я табасаранец», – ответил Казимагомед. « Так я тоже табасаранец! »- радостно ответил врач. «Зовут меня- Ибрагимов Магомед Магомедович». Осмотрев больного, он также добавил :« Будешь жить, земляк». После этого он пошел дальше, обследовать больных. Первое, что Казимагомед узнал в госпитале, это о контрнаступлении Советской Армии под Москвой. Лежа в больничной постели, он часто вспоминал Михаила, и по щекам его текли слезы. Прошло пять месяцев, раны затянулись. Казимогомед готовился вернуться на фронт. Но он не хотел снова идти в это пекло. Он обратился к Магомеду с просьбой, чтобы тот помог ему перевестись на другой фронт, в надежде, что там будет намного поспокойнее. Магомед посодействовал в этом, и его перевели в мае 1942 года на Ленинградский фронт. Немецкая армия все свои силы перебросила на Ленинградское направление. И по воле судьбы Казимагомед снова оказался в самом пекле войны. В одном из тяжелых боев фашисты прорвали оборону. Оставшиеся в живых солдаты ушли вглубь леса. Враг преследовал их с воздуха, в надежде уничтожить. Среди них был и отряд Казимагомеда численностью в двадцать человек. Стояла холодная осень, был конец сентября. Ленинградские леса были незнакомы для Казимагомеда. Он обратился к солдатам: « Кто из вас знает здешние края? » К большому сожалению, солдаты тоже были из других краев Союза. Лишь Самохвалов сказал, что он с дедушкой ходил в лес и знает болотистые и торфяные водоемы и как они выглядят. «Ну, слава Аллаху», – сказал Казимагомед. Обходя болотистые водоемы, полмесяца они блуждали по лесу в надежде встретить людей. Голодные, истощенные и измученные, они еле- еле волочились друг за другом. Впереди шел Самохвалов. Остановившись, он воскликнул:-«Тропинка, тропинка, ребята! » «Ну, наконец-то», – сказал Казимагомед. Проходя по тропинке, они ускорили шаг. Перед ними раскинулись поля. Оставляя за собой белоснежные сосновые деревья, они стремились все дальше и дальше уйти от этого кошмара. Наконец-то вдали они увидели группу людей. Они оживленно что-то делили. Казимогамед и солдаты стремились разглядеть, но ничего понять не могли. «Что они там делят, Кузьма? »- сказал один из солдат. Это был Иван Васильев. «Может, сбегаю, посмотрю, Кузьма? » «Давай, глянь», – сказал он. Через час Иван вернулся, а в руках он держал небольшой кусок шкуры. « Вот, Кузьма, отхватил», – протягивая шкуру, сказал Иван. В глазах Казимагомеда промелькнула радость. Взяв шкуру, разложив ее на земле, он приказал быстро развести огонь, а сам продолжил беседу. « Что это было, Иван? »- спросил он. « Говорят, что сдохшая кобыла», – с какой-то неприязнью ответил Иван. «Ничего, ни- чего, разберемся», – подготавливая к обработке шкуру, произнёс Казимагомед. Разрезанная на одинаковые кусочки шкура уже жарилась на огне. В процессе еды Иван промолвил, аккуратно откусывая свой кусок: «Ребята, как вкусно». «Да, да», – с разных сторон поддержали его.  

Через неделю они добрались до фронта. Отряд Казимагомеда пополнился новыми солдатами. Увидев молодых ребят, Казимагомед не мог выговорить ни слова..Какой-то ком душил его. Схватившись за голову, он долго сидел молча. Советская армия уничтожала врага, медленно, но уверенно продвигалась вперед. Немецкая армия ожесточенно сопротивлялась, стремилась часто проводить контрнаступательные операции, чтобы остановить противника. В один из холодных ноябрьских дней 1944 года немецкая армия решила провести контрнаступательную операцию. Приказ стоять насмерть подстегивал солдат проявлять небывалые героизм и стойкость. Огонь велся в небе и на земле. Каждую минуту, отдавая приказы, Казимагомед стремился все больше и больше уничтожать врага. Вот рядом взорвался вражеский снаряд. На клочья разорвало двоих боевых товарищей, их тела по частям были раскинуты в разные стороны, а боевое орудие разлетелось, словно его как будто и не было. Стоны и крики раненых солдат, подрывающиеся тела и орудия были страшным адом для Казимагомеда. Он перестал кричать «Огонь! » Пробегая по позициям, он повсюду видел мертвые тела боевых товарищей, лужи крови, застывшие на белом снегу. Казимагомед вспомнил Михаила. Неожиданно почувствовал страшную боль, которая сжигала и разрывало его спину. От боли он потерял сознание. Через какое-то время он услышал крик: « Кузьма, Кузьма, очнись». Приподняв голову, он увидел перед собой Ивана, сидящего на коленях. Он был весь черный. Его фуфайка была в крови, в руках он держал сжатую грязную ушанку. « Что со мной, Иван? »- спросил он. «У тебя, командир, спина сильно обожжена и имеются большие раны», ответил Иван. Казимагомед добавил :«Есть ли кто живой? » «Нету», – ответил он. После этих слов он вспомнил Михаила. Произнося его имя, он громко стал плакать. Словно забыв про все, что происходит с ним. Иван растерянно и удивленно стоял рядом, не понимая чье имя повторяет он. Придя в себя, Казимагомед увидел, что вражеские танки совсем рядом. Присев на колени, нагнувшись, замерзшими, окровавленными руками стал выскребать землю. Лицо его сморщилось, а губы сжались. Иван удивленно наблюдал за ним, стараясь понять, что он хочет сделать. Казимагомед достал из-за пазухи свои документы, положил их в землю и засыпал их землей. Обратился к Ивану:-« Командира уже нет Иван, он лежит в земле, я просто Кузьма. Запомни это Иван», – сказал он. «Я понял, Кузьма», -ответил Иван и быстро пошел к своему боевому орудию. А Казимогомед от боли стоял словно согнутый росток, стремясь расправить спину. Вдруг, неподалеку он увидел немецкий танк, со скоростью приближавшийся к нему. Лицо Казимагомеда побледнело, мысль о том, что пришел конец его жизни, заставила его бороться. Крепко сжав кулаки, выпрямившись, он, не чувствуя боли, глядя на немецкий танк, прочитал молитву. А немецкий танк со скоростью наехал на него. Он не растерялся, быстро лег под него и что есть сил схватился за выступавшую часть под танком. Танк начал давать круги, словно хотел распилить, измельчить, превратить в порошок и сравнять его с землей. Через несколько минут танк остановился и Казимагомед услышал разговор немецких солдат, периодически переходящий в смех. Наконец, солдаты вышли из танка. Хорошо начищенные сапоги моментально оказались в грязи. Один из солдат наклонился, чтобы посмотреть, что произошло с несчастным. Не увидев никого, он удивился, брови приподнялись, а глаза расширились. Наклонившись еще сильнее, он взглянул под танк. Его взгляд упал на крепко вцепившегося за танк Казимагомеда. Руки у него были синие, а лицо красным. «Ганц, Ганц! »- он стал звать напарника, не отрывая взгляда с пленного. Подойдя к нему, второй немецкий солдат удивился. Бормоча что-то по-немецки, жестом руки потребовал, чтобы тот выполз. Казимагомед с трудом вылез из-под танка. Сильная боль на спине затемняла его разум. Поднявшись, он увидел, как немецкий солдат под дулом автомата ведет Ивана к ним. Казимагомед и Иван переглянулись, словно задавая вопрос, что дальше будет. Немецкие солдаты стали общаться между собой, часто поглядывая на пленных. А один солдат высокого роста, плотного телосложения направил на них автомат и погнал их в тыл врага. «Куда он нас ведет? »- сказал Иван. После этих слов немецкий солдат накричал на них и произвел автоматные выстрелы в воздух. Ночные морозы и дневное холодное солнце делали землю липкой, что мешало быстро идти. Грязь вперемешку со снегом делали путь тяжелым. Когда они прошли полтора часа, к ним подъехала машина. Немецкий солдат приказал пленным сесть в машину и сам трудом уместился с ними. Так они доехали до открытого поля, где находились четыре огромные постройки, похожие на амбары, и несколько деревянных домиков. Вдали виднелась железная дорога. Выйдя из машины, Казимагомеду показалось, что немецкие солдаты что-то тут охраняют. Ухоженные собаки верно подчинялись своим хозяевам: «Что за место? Куда они нас привезли? »- оглядываясь по сторонам, произнес Иван. Спина Казимагомеда очень сильно шипела и болела, что он от боли, стиснув зубы, ничего не смог ответить. Немецкий солдат подогнал их к одному из амбаров, где виднелись небольшие щели, быстро его открыл и прикладом автомата затолкал их во внутрь амбара. Также быстро закрыл за собою дверь. От увиденного Казимогомед и Иван были шокированы, и они долго стояли молча, смотря на тот ужас, что предстал перед их глазами. Сотни пленных сидели на земле, раненые, измученные, избитые и истощенные. С разных сторон доносились стоны и вопли. Их взгляды устремились на вновь вошедших. Казимагомеду показалось, что они чего-то ожидают, и что они только недавно прибыли сюда. Сев в сторонке, Казимагомед опустил взгляд на землю и задумался. Вдруг, Казимогомеду показалось, что кто-то на него смотрит. Подняв голову, он стал смотреть по сторонам, как вдруг он увидел пристально глядящего на него солдата лет двадцати. Большие темные глаза на исхудалом лице продолжали смотреть… Казимагомед прищурился и разглядел солдата в надежде распознать знакомое лицо, но он никак не мог вспомнить его. После чего он перестал обращать на него внимание. Дверь открылась, немецкий солдат приказал Казимагомеду и Ивану следовать за ним. Один из пленных произнес:«Вас будут бить». Их привели в комнату, где стояла кушетка и сидели два немецких офицера. Увидев пленных, один из офицеров встал. Он был очень аккуратно одет. Расхаживая по комнате, он начал беседу:« Вы люди России, а не бандитской страны советов. Мы предлагаем вам перейти на сторону великой Германии, которая даст будущее вам и вашим потомкам». Завершив речь, он посмотрел на пленных. Услышав отказ, офицер вышел из комнаты, после чего вошли немецкие солдаты, схватили Ивана и привязали его к кушетке и стали избивать. Но Иван отказался сотрудничать с ними. Его били до тех пор, пока он не потерял сознание. К Казимагомеду подошел второй офицер, который сидел в комнате, в руках он держал печать. Показывая печать Казимагомеду, он сказал: «Эта печать спасет тебе жизнь, русский солдат. Переходи на нашу сторону». «Клеймо предателя», – промелькнула мысль в голове Казимагомеда. Смотря то на печать, то на офицера, он с ненавистью ответил :« Никогда! ». После этих слов его схватили и так же, как Ивана, стали избивать. Обожженная и изрезанная спина, после каждого удара истекала кровью. «Хватит», – воскликнул немецкий офицер. Как и Ивана, так и Казимагомеда, волоча, немецкие солдаты бросили в тот же амбар. В углу амбара стояла железная бочка с водой. Пленные товарищи поили их и всячески стремились им помочь. На следующий день Казимагомед и Иван пришли в себя. В амбаре стояли холод и вонь, и были слышны стоны солдат. Они напоминали скот, загнанный на зимовку. Через полдня к амбару подошли немецкие солдаты. Общаясь между собой, они настежь открыли двери. Дневной свет осветил этот ужас, что был в внутри амбара. Четверо немецких солдат с автоматами в руках вошли в амбар. Среди них был тот высокий солдат, который привез Ивана и Казимагомеда. Проходя по амбару, они стали выбирать раненых и больных солдат, требуя, чтобы они вышли. Угрожая автоматом, потребовали выйти и Казимагомеду. В этот момент к ним подошел тот самый высокий немецкий солдат, что привез их. Солдаты о чем -то поговорили между собой. Высокий немецкий солдат, похлопывая Казимогомеда по плечу, промолвил по-русски: « Сильный, сильный солдат»-, и приказал, чтобы тот сел. Выбрав всех больных и раненых, они стали выводить их из амбара. А один из пленных солдат средних лет дрожащим голосом сказал :« Не поминайте лихом, братцы, прощайте». Дверь амбара быстро закрыли. В амбаре раздался плач, это плакал молодой солдат. Смотря на ужас, происходивший вокруг, Казимагомед вспомнил мать, родной дом. Ему стало так больно, что ком в горле стал душить его. В эту ночь ни один из пленных солдат не мог заснуть. « Что будет снами завтра? », – сказал один из пленных. В этот момент Казимагомед поднял голову и увидел как те же черные глаза смотрят на него, словно хотят что-то рассказать. На следующее утро снаружи послышались голоса немецких солдат. Казимагомед подошел к двери и стал разглядывать через щель, чтобы понять, что там происходит. Вдруг к нему подошел тот самый солдат, который пристально смотрел на него. Подойдя поближе, он шепотом начал говорить: «Меня зовут Айбент Ганевский, – сказал он, – Я еврей из Украины». После этих слов Казимагомед стал внимательно смотреть на него и спросил:«Что вы от меня хотите? » «Я прошу вас, чтобы вы помогли мне выжить». « Чем же я могу вам помочь? ». Взглянув по сторонам Айбент Ганевский продолжил:« Я хочу молиться по вашей вере, хочу поменять имя и чтобы вы признали меня». В этот момент к ним, прихрамывая, подошел пленный солдат со словами:« Что там происходит? » стал смотреть на Айбента. «Да вот встретил земляка», – громко сказал Казимагомед. Обратившись к Айбенту, он сказал:«Идем, я представлю тебя моему другу», -громко произнес он. Подойдя к Ивану, он сказал:« Знакомься, я встретил земляка, зовут его Исмаил». «Очень приятно», – сказал Иван. Каждый раз, когда Казимагомед молился, с ним вместе, не упуская ни одной детали, молился и Айбент, повторяя святые слова молитвы, которые громко произносил Казимагомед. Так прошло пять дней. На шестой день, утром, немцы стали выводить пленных из амбара. Построив их в шеренгу, отпустили собак. Они стали обнюхивать каждого пленного. Пробегая между рядами, овчарки словно изучали каждого из них. Одна овчарка упорно стала обнюхивать Айбента, а потом стала лаять, на него словно хотела разорвать его. Немецкий солдат оттащил собаку и приказал Айбенту выйти из строя. К ним подошел офицер. «Отныне я ваш офицер и зовут меня Гетман Гольф». Гетман Гольф был высокого роста. Он носил необычно большие очки, что придавало его внешности мягкость. Глядя на Айбента, он произнес:«Ты еврей». «Нет, я мусульманин», – ответил тот. Тут вмешался Казимагомед :«Он мой земляк, он мусульманин, господин офицер». Слова Казимогомеда подтвердили еще несколько солдат. Офицер посмотрел на Айбента и потребовал, чтобы тот прочитал хоть одну молитву по-арабски. Айбент не растерялся и прочитал первую суру Корана Аль-Фатиха. « Гуд! Гуд! », -произнес офицер. Так Айбент был спасен. Немецкий офицер приказал пленным раздеться. Вся одежда была сожжена. Взамен выдали номерную одинаковую одежду. Немцы погнали их к железной дороге. Там их ждал товарный вагон. Загнав в вагон, их отравили работать в заброшенную шахту. Вход в туннель был закрыт засохшими ветками деревьев. В туннеле всех пленных распределили по разным корпусам. Казимагомеда распределили в дальнюю часть корпуса. Пленных охраняли немецкие солдаты. Казимагомеда охранял молодой солдат худощавого телосложения. В шахте работа велась вручную. При каждом ударе в спине появлялась боль. Казимагомед, несмотря на боль, продолжал работать, а по ночам не мог заснуть от боли. Молодому немецкому солдату не нравилось, как он работает. Он кричал, направляя на него автомат, мышцы лица его при этом нервно подергивались. Казимагомед старался, но изнурительная боль не давала ему работать. Он не мог добывать столько угля, сколько требовал немец. Солдат возмущенно расхаживал по корпусу что –то говоря по немецки. В исхудалых руках Казимагомеда лом смотрелся большим. Хотя руки были в мозолях и в шрамах, Казимагомед работал без остановки. Лицо было черным от пыли и грязи, спина была почти всегда согнута от боли, но все это не вызывало жалости у немцев. В один из обычных дней Казимагомед, работая без остановок, случайно выронил из рук тяжелый молоток. Упавший молоток испугал молодого фрица. Казимагомед нагнулся, чтобы поднять молоток, и тут он получил сильный удар прикладом автомата. Произнеся на русском: «Работай, русская свинья», – немец отвернулся. Приклад попался по больному месту на спине. От боли у Казимагомеда потемнело в глазах. Подняв молоток, в порыве гнева он ударил по голове немца. Тот упал навзничь на землю. Лицо его побледнело, а из носа потекла кровь. Растерявшись, Казимагомед несколько минут стоял и смотрел на лежащего солдата. Придя в себя, он наклонился проверить, жив ли немец. Потом поднялся с испуганным видом и промолвил :«Умер». Он встал и тревожно стал расхаживаться в надежде придумать что –то, что могло бы его спасти. Так и не придумав ничего, он уже знал, что его ждет смерть. Сев рядом с покойником, подняв руки и голову в верх, с большей болью он воскликнул:-«Что со мной будет, о Аллах, помоги и сохрани меня, великий Аллах». После этих слов начал читать молитву. В этот момент он услышал рев сирены. Не обращая внимания, он продолжал читать молитву. Вдруг сверху огромная глыба каменного угля отломилась и упала на лежащий труп. Казимагомед отскочил в сторону со словами :« Слава Аллаху! ». Он с криком побежал по корпусу. Помогите! Помогите! » На его крик прибежали немецкие солдаты. Увидев лежащего товарища, немецкий солдат приставил к виску Казимагомеда автомат со словами :« Ты убил Мюллера? ». Он хотел нажать на курок, хотя Казимагомед стал отрицать. Пришедший офицер Гетман Гольф увидев лежащего солдата, в ярости воскликнул:« Как это произошло? » Услышав все доводы и объяснения, он быстро удалился. К вечеру он пришел с другим офицером. Он был экспертом. Внимательно осмотрев труп, подошел к Казимагомеду, ему прямо в глаза он сказал:«Ты убил Мюллера? В его глазах я вижу твое отражение»- сказал он. Но Казимагомед настойчиво всё отрицал. Офицер задавал разные вопросы, чтобы запутать Казимагомеда. Но он старался не ошибаться. Допрос велся в течение часа. Казимагомед приложил максимум усилий, дабы убедить немецкого офицера. Убедив немецкого офицера в своей невиновности, он с облегчением приступил к работе. Требование по добыче объема угля в шахте увеличивалось. Несмотря на ужасные условия, пленные работали на износ. Уже появились первые трупы пленных солдат. Силы стали покидать и Казимагомеда, он изо всех сил стремился добывать больше угля, в противном случае его бы расстреляли, как тех солдат, которые уже не могли работать. Рядом с шахтой под землей находились небольшие землянки, куда после работы на ночь загоняли пленных солдат. Однажды вечером, лежа в своей постели, сделанной из деревянных досок, Иван нервно затягивал папиросу, смотря в одну точку, словно что-то не давало ему покоя. Когда закончилась папироса, в землянке уже стояла полная тишина. После тяжелого рабочего дня все уже спали. Лишь Казимагомед, переворачиваясь с боку на бок, стонал и пытался заснуть. Иван подошел к нему и шепотом окликнул :« Кузьма, Кузьма ты спишь»? Казимагомед приподнялся, скинув с себя старую грязную фуфайку, которой он укрывался. «Что случилось, Иван? »-тоже шепотом спросил Казимагомед. « Мы должны сбежать отсюда, Кузьма, иначе нас ждет та же участь, что настигла наших солдат», – сказал Иван. « Но как, Иван? Везде немецкие солдаты», – промолвил Казимагомед. Иван встал, взял догорающую свечу, поставил её на землю. Оторвав от доски небольшую щепку, стал рисовать на земле схему расположения корпусов шахты :«Мы сможем убежать, Кузьма, только тогда, когда прозвучит гул сирены». Иван показывал место на нарисованной схеме, где они должны спрятаться, а в дальнейшем выбраться из шахты. Казимагомед внимательно послушал Ивана, дал свое согласие. «Буду ждать гула сирены», – сказал он. Прошло шесть дней. К обеду раздался гул сирены. Немецкие солдаты стали кричать :«Нас бомбят, быстро в убежище». В этот момент Иван и Казимагомед скрылись в заброшенном корпусе возле выхода. Немецкие солдаты, быстро погоняя пленных, забежали в убежище. Иван и Казимагомед двинулись к выходу. В руках Иван держал тяжелый молоток, а Казимагомед прихватил деревянную палку. Подойдя ближе к выходу, они услышали голоса. Немецкие солдаты стояли у входа и спорили. Один из них утверждал, что над ними пролетали американские самолеты, а второй спорил, что это были английские самолеты. В этот момент Казимагомед подал знак Ивану, что пора нападать. Иван сзади ударил стоящего спиной солдата молотком. Увидев упавшего товарища и пленного солдата рядом, немец хотел произвести автоматную очередь. Вдруг неожиданно сзади он получил сильный удар. Немец упал. Прихватив с собой автомат, наши пленные стали убегать в сторону леса, который виднелся вдали. Они так быстро бегали, что не чувствовали ног, то спотыкались, то падали. Добежав до опушки леса, они остановились передохнуть. Только сейчас они почувствовали весенний морозный воздух. Вечерняя тьма, отгоняя свет, застилала все кругом. Казимагомед почувствовал боль в спине, озноб пробежал по всему телу. « Иван нам надо идти», -сказал он товарищу. Когда он встал, в ногах он почувствовал слабость и боль. Он не мог ходить- силы покинули его. Он присел на замерзшую землю, посмотрел на Ивана сказал :«. Я не могу дальше идти, Иван, оставь меня, иди и спасайся» «Ты что, Кузьма, я никогда тебя не оставлю! » Подняв на спину, словно малое дитя, он стал тащить его на себе. Так он шли до тех пор, пока Иван от усталости не свалился вместе с Казимагомедом на снег. Они лежали от усталости, бессилия и неизвестности. Лежа на снегу лицом вниз, закрыв руками голову, Иван глубоко дышал. Хотя в темноте Казимагомед не видел лица Ивана, ему показалось, что тот плачет. Казимагомед дрожащим голосом, словно его что-то душило, сказал:«Иван, я приказываю оставить меня. Немедленно выполняйте приказ! » «Что вы, командир, лучше умру, но я не оставлю вас! ». Иван быстро встал, оставив Казимагомеда, пошел вперед, изучая маршрут. Сидя на замерзшем снегу в полном одиночестве, в темном глухом лесу, Казимагомед вспомнил свою мать, и у него потекли слезы.  

Он даже представить себе не мог, что там, в далеком Дагестане, в полном одиночестве от голода и холода умерла его мать. Лишь на следующий день после смерти, соседи увидели ее труп…  

Вдруг, вдалеке, Казимагомед услышал хруст снега. Он насторожился и стал всматриваться, как услышал голос Ивана:«Кузьма, ты где? » «Я здесь, Иван, здесь», – отозвался Казимагомед. Когда Казимагомед увидел Ивана, то удивился этому. Он таскал сухие ветки деревьев. «Зачем тебе нужны ветки, Иван? »- удивленно спросил Казимагомед. Иван, улыбнувшись, сказал :« Будем делать сани». Скинув с себя фуфайку, Иван снял рубашку и разорвал ее на полоски. Сложил ветки наподобие лестницы и что есть сил завязал их кусками порванной рубашки. « Ну, вот, готово!,- обращаясь к Казимагомеду, сказал Иван :-Кузьма, ложись, мы сейчас поедем». Так они шли через лес, склоны и замерзшие маленькие речушки. К рассвету добрались к небольшому хутору. Подойдя к самому крайнему дому, Иван постучался в окно. Через несколько минут в окне появился дед. Седая борода придавала полноту его исхудалому лицу. Увидев солдат, он на несколько минут замешкался. «Да мы свои, солдаты, впусти нас в хату», – сказал Иван. Дверь быстро отворилась и солдаты вошли в дом. Их встретила старушка невысокого роста; бледное лицо придавало ей болезненность и слабость. В избе было холодно и неуютно. Большая русская печь была в центре комнаты, а деревянный стол со стульями в углу. Старушка заботливо усадила солдат за стол, а сама вышла из комнаты. Через некоторое время она пришла: в руках она держала небольшую банку с молоком, со словами, что у них нету ничего, кроме козьего молока. Она налила молоко солдатам и присела рядом, глядя на молодых людей. Вытирая слезы, она завела беседу: « У меня четыре сына – все ушли на фронт. Самому младшему, Егору, исполнилось семнадцать. Он добровольцем ушел на фронт. Вот жду весточек». Посмотрев на Казимагомеда, она с какой -то надеждой обратилась к нему: « Сынок, может ты встречал, может, где пересеклись с Андреем, Николаем, Степаном или Егором Кондратьевыми из хутора Белый». Тут у Казимогрмеда встал ком в горле. Чуть не подавившись молоком, он стал сильно кашлять. Вспомнив Михаила, его глаза наполнились слезами. В этот момент бабушка пошла за водой, чтобы напоить Казимагомеда. Быстро стерев слезы, он с дрожащим голосом сказал: «Не видал, к сожалению, не встречал, не слышал, мать». Бабушка тяжело вздохнула, в этот момент послышался лай собак. Дед подошел к окну и тревожно сказал:« Немецкие солдаты, они ищут вас, их много». «О, Господи! Что же с вами будет? »-промолвила старушка. «Надо вас спрятать», – качая головой, сказал старик. Он быстро вышел из хаты, и через несколько минут вернулся запыхавшийся. «Немцы направились к нам», – с волнением воскликнул он. В этот момент его словно озарило. Подбежав к печи, он приказал Ивану и Казимагомеду влезть в печь и за ними закрыл заслонку. Приказал жене вести себя спокойно, и они стали ждать. В хату вошло четверо немецких солдат, с ними был и предатель Васька Бутко. Васько быстро прошелся по хате со словами :« Двое пленных солдат сбежали, вы их прячете. Где они? » «Не видали никого, побойся бога, Васько, какие пленные? »- промолвила старуха. Осмотрев все, немецкие солдаты стали покидать дом. А Васько Бутко продолжал угрожать: «Смотрите вы у меня, узнаю, что вы прячете кого-либо, я сам вас расстреляю! ». После этих слов он вышел с немецкими солдатами и ушел к себе домой. У одного немецкого солдата развязался шнурок на сапоге. Он остановился, чтобы его завязать. Он сел на лавку, что находилась под окном, нагнулся и стал завязывать его. В этот момент бабушка открыла окно, чтобы посмотреть, далеко ли ушли немецкие солдаты. Обращаясь к деду сказала:« Хорошо, что они не заглянули в печь». Немец услышал, все, что сказала старуха. Хорошо он знал лишь слово «печь». Он вспомнил русскую печь, которая стояла в хате. Он встал. Старуха увидела немецкого солдата, побледнела еще сильнее. Страх и ужас за несчастных солдат овладели ею. Немец окликнул своих товарищей, те быстро прибежали. Забежав в хату, заставили солдат выйти из печи. Черные, в саже, измученные, они вышли. Увидев пленных, один из немецких солдат что-то сказал, и они стали хором смеяться. Старуха заплакала :«Родненькие мои, простите меня». Немецкий солдат ногой открыл дверь и погнал пленных обратно в шахту. Загнал их в холодную сырую землянку и закрыл за дверь. В землянке стояли полная тишина и темнота, лишь капли воды, что капали сверху, изредка её нарушали. Иван прервал молчание. «Наверное, нас расстреляют, командир», -сказал он. «Вряд ли, Иван, не стали бы они гнать нас обратно в такую даль». «Что с нами будет, Кузьма? ». «Не знаю, не знаю, Иван», – ответил он.  

Советские солдаты начали широкомасштабное наступление по всему фронту. Немцы стремились вывезти все, что было возможно, и люди не были исключением. «Рабочая сила нужна была для великой Германии»-, считали они. И всех пленных стали вывозить в спешном порядке. Прошло четыре дня, как Казимагомед и Иван находились в землянке. Ни один из немецких солдат не соизволил прийти к ним. Лишь пленные солдаты, подкопав под дверью дыру, передавали им еду и воду. « Кузьма, мне кажется, что они про нас забыли», – сказал Иван. «Что-то тут происходит не то, немцы такие пунктуальные, они никак не могли забыть про нас». На пятый день дверь в землянке отворилась, и немецкий солдат, угрожая автоматом, потребовал, чтобы они вышли. Когда они вышли, то увидели всех пленных, построенных в шеренгу. Немецкий солдат потребовал, чтобы они тоже присоединились к ним. Немцы всех погнали к вагону. Среди немецких солдат был тот самый, что привез их в амбар. Загнав пленных в вагон, они поехали. Так они оказались на железнодорожном вокзале. Пленных сотнями загнали в товарные вагоны и повезли. Никто не знал, куда их везут. И наши пленные были среди них. Холодный весенний воздух пронизывал через щели вагона. Поезд останавливался, и дверь открывали один раз в день, заносили бидон с похлебкой и бидон водой. Айбент тоже ехал в том же вагоне, что и Казимагомед. Не пропуская ни одной молитвы, он старался находиться рядом с Казимагомедом. Поезд ехал медленно и часто останавливался. Наконец, под утро, они доехали. Дверь вагона открыли, и немцы приказали им выйти. Когда все пленные, которые работали на шахте вышли, они увидели, что из других вагонов тоже выходят люди. Пленных построили в шеренгу, и к ним подошел Гетман Гольф со словами:« Мы проведем небольшую очистку. Это необходимо, следуйте за мной». По бокам и сзади их охраняли немецкие солдаты. А тот высокий толстый солдат шел сзади, он тяжело дышал и часто кашлял. Никто не знал, куда их привезли, лишь неприятный воздух стоял кругом. Это насторожило всех пленных, они стали смотреть по сторонам в надежде увидеть, откуда идет этот неприятный запах. Впереди они увидели скопление людей, они тоже стояли в шеренгу. Подойдя поближе, пленные ужаснулись от увиденного. Они тоже стали ждать своей участи. Айбент Ганевский догадался, что из строя выводят только евреев. Он с большей надеждой взглянул на Казимагомеда. «Казимагомед, помоги мне еще раз», – шепотом сказал он. Тот взглянул на Айбента. « Постараюсь», – ответил он. Гетман Гольф дал приказ всем пленным встать в ряд. Было много пленных женщин, девушек, молодых людей. Их тоже построили в ряд. Рядом находились две постройки с высокими и широкими трубами на крышах, откуда все время шел дым со зловонным запахом. Это были печи. Десятки немецких солдат со своими овчарками стояли во главе ряда. К ним подошел офицер и что-то им приказал. Те пошли по рядам. Собаки стали обнюхивать, переходя то к одному, то к другому пленному. Собаки стали лаять, словно хотели разорвать несчастных евреев. А хозяева крепко держали поводки своих питомцев, требуя выйти из строя евреев. Плач и крики пленных людей заглушали и лай собак, и крики солдат. Немецкие солдаты таскали, волокли рыдающих людей в печи. Это было страшным адом для всех. Но вот собака стала обнюхивать Айбента, она стала сильно лаять на него, словно хотела разорвать. Немецкий солдат приказал выйти из строя, но он не подчинился, он уверенно сказал :«Я мусульманин, я не еврей». Немец ударил его прикладом автомата, требуя, чтобы тот вышел. Казимагомед заступился за него: «Это мой земляк из соседнего села, и зовут его Исмаил. Я хорошо его знаю, он не еврей». Его слова поддержал тот высокий толстый солдат, что сопровождал их. Немецкий солдат придерживал свою собаку, которая хотела разорвать Айбента, окликнул своих товарищей. Те со своими собаками подошли к нему, собаки одна за другой стали обнюхивать Айбента, и все собаки признали в нем еврея. « Он еврей», – обращаясь к толстому высокому солдату, сказал немец… У видев скопление солдат возле своих пленных, Гетман Гольф подошел к ним. «Что тут происходит? »- обратился он к солдатам. -« Господин офицер этот пленный с Кавказа утверждает, что этот еврей является мусульманином, но почему-то собаки принимают его за еврея». «Он мусульманин, я в этом уверен», – сказал Гетман Гольф. Наконец-то солдаты оставили Айбента, они пошли дальше со своими собаками обнюхивать других пленных. На лбу у Айбента появился холодный пот, хотя лицо побледнело, он старательно скрывал свое волнение и страх. И на этот раз Айбент был спасен! После этого страшного ада всех оставшихся в живых пленных загнали в тот же вагон и отправили дальше. Ехали они несколько суток; наконец, поезд остановился, и всех пленных высадили рядом с открытой шахтой. От шахты неподалеку ютились две большие постройки, похожие на конюшни, а в шахтах работали несчастные пленные. Все это было ограждено колючей проволокой. Всех приезжих загнали во внутрь постройки. Казимагомед увидел исхудалых, истощенных людей, которые лежали на деревянных досках, застеленных сеном. Казимагомед и Иван разместились в одном отсеке, и Айбент устроился неподалеку. Пообщавшись с пленными, Казимагомед узнал, что шахта работает давно. Что каждый раз, когда людей становится меньше, к ним привозят новых, что ни один пленный не смог отсюда сбежать. У людей остается только одна надежда- лишь бы продержаться до прихода советских войск. На этой шахте все работы велись вручную. Тяжелая работа и постоянная пыль, грязь, дождь и ветер быстро истощали людей. Они погибали то на работе, то в своих «постелях». Истощенное больное тело все быстрее стало сдавать. Казимагомед обратился к Ивану: « Нам нужно бежать, Иван, мы тут умрем, как эти ребята, что умирают у нас на глазах». « Я тоже об этом думал, но как? Здесь очень хорошо охраняют». «Мы сбежим ночью, когда будет наша смена. Видишь, тянется электрическая проводка». «Ну да», -ответил Иван. «С правой стороны от шахты в углу, где проходят провода, свет прожекторов вообще не попадает, там темно. Я думаю, что там мы сделаем подкоп». «Но, Казимагомед, там столько электрических проводов, это может быть опасно». «Другого выхода нет. Я проверю, а ты отвлеки солдат». Ночные смены проходили легко, потому что контроль был слабым. Сильные прожектора освещали всю шахту. Как на ладони виднелись люди и их инструменты. В полночь шахту охраняли только три солдата. Казимагомед и Иван решили проверить, насколько опасно делать подкоп. Иван решил отвлечь солдат. Набрав полную тачку руды, он поднялся на самый верх горки сооруженной из руды, сделав вид, что он высыпает руду, отпустил как бы случайно свою тачку. Тачка с рудой покатилась вниз с шумом и треском. Немецкие солдаты отвлеклись и стали кричать на Ивана, показывая кулак и жестами угрожая ему. В это время Казимагомед с лопатой в руках, побежал на то место, где решил сделать подкоп. Он быстро лег на землю, начал проверять наличие проводов над и под землей. Аккуратно сняв верхний слой земли убедился, что здесь безопасно и с облегчением вздохнул, после чего положил верхний слой земли обратно на своё место. В следующую смену они решил сбежать. Ночь была темная. В полночь солдатам давали отдохнуть. Иван и Казимагомед, взяв лопату, подползли к этому месту и быстро сделали подкоп. Так они сбежали. Они бежали без оглядки. Не встретив в пути ни леса, ни населенных пунктов, лишь открытые поля стелились перед ними. Казимагомед подумал, что их легко можно увидеть. Под утро они присели на землю, чтобы отдохнуть, вдруг вдали услышали лай собак. Казимагомед понял, что не стоит дальше бежать. Он посмотрел на Ивана, который вскочил с криком: «Казимагомед, надо бежать! ». «Все, Иван, бессмысленно бежать», – ответил он. Только сейчас Иван понял, что бессмысленно куда- то убегать. Он тоже присел рядом с Казимагомедом, молча смотря в даль. Через считанные минуты на горизонте появились немецкие солдаты со своими собаками. Подбежавшие солдаты приказали им встать. Один из немецких солдат хотел их расстрелять. Но остальные остановили его. Так их погнали обратно в лагерь. Построив в ряд всех пленных, перед ними выступил офицер: «Ни один пленный не сможет отсюда сбежать, кто посмеет сбежать, тех ждет смерть». Казимагомед и Иван стояли перед пленными солдатами и внимательно слушали приговор. Подозвав к себе двоих своих солдат, немецкий офицер приказал: « Расстреляйте этих беглецов». Два солдата погнали их на расстрел. «Не поминайте лихо, братцы», -сказал Иван. У Айбента потекли слезы. Оставив позади шахту с колючей проволокой, они шли к яме, куда сбрасывали тела мертвых пленных. Казимагомд поднял руки вверх и на своем родном табасаранском языке громко сказал: «О Аллах, где они нас будут убивать, куда они нас ведут? ». После этих слов он опустил взгляд на землю и молча продолжал идти. Немецкий солдат приказал остановится пленным, а сами начали затягивать папиросы. Один другому сказал: «Ты иди, я сам убью этих беглецов». «Справишься? ». «Ну конечно- сказал он, громко крича на пленных и угрожая автоматом, погнал их быстрее. Второй немец ушел. Когда они отошли далеко, немецкий солдат остановил их. Подойдя ближе к Казимагомеду, неожиданно для него он спросил на родном табасаранском языке: «Ты из какого села? и как тебя зовут? » Казимагомеда от услышанного на несколько минут ошарашило. Потом ответил: «Я дагестанец из селения Зирдаг, и зовут меня Казимагомед». «Я тоже табасаранец из близлежащего села», – сказал он. Иван с ненавистью смотрел на предателя. Они говорили в течении пяти минут, после чего предатель громко им сказал: «Вы убегайте, старайтесь идти только ночью, а я скажу, что расстрелял вас». Они поблагодарили его и стали убегать. А немецкий солдат произвел автоматные выстрелы. Так наши пленные приобрели свободу. Они шли по ночам, днем скрывались. Через несколько суток они присоединились к наступающим частям Советской армии. У Казимагомеда были трофейные часы, которые он приобрел в одном из боев, он хотел сохранить их на память о войне. Победу вмести с Иваном они встретили в Чехословакии, неописуемая радость была на лицах солдат. Командир построил в шеренгу своих солдат, поблагодарил их за мужество и храбрость, и добавил, что всем солдатам нужно искупаться и получить новую военную форму. У входа в баню Казимагомед аккуратно сложил свои вещи и положил трофейные часы в карман. Как и сотни солдат из своего отряда, он вошел в баню. Когда солдаты искупались, их попросили выйти из другого выхода. Солдаты хотели забрать свои вещи, которые оставили у входа, но дверь была закрыта. Они вышли через другую дверь, на выходе одев новую военную форму. Солдаты обратились к командиру, что они хотят взять свои вещи, которые оставили у входа. Командир ответил: «Эти вещи принадлежат тому государству, на территории которого мы находимся».  

Два дня солдаты радостно отмечали Великую Победу. В Киеве Казимагомед попрощался с Иваном, сел в поезд, который ехал на Кавказ. Так, уважаемые читатели, наш герой с Великой Победой вернулся в свой родной дом…