Свадебный чертополох

1.  

– В общем, готовься, мать, свидетельницей на свадьбу ко мне, – подытожила свой, напоенный чувствами и пересыпанный матерными эпитетами, рассказ счастливая Маринка Краснова, хлопая огромной ручищей по худенькому плечику Полины.  

За те пару недель, что Маринка была в деревенской ссылке, Полина успела подзабыть зычность голоса подруги, и теперь от получасового пересказа судьбы новоявленной Золушки у нее слегка звенело в ушах. И синяк на плече не преминул появиться.  

Но синяк Полину не волновал. Ее волновало, что последняя свободная одноклассница вот-вот выскочит замуж, а она, первая городская красавица, до сих пор не может сменить фамилию и надеть желанное кольцо.  

– Какого числа твоя свадьба? – спросила Полина, с доброй завистью глядя на торжествующую подругу, нетерпеливо приплясывающую по крохотной Полининой кухне, грозя снести чайник с плиты той частью тела, которой бог наградил в избытке.  

Хотя он все части тела дал Маринке с запасом. Полтора центнера живого веса явно предназначались для ловли медведей голыми руками. Но профессию Краснова выбрала самую невинную – учительница младших классов.  

Периодически Полина пыталась перенять зычную манеру общения подруги, ибо учитель русского и литературы в старших классах тоже очень нуждается в командирских талантах. Однако такой плагиат пришелся Полине не под силу. Громогласный голос Маринки, от которого вздрагивал даже директор школы, оказался неповторим.  

– Третьего августа, – гордо заявила Краснова, – а что откладывать? Еще передумает! Куй обручальное кольцо, пока горячо!  

И Полина едва успела увернуться от очередного дружеского шлепка.  

С облегчением выпроводив подругу, спешащую всем сообщить радостную весть, Полина беспомощно опустилась на табурет.  

Ну, Маринка! Ну, нигде не пропадет! Съездила в деревню на похороны к деду. Приехала без пяти минут жена деревенского агронома. Ну и что, что хозяин полей старше ее на 10 лет. Главное, в своем зрелом возрасте он сохранил чистую страничку в паспорте для штампика о браке. Говорит, Маринку ждал. Так романтично. Увидел ее, зареванную на похоронах, шустро организовавшую поминки, одной левой перемывшую все кастрюли, и влюбился. Сразу замуж позвал.  

Сидя на жестком табурете, Полина прокручивала в уме историю, рассказанную подругой, и думала, почему судьба обделяет ее женским счастьем, почему замуж зовут слоноподобную Маринку, а она вынуждена прозябать в гордом одиночестве.  

С внешностью Полине повезло. Ее отец, красавец Вадим, едва вернувшись из комы после автомобильной аварии, мгновенно охмурил ее мать, миловидную провинциальную медсестричку. И результатом их отношений стала прелестная черноволосая малышка с синими блюдцами на месте глаз.  

Правда, отец сбежал, когда девочке исполнилось 3 месяца, оставив на память дочери лишь эффектную внешность и живописную фамилию Василькова. Мать поплакала, но искать предателя не стала. Думала, образумится, вернется. Кавалерам от ворот поворот давала, Вадима своего ждала. Дочку любила безумно, его кровиночку. Все разрешала своей красавице, лишь бы та была счастлива.  

Пока подружки плакали в жилетку друг другу о своих первых несчастных любовях, Полина отбивалась от кавалеров, как могла. Провинциальные мальчики не для нее, считала она. Где-то там, в областной столице, ждет ее прекрасный молодой банкир с манерами графа.  

С ходу поступив на филфак, Полина обосновалась в большом городе. На долгих, как ей казалось, пять лет, в течение которых непременно надо было встретить своего суженного и остаться там навечно.  

Любовь не заставила себя ждать. Прямо на первом курсе девушка втрескалась по уши. Но не в банкира. И не в графа. А в любвеобильного ловеласа Пашку с музыкального факультета. К несчастью, любовь оказалась взаимной. Темпераментный велеречивый гитарист не смог пройти мимо сказочно миловидной первокурсницы.  

Вспомнив отъявленного сердцееда, Полина стукнула кружкой об стол так, что остывший чай выплеснулся наружу. Остервенело вытирая липкую столешницу, Полина слышала песни, посвященные «ей одной», слышала его смех и сладкий шепот, когда они, стараясь не разбудить, соседку по комнате, предавались пылким радостям молодой любви.  

– Полина, Полинка! – дребезжащий старческий голос нахально вторгся в ее воспоминания. – Выдь на балкон!  

Девушка бросила тряпку и шагнула в балконную дверь. Внизу на скамейке сидела обычная тройка местных старух во главе с Таисией Петровной, бабкой Ваньки Петухова, одноклассника Полины.  

– Слыхала, Маринка-то Краснова, замуж преть! Даром что мясокомбинат на ножках! И на нее желатель нашелся! А ты-то когда ж осчастливишь нас приглашением? Или женихи все не те? – визжала Таисия Петровна под аккомпанемент хихиканья старух.  

«Вот ведьма старая», – подумала Полина. А вслух рассмеялась:  

– Вы, баба Тая, о себе бы побеспокоились. Говорят, ваш-то муженек любит девушек помоложе. Вот возьму и пущу его к себе жить. Думаю, он не откажется.  

Бабки на скамейке зашлись хохотом, а Таисия Петровна покраснела и погрозила кулаком в сторону исчезнувшей с балкона Полины. Диалог, в котором проиграла старуха, слышал весь двор. А значит, соседи вспомнили скандальную историю ее шестидесятилетнего супруга, застуканного за целованием рук у сорокалетней продавщицы из вино-водочного магазина.  

Щуплый Федор Николаевич, как гепард, бежал тогда от тяжелой сумки возмездия, опускавшейся с частой периодичностью на его лысую голову, пока не упал в заросли чертополоха под Полинкиным балконом. Увозившая его «скорая» долго не могла понять, как можно получить сотрясение мозга, «несколько раз ударившись головой о три буханки бородинского».  

Позже Таисия Петровна, конечно, раскаивалась в содеянном, сетуя, что бить надо было не по голове, а по «тощей кобелиной заднице». Потому что именно задница и ищет приключений на голову неверного муженька.  

Отмщенная Полина закрыла балкон и мысленно послала бабок подальше. Таисия так и не смогла ей простить, что девушка отказала в свое время ее любимому внучку Ване Петухову. Помнит бабка, как страдал он и с цветами ждал девушку у подъезда. Но не знает бабка, как еще раньше страдала из-за него Василькова.  

– Хочешь вкусную мороженку? – предложил Ванька пятилетней Полине кусок заиндевелой железной трубы. Девочка доверчиво лизнула и стала первой снежинкой на уличном новогоднем балу, поливаемой теплой водой из чайника.  

– Хочешь контрольную у меня списать? – шепнул первоклассник Петухов соседке по парте Васильковой, и первая двойка закралась в Полинин дневник.  

– Хочешь модную татуировку на щеку? – Ванька любовно разгладил стойкую наклейку из жвачки на лицо перешедшей в среднюю школу Полины, и ее маме чуть не понадобилась скорая помощь.  

– Хочешь замуж за меня? – подошел он к поступившей в институт Полине. Но Василькова, наученная негативным опытом его прошлых предложений, недоверчиво отказалась.  

Она тогда и помыслить не могла ни о ком, кроме своего гитариста.  

А гитарист вообще ни о чем не думал. Пел песни, рассказывал сказки, плел паутину любви. Но допелся соловей, и к пятому курсу запутался в своей же паутине. Нашлась хитрая девочка и залетела от Павла в один момент. Понаехали ее родственники из села, пригрозили найти управу, и женили птичку певчую так быстро, что и чирикнуть не успел. Хитрая Леночка осталась жить в большом городе, а Полина с ожесточенным сердцем вернулась в свой родной городок.  

Мать за время ее отсутствия устроила, наконец, личную жизнь, и в их квартире появился дядя Веня. Жить в однушке с чужим мужиком оказалось невозможно, и Полина, желая мамочке счастья, устроилась по специальности в школу. Там давали служебное жилье.  

И понеслась жизнь взрослая, свободная. Пьянки, гулянки, пикники, шашлыки, куча кавалеров, в их числе и внук Таисии Петровны Иван. Встречал, провожал, страдал, голодал.  

Как-то быстро прошло время. С каждым годом все меньше оставалось поклонников в ее рядах. Мальчишки повзрослели и переженились на ее более сговорчивых подругах. Проходя мимо Полины, они роняли тоскливый взгляд в сторону красотки, но потом бойко спешили за своими не модельными женами и пищащими детьми. Даже верный Ванька Петухов куда-то сгинул, потеряв надежду. Бабка его, косясь на Полину насмешливым оком, хвастала во дворе, что внучок теперь важничает в большом городе великим начальником.  

Приняв душ, Полина, долго сидела перед зеркалом, выискивая признаки приближающейся старости. Итак, что мы имеем: красивая, стройная, натуральная брюнетка – это плюсы. Без мужа, без детей – это минусы. И самый главный длинный минус – через месяц ей исполняется 30 лет! По иронии судьбы именно в этот роковой день последняя соратница по холостяцким приключениям выходит замуж.  

Маринка скоро станет молодой женой! Краснова, которая и кавалеров-то серьезных в жизни не имела! Их сметало при первых раскатах Маринкиного голоса, подкрепленного членовредительской жестикуляцией.  

Несколько лет подряд подруга помогала чувствовать, что не одинока Полина в своем незамужнем одиночестве. Обе женщины, легкие на подъем, вместе вкушали холостую жизнь в свободное от работы время. Горячее море Египта, неповторимые джунгли Тайланда, веселые каникулы в Турции – еле отбились от любвеобильных турецких дайверов, – куда только не заносила их жажда впечатлений. Везде им слава и почет: внешность Полины и напор Маринки открывали все двери и стлали красную ковровую дорожку.  

И вот Маринка выходит замуж.  

2.  

Утро добрым бывает редко, особенно если оно начинается с раннего звонка.  

– Вставай, страна огромная! – проорала в трубку Краснова.  

– Чокнулась ты, агрономша, что ли? Рань несусветная, – Полина едва открыв глаза, вспомнила про Маринкино счастье – свою беду.  

Тем более ночка выдалась беспокойная. Снились свадебные туфли, акулы, странно похожие на соседских старух, и фата, расчлененная топором.  

– Не хрен спать, когда другие к свадьбе готовятся, – Маринка выражений не выбирала.  

– Месяц еще до свадьбы.  

– Вот именно, всего месяц, а точнее 30 дней. Всего! Вставай, я зайду за тобой через 15 минут. Платье мне пойдем выбирать.  

– Маря, дай поспать. У меня отпуск. Успеем тебе все купить, – попыталась закончить разговор Полина, – все, пока, мне в дверь стучат.  

В дверь, действительно, стучали. Не удосужившись воспользоваться глазком, Полина выглянула в подъезд и увидела цветущую Краснову, продолжающую болтать по телефону.  

– Ты зачем трубку положила, я тебе план действий на сегодня рассказывала, – удивилась Маринка.  

Полина, вздохнув, впустила Краснову и попыталась вновь улечься под одеяло. Не тут-то было. Маринка проявила изобретательность, и с кухни начали доноситься божественные запахи свежесваренного кофе и гренок, и еще, кажется, скворчащей яичницы. Полина перевернулась с боку на бок и не утерпела:  

– Маринка, яйца откуда?  

– Ясно, не от верблюда, а от курицы.  

Судя по звукам и запахам, завтрак уже стоял на столе и грозил исчезнуть в прожорливом Маринкином нутре, поэтому Полина, не евшая целые сутки, бодро соскочила и потрусила на кухню.  

– Я ж на диете, – попыталась пристыдить подругу Полина.  

– А я тебя жрать не заставляю, – Маринка щедро намазала невесть откуда появившимся маслом румяный гренок.  

После завтрака, во время которого Полина со вчерашнего расстройства съела даже больше подруги, женщины занялись шопингом.  

Чуковский утверждал, что нелегкая работа тащить бегемота из болота, но если б он хоть раз попробовал прилично одеть этого самого бегемота, то взял бы свои слова обратно.  

Во все времена нарядить Маринку было проблемой, а в случае свадьбы грозило катастрофой. Не имелось такого размера у продавщиц на молодежные фасоны. Нацеплять на себя бабские тряпки Краснова категорически не желала, а найти платьишко светлого цвета с тоненькими лямочками и нежным кружевом, которое возжелала невеста шестидесятого размера, и на второй день поиска оставалось фантастикой. Обойдя безрезультатно все центральные бутики и торговые центры, Маринка впервые в жизни задумалась о необходимости диеты.  

Наконец, ближе к концу третьего дня девушки случайно забрели в неприметную лавку где-то на окраине города. Там в душной тени маленького помещеньица их встретила тетка Маринкиной комплекции, хозяйка магазина. Выслушав пожелания невесты и одобрительно окинув взглядом ее пышные формы, продавщица исчезла в недрах лавки и через несколько минут обнадеживающего шуршания извлекла платье прелестного молочного цвета, отделанное милейшим белым кружевом и, судя по тому, что оно прикрыло две трети массивного прилавка, именно Маринкиного редкого размера.  

Краснова, измученная жарой и бесплодными поисками, аж взвыла от неожиданно свалившегося счастья, и с молитвой «господи, лишь бы налезло» упорхнула в крохотную примерочную.  

– В примерочную влезла, значит, и в платье влезет, – заявила продавщица Полине.  

Наметанный глаз хозяйки магазина не подвел. Маринка почти без посторонней помощи втиснулась в произведение неведомого модельера и гордо выплыла на общее обозрение.  

– Именно то, что я хотела, – промолвила она, довольно оглядывая себя в большом овальном зеркале и оглаживая на бедрах натянутый до предела светлый атлас.  

– Ну, слава богу, – облегченно выдохнула Полина. Хотя платье на Маринке вызывало двоякие чувства. С одной стороны она походила на празднично приодетую докторскую колбасу, но с другой все-таки сходство с непомерно раздавшейся вширь Золушкой имелось, уж больно цвет ткани был приятен глазу.  

– Еще фату и туфельки белые, и будет во! – подрезюмировала предприимчивая владелица захолустного салона, и, содрав с Маринки двойную стоимость, мол, ткани на платье ушло с километр, выпроводила довольных покупательниц.  

Полина рано радовалась найденному, наконец, сокровищу в виде свадебного платья. Оставались еще фата и туфли. Но в тот момент не хотелось думать о проблемах, и девчонки, счастливые, отправились обмывать выстраданную покупку.  

С жары и пыли решили выпить по бутылочке холодного пива у Полины дома. В торце ее пятиэтажки разливали замечательное легкое «Жигулевское». Маринка, красная, но довольная, с радостью вызвалась сходить за живительным напитком, пока измотанная подруга полезла в холодный душ.  

– Что это? – выпучила глаза Василькова.  

Краснова невозмутимо водрузила на стол пятилитровую канистру с янтарной жидкостью.  

– Надеюсь, не моча молодого индейца, – канистра открылась крепкой Маринкиной рукой, и в запотевший высокий бокал потекло райское наслаждение.  

– У них тары поменьше не было, – бессовестно соврала она.  

Холодное свежее пиво растекалось по запыленному языку и впитывалось в пустой пересохший желудок, проникало в каждую клетку усталого тела и дарило ему новую жизнь.  

– Что может быть лучше поллитра ледяного пива после жаркого утомительного дня? – выдохнула с чувством Полина, переведя дух после выпитого залпом большого стакана.  

– А я отвечу тебе, – не растерялась Маринка, – литр. Лучше поллитра только литр! – и наполнила бокалы повторно.  

Бесконечная на первый взгляд канистра потихоньку пустела и разговоры подруг становились все задушевнее.  

– Вот как я теперь буду жить без тебя? – уже пьяненькими слезами жаловалась Полина, обнимая Краснову за необъятную талию и укоризненно глядя ей в глаза.  

– Что значит без меня? Я, слава богу, пока собираюсь не туда, – потыкала пальцем в потолок Маринка, – а всего лишь замуж.  

Услышав заветное слово «замуж», Полина тихонько взвыла и треснула воблой по столу. Страдания подруги не оставили Краснову равнодушной, и она заявила:  

– Решено! Я возьму тебя с собой.  

– К-куда? – опешила, всхлипывая, Полина.  

– За-муж, – для пущей понятности по слогам произнесла Маринка и сочувственно погладила подругу по голове.  

– За-за-за агронома? – широко раскрыв глаза, зазаикалась Полина.  

– Мы подыщем тебе более подходящий вариант.  

– Ну уж нет, пусть вариант сам отыскивает меня, – гордо воспротивилась Полинка. – Приличные девушки за парнями не бегают. Я буду ждать своего жениха столько, сколько нужно.  

– Тогда ты рискуешь получить в качестве свадебного подарка слуховой аппарат, – поморщилась Краснова и налила еще пива.  

3.  

Есть знаменитая фраза о том, что завтра никогда не наступает. Но наступает, еще как наступает, если дело касается утра после пьянки. Еще намедни ты пьешь вкуснейшее пиво, опосля запиваешь его найденной в холодильнике тайской настойкой, исключительно, разумеется, в лечебных целях, и думаешь, что сладкий полет, эйфория, власть над миром будет длиться вечно, но тут наступает вчерашнее завтра. Бьет пульсом по вискам, гадит во рту кошачьими какашками и натягивает опухшие веки на красные глаза.  

Глядя в мутное зеркало, Полина с тоской пыталась вспомнить, сколько ей лет. Отражение выдавало цифру где-то ближе к 50. Взяв полотенце, незнакомая женщина попыталась протереть стекло. Но муть не исчезла. Она промыла глаза холодной водой. Изображение в зеркале прояснилось, но через минуту вновь покрылось легкой рябью.  

Маринка, напротив, выглядела преотлично. Румяное лицо даже помолодело на пару лет, так как некоторые морщинки разгладились за счет временной отечности. Она хлопотала на кухне, как ни в чем не бывало, пытаясь соорудить завтрак из имеющихся в холодильнике исходных компонентов. А компонентов этих набралось не густо. В конце концов, намазав печень трески на черствую баранку, Маринка понесла сие блюдо многострадальной подруге, охавшей на диване через стенку.  

– Жратва – лучшее лекарство от похмелья, – попыталась уговорить она Полину. Но Полина, увидев странный бутерброд, резво убежала в направлении туалета.  

Пожав плечами, Маринка, стрескала треску и, забрав пакет с лихо обмытым платьем, тихонько захлопнула за собой дверь.  

Приняв таблетку анальгина, Полина завалилась на диван, но звонок телефона прервал тяжелое забытие.  

– Полюшка, привет, надеюсь, ты помнишь, что сегодня у дяди Вени именины и ты обещала мне помочь накрыть на стол? – резанул больную голову ласковый голос матери.  

Послушная доченька мысленно взвыла и послала отчима в красное место мартышки, но вслух ответила, что, конечно, придет. Она любила мать сильнее, чем умирала с похмелья.  

Натянув, что подвернулось, и кое-как пригладив косы, Василькова выползла из дому. К сожалению, погода стояла прекрасная, и старушечий караул служил Отечеству на любимой скамейке.  

– Полина Вадимовна, утро доброе, – высокопарно проскрипела Таисия Петровна, – как выспались?  

– Хорошо, Таисия Петровна, благодарю вас, – в тон старухе ответила девушка.  

– А мы вот с Антониной Ивановной не выспались, пол ночи наслаждались вашим пением про огни на улицах Саратова, и что парней так много холостых, но вы любите женатого, – бросила ядовитое копье бабуся.  

– Боже, мне так жаль, – огорчилась Полина, – теперь вы знаете все. Но не убивайте, пожалуйста, вашего супруга Федора Николаевича. Он не виноват, что так рано завел семью. И лучше ему о моей любви не знать, а то будет печальная история.  

Под хихикание старух и угрожающее шипение Таисии Петровны девушка вышла из двора.  

– Поля, ты неважно выглядишь, – с порога оценила мать.  

– Одинокая жизнь женщин не красит, поверь моему опыту, – продолжила она за лепкой пельменей, – почему ты не хочешь выйти замуж, доченька?  

Полина свирепо катала скалку и представляла ее на голове долбанного мужа, за отсутствие которого, она вынуждена перед всеми оправдываться. Признаться матери, что замуж она хочет, но никто не зовет, было выше ее сил. Поэтому она загадочно улыбнулась и пообещала:  

– Скоро, мама, очень скоро я тебя с ним познакомлю.  

– Когда же, милая?  

– Ну вот хоть на Маринкиной свадьбе, – чтоб отвязаться от расспросов, с дуру ляпнула дочь.  

– Ах, ты господи, – обрадовалась мать, – кто бы он ни был, я обещаю стать чудесной тещей!  

Добравшись до дома и упав на диван, Полина набрала номер подруги.  

– Я согласна, – с ходу заявила она Красновой.  

– Репетируешь? – поинтересовалась Маринка. – Согласны ли вы стать мужем и женой? – пробасила она голосом приходского священника.  

– Я согласна сама заняться поиском достойного варианта, – решительно уточнила Полина.  

– Отлично! Теперь нужно ограничить желаемое конкретными сроками, иначе розыск жениха до пенсии может затянуться, – сумничала подруга, не так давно прошедшая психологический семинар «Желание – это множество возможностей».  

Вспомнив подколки ехидных старух и обещание, данное переживающей за нее матери, а также про грозящее без Маринки одиночество, Полина выпалила:  

– Я найду своего жениха еще до того, как обручальное кольцо агронома разлучит нас!  

– Вот это по-нашему, хрен ли слезы зря лить, – и Краснова тут же принялась обдумывать план действий.  

4.  

– Чтоб найти твоего заблудшего принца, в первую очередь нам нужно купить мне свадебные туфли, – сидя на кажущемся миниатюрным под ней табурете, прихлебывала чай Маринка, довольно жмурясь от утреннего солнца, щедро льющегося в тесную кухоньку Васильковой.  

– Как твои туфли связаны с моим женихом? – в очередной раз подивилась логике подруги Полина.  

– Экая ты тупица, а еще учительница, – укорила ее Краснова, – в нашем захолустье тебе ловить нечего, все твои бывшие кавалеры уже копают тещам огороды. И мне в поисках подходящей случаю обуви тоже здесь ловить нечего, отсюда вывод?  

– Вывод? – задумчиво протянула Полина.  

– Тьфу, не выйдет из тебя Редикюль Пуаро, – презрительно поморщилась Маринка. – Отсюда вывод: за мечтой мы поедем в большой город.  

– Ура, – как-то мрачно обрадовалась подруга, но отпущенного самой себе времени оставалось мало, и приходилось признать некую разумность плана Красновой. Тем более у нее самой никого плана не имелось.  

С первого мгновенья областной столичный город приятно оглушил оживленных подруг, уже отвыкших от сложного гомона любимых когда-то улиц. Их педагогический институт стоял на месте и даже сиял свежей краской обновленного фасада. И общежитие, их родное гнездо, никуда не делось. Звенящие смехом стайки молодых студенток по-прежнему беззаботно шныряли туда – сюда.  

– Прямо как мы когда-то, – вздохнули девчонки. Но долго предаваться ностальгии не стали, потому что поставленные себе задачи требовали быстрых решений.  

День подруги посвятили поиску хрустальных туфелек 44 размера. Километры пройденных гипермаркетов и торговых центров привели их, наконец, в магазин «Трехдюймовочка», под названием которого мигала многообещающая надпись «Все для крупных дам! ».  

Реклама не обманула, и в кондиционированной прохладе зеркального бутика Маринка подобрала себе белые лодочки, из которых можно было напоить пару жеребцов, но тем не менее очень изящные.  

Там же счастливая Краснова купила наишикарнейший кружевной бюстгальтер и милые белоснежные трусики, которыми при необходимости можно было занавесить Полинкино кухонное окно, столь нарядно они выглядели, и размер тоже, пожалуй, подходил.  

Таким образом, подруги осуществили пункт «А» из плана Маринки.  

– Приступаем к пункту «Б», – объявила Краснова, выходя из магазина и размахивая объемными пакетами. Таксист, припаркованный у входа в торговый центр, хотел резво стартануть прочь, но Маринка уже водрузила свои сумки на заднее сиденье старенькой «Тойоты».  

– Послушай, дружок, есть в вашей дыре приличный отель, желательно, где иностранцы останавливаются? – жеманно произнесла она и плюхнулась рядом с сумками.  

Полина покорно полезла следом за ней, но таксист, разглядевший красивую подругу носорога, пригласил Василькову сесть на переднее сиденье.  

Всю дорогу молодой таксист балагурил и сыпал водительскими остротами, кося глазами на стройные коленки Полины. Маринка сзади оглушительно ржала, и поощрительно хлопала его ладонью по плечу.  

– Слушай, приколист, ты женат? – вдруг спросила Маринка. Таксист напрягся, но она продолжила:  

–ПрЫнца вот этой Золушке приехали искать.  

Полина покраснела и развернулась назад с желанием дать нахалке по башке.  

Таксист сразу расслабился, вперился глазами в Полинкину грудь и радостно ответил:  

– Для такой конфетки я трижды холост!  

Краснова оценивающе смерила его прищуренным взглядом и строго отрезала:  

– Нет. Ты нам не подходишь. Шоферюга – птица не нашего полета.  

– Приехали, – разочарованно сообщил таксист.  

– Ты что издеваешься? – Маринка гневно толкнула его кулаком в ухо. Перед подругами пятиэтажно высилась их бывшая общага. – Это что лучший в городе отель?  

– Пройдете сто метров за здание общежития, там новую шикарную гостиницу недавно построили. У центрального входа дорогу сегодня перекрыли. Каких-то важных персон ждут, – почесал ухо таксист, с опаской отодвигаясь от Маринкиных лап.  

– Молодец, – одобрительно расплатилась Маринка. Молодой водитель с вожделением проводил точеную фигурку Васильковой, пока тучная подруга не затмила ее собой.  

Семнадцатиэтажный отель сверкал стеклом и сталью. Широкая лестница с витыми перилами мраморно вела в таинственные недра роскоши и богатства.  

Потоптавшись с минуту возле живописной клумбы, подруги храбро двинули внутрь.  

Громко процокав каблуками по огромному фойе, девчонки приветливо кивнули смуглому белозубому портье, который словно сошел с рекламного проспекта элитного испанского фитнес-клуба.  

– Добрый день, мсье! Могли бы вы помочь мне и моей подруге найти приличный ночлег на сегодня? – обворожительно улыбнулась Полина.  

– Конечно, сударыня! Сейчас подберем достойный вашей красоты номер, – вежливо склонил идеальную голову Аполлон и начал рыться в компьютере.  

– Ты что, его клеишь? – возмущенно зашептала Маринка расцветшей подруге.  

Полина отодвинула Краснову подальше и умоляюще прошипела:  

– Мариша, он красив, как молодой бог, и кольца на пальце у него нет.  

– На фига тебе прислуга в мужья? – попыталась образумить ее подруга.  

– Ой, по-твоему, агроном лучше?  

– Вот, отличный пентхаус на 17 этаже с панорамными окнами и видом на город может удовлетворить запросы столь милых дам, – прервал их дискуссию портье.  

– Отлично, сколько стоит провести ночь в этом номере?  

Портье указал на цифру в прайсе, и подруги испуганно взглянули друг на друга.  

– Это эксклюзивный номер, – продолжил портье, – у нас в отеле всего два свободных пентхауса на последнем этаже, и в один из них сегодня вселяется важный гость, бизнесмен из Франции.  

Подруги многозначительно переглянулись.  

– В стоимость пентхауса входит ужин и завтрак в ресторане отеля. У нас лучший в городе повар и живая музыка.  

Портье дал информации улечься в головах клиенток и добавил:  

– Естественно, мини-бар и бар отеля тоже в вашем полном распоряжении.  

– Мы берем этот ваш пентхаус, – достала кошелек Краснова, – где расписаться?  

Поднимаясь в зеркальном лифте с кожаным диванчиком на 17 этаж, Полина все еще не могла свыкнуться с суммой, отданной за сутки.  

– Один раз живем, – оборвала ее сомнения Маринка, – это твой шанс, понимаешь? За соседней дверью будет спать богатенький и красивенький французский миллионерчик. Что мешает тебе, одетой в прозрачненький пеньюарчик, так, по-соседски, заглянуть к нему за солью?  

– У меня нет с собой пеньюарчика, – возразила Полина, покосясь на провожатого мальчика, невозмутимо держащего их пакеты.  

– Так я и знала, – Маринка вытащила из дамской сумочки огромную прозрачную тряпку, – чтоб ты без меня делала?  

Номер, действительно, оказался хорош. Уютная прохладная гостиная и две спальни, у каждой из которых имелась своя ванная комната. Окна от пола до потолка казали солнце, медленно тонущее в клубящееся на горизонте грозовое море, навеянное дневной духотой.  

Исследовав номер, Полина тут же полезла в душ, а Маринка в мини-бар.  

Довольно крякнув, Краснова достала из внутренностей бара ледяную бутылку шампанского, два бокала и бесцеремонно вторглась в ванную подруги.  

– Держи, – протянула она фужеры, блаженно плавающей в пене, Полине, и грохнула шампанским. Шипящее вино вытекло прямо в ванну.  

– Ты ж моя Клеопатра, чтоб всю замужнюю жизнь тебе в шампанском купаться, – произнесла тост Краснова.  

Игристое вино придало подругам уверенности, и они начали готовиться к боевому походу на жениха. Уже оплаченный ужин в ресторане как нельзя более подходил для их плана.  

Ровно в восемь часов красивый портье, чуть не сожранный по пути жадным взглядом Полины, проводил их в банкетный зал отеля. В вечернем платье лазурного цвета, купленном для особого случая год назад на всю учительскую зарплату, Василькова выглядела сногсшибательно.  

Маринка тоже была сногсшибательна. Садясь за столик, подобно кораблю большого плаванья, швартующемуся в тесной гавани, она чуть не сшибла с ног маленького сухонького старичка, галантно отодвинувшего для нее стул.  

– Итак, что мы имеем? – Маринка огляделась по сторонам. Зал оставался полупуст, лишь старичок за соседним столиком привлекал внимание пристальным взглядом подслеповатых глаз.  

– Не густо, – резюмировала она, шлепнув по руке подруги, которая украдкой пыталась помахать портье, приводящему в зал новых гостей. – Ничего, нам много народу не надо. Будем ждать француза. Жрать захочет, по-любому, сюда придет. – И Маринка подозвала официанта.  

Ресторан потихоньку наполнялся, но француз жрать, видимо, не хотел.  

– Может, миллионеры на ночь не едят? – задумчиво произнесла Василькова, ковыряя вилкой рыбу «а-ля» чего-то там.  

– На черта тогда им столько денег, если не на вкусную жратву? – уписывая сочный бифштекс, прогудела Маринка.  

Нежная медленная музыка звучала с низенькой сцены, и несколько пар уже топтались на танцполе. Иностранный олигарх все еще не проголодался.  

– Позвольте пригласить вас на танец, – сухонький старичок склонил голову перед объевшейся Маринкой.  

– Извини, дед, ну вот не до тебя сейчас, – Маринка бесцеремонно толкнула его огромным декольте и пошла к вновь вошедшему в зал портье. Полина побежала за ней следом, надеясь еще раз поближе рассмотреть рельефные мускулы последнего.  

– Мусье, – окликнула Краснова администратора, – не подскажете ли вы, когда французский бизнесмен изволит явиться на ужин?  

– Он уже здесь, – пробасил Аполлон и поиграл плечами так, что Полина взволнованно проглотила слюну.  

– Где именно? – напирала на него Маринка.  

– Только что отошел от вашего столика, – удивленно пожав плечами, портье хотел удалиться, но цепкая рука Красновой схватила его за рукав.  

– Вон тот старик? Какой же он француз?  

– Я сказал, что ожидается приезд бизнесмена из Франции, я не говорил, что он француз, – пытался оправдаться зажатый Маринкой портье.  

– Так он еще поди-ка и не миллионер? – возопила Краснова.  

– Миллионер, точно миллионер! – уверил ее еле высвободившийся администратор.  

– О боже, – хором вздохнули девчонки.  

Расстроенная Полина, сидя у бара, сосала соломинкой третье «мохито» и мрачно любовалась на странную пару, вальсирующую на танцполе. Маринка нежно кружила по залу тщедушного миллионера, с благоговением прижимающегося дряблой щекой к ее пышной груди. Старый олигарх выбрал Краснову. А красавчик портье выбрал молодого официанта – возвращаясь из туалета, Полина случайно увидела, как ее Аполлон щиплет за задницу другого Аполлона.  

«Одиночество – сука», – как заезженная пластинка, крутилась в голове Васильковой известная песня, когда ее обнаженного плеча вдруг коснулся сексуально хриплый голос:  

– Потанцуем?  

– А давайте, – отчаянно обернулась она и увидела причину своих молодых слез. – Пашка? – опешила она.  

– Полиночка? Ягодка моя? – подыстаскавшийся со времен студенчества ловелас все равно выглядел великолепно. Модный костюм, начищенные ботиночки, поредевшая, но все-таки имеющаяся челка.  

Полина сразу приняла неприступный вид и томно закинула ногу в чулке на другую ногу в чулке.  

– Прекрасно выглядишь, – с восхищением цокнул Пашка. – Какими судьбами к нам?  

– Так, развеяться, разогнать тоску.  

– Мисс Вселенная способна тосковать? Ни за что не поверю. Это вот нам, старым холостякам, положено страдать и тосковать по делам давно минувших дней, – наклонился ближе к ее уху бывший Полинин ухажер.  

– С чего это ты стал холостяком? Леночка круто тогда тебя на себе женила, – отодвинулась Василькова.  

– Ах, Ленка! Даже вспоминать о ней не хочу, приворожила ведьма, иначе ни за что б тогда тебя на нее не променял. Да что мы все о прошлом? Потанцуем? – повторил приглашение Павел. И, допив третье «мохито», Полина согласилась.  

Усмотрев во внезапном появлении бывшего возлюбленного знак судьбы, Василькова внимательно прислушивалась к его словам и своим чувствам. Сердце ее молчало, а вот Пашка не затыкался. Из жития святого человека Полина узнала, что он работает в отеле музыкантом, платят ему очень прилично, по отработанным часам, но что Ленке, стерве, все денег мало, и что она, забрав дочь, уехала от него к маме. После четвертого «мохито» начались разговоры из серии «а помнишь». Лучшие моменты их прошлой любви затмили разум Полины, и утром она с удивлением обнаружила Пашку в своей постели.  

– Суженный мой, суженный, голос твой простуженный, – держа бокал шампанского в руке вместо микрофона, пропела Маринка, бесцеремонно врываясь в спальню подруги. – Так. Чудесно. Пал Николаич, вы застуканы на месте прелюбодеяния, а посему обязаны жениться на рабе божией Полине Вадимовне!  

Едва избавившийся от первой супруги Павел жениться повторно не хотел, и потому аккуратно бочком стал обходить Маринку, на ходу натягивая брюки.  

– Стоять! – рявкнула Краснова, схватив его за шкирку. – Будешь, говорю, жениться на вот ней? – ткнула она шампанским в восседающую в разгромленных подушках Полину.  

– Марин, отпусти его, он мне не нужен, – великодушно разрешила Василькова.  

Пашка, высвободившись из бульдожьей хватки, торопливо пообещал:  

– Полиночка, ягодка, я позвоню. – И скрылся с глаз.  

– Что это мы женихами-то разбрасываемся? У нас их и так, чай, не густо, – взгромоздясь на кровать, отхлебнула вина Маринка.  

– Ой, ну какой из этого кобеля муж?  

– На фига тогда ты его к себе притащила?  

– Чтоб поставить точку на прошлой жизни. Я убедилась, что больше его не люблю.  

– За это надо выпить. Будешь? – протянула ей бокал Маринка.  

– Шампанское с утра пьют…- отрицательно помотав растрепанной головой, процитировала Полина, но Краснова ее перебила:  

– Аристократы! Только аристократы! А я почти аристократка стала вчера. Мой старичок оказался потомственный русский граф с французскими корнями. Весь вечер жаловался, что тоскует по России, потому что француженки худые, как вяленные воблы.  

Собирая вещи, Василькова случайно вошла в спальню Маринки и обнаружила в ее кровати тело, плотно завернутое в одеяло.  

– Мадам графиня, будите своего графа, нам скоро номер сдавать, – позвала она подругу.  

Через несколько минут, поигрывая загорелыми мышцами, из комнаты Маринки вышел полуодетый портье. Красивой головой Аполлон поклонился Полине и исчез.  

– Краснова, что это? Он же гей! – плюхнувшись в кресло, изумленно задохнулась она.  

– Он не гей, он би, – спокойно сообщила Краснова, отгрызая сломанный, вероятно, в порыве страсти ноготь.  

– А как же любовь к агроному? – съехидничала Полина.  

– Должна же я была поставить красивую точку на моей незамужней жизни? – закатив глаза, сложила на груди ладони Маринка. – Это у тебя она еще вся впереди. Ой, тьфу, тьфу, тьфу! – переплюнула она, увидев свирепый взгляд подруги.  

5.  

Скамейка не успела высохнуть после грозы, а ее уже оседлали престарелые враги Полины. Атаманша Таисия Петровна взмахнула шашкой, едва белые босоножки Полины ступили во двор.  

– Дома не ночевала училка. По женатым мужикам пошла, не иначе! А кому она еще-то нужна, старая дева? – по больному резанул громкий шепот старухи.  

Гордо вскинув подбородок, Василькова прогарцевала мимо неприятеля, глядя в другую сторону. Таисия, ткнув соседкам в бока, рубанула вдогонку:  

– Зенки стыдится поднять, кошка. Вот чует мое сердце, чья-то обиженная жена скоро ей космы-то чернявые повыдерет!  

Нежная фата украшала махогоновые волосы Красновой. Уже третий свадебный салон удачно пытался украсить выразительную голову невесты, очень похожей на Фрекен Бок.  

– Я сейчас сойду с ума. Какая досада, – дополнила сходство Маринка. – Такой большой выбор, мне все к лицу. И эта, и вот эта, и вон та фата. – Перебирала она прозрачную вуаль. – А в первом салоне милая такая шляпка была, и во втором магазине мне понравились две. Дай-ка, я на тебе посмотрю, какая лучше, – поставила она перед зеркалом Василькову и водрузила ей на голову сложное переплетение цветов из ткани.  

– Тебе тоже хорошо, – оценила Маринка свое творение.  

Полина глядела на свое отражение, и в ее глазах крепла решимость. Белая вуаль просто изумительно смотрелась на ее черных волосах.  

– Марин, до твоей деревни долго ехать?  

– Два часа на рейсовом автобусе.  

– А холостые друзья у твоего агронома имеются?  

– Валерий Иванович, завхоз. Очень импозантный мужчина сорока пяти лет, вообще не пьет и к тому же вдовец, – поспешила уверить она.  

– А помоложе есть? – засомневалась Полина.  

– Чего мы стоим? Последний автобус через сорок минут уходит! Сегодня как раз в клубе дискотека «Кому за тридцать». Там и найдем помоложе! – заторопилась Маринка. – Девушка, заверните мне эту фату. У вас обмен, если что, есть?  

Старый автобус высадил подруг в начале живописной деревеньки.  

– Какой здесь воздух! – с наслаждением вдохнула Полина. Но его тут же испортил подъехавший с крутым разворотом рычащий мотоцикл «Урал». С сиденья спрыгнул ладный невысокий мужичок в кепке и заключил Маринку в объятия. После чего он представился Полине:  

– Степан Львович, можно просто Степан, – сняв кепку, поклонился он.  

– Полина Вадимовна, можно просто Полина, – тоже представилась она.  

– Прошу пожаловать в мой кабриолет, – пригласил он, любовно похлопывая по старенькому сиденью «Урала».  

– Может, лучше пешком? – шепотом обратилась Полина к подруге, но Маринка уже привычно влезала в тесную коляску.  

– Пешком тут топать два километра, – подслушал ее сомнения агроном. – Не бойтесь, прокачу с ветерком!  

Агроном не обманул. Ветер, действительно, свистел в ушах Полины, восседающей позади Степана и вцепившейся в круглую ручку перед собой, чтоб не вылететь на многочисленных кочках. Пыль густым облаком преследовала мотоцикл и серой пудрой ложилась даже на плотно сжатые зубы Васильковой. Втиснутая в люльку Маринка радостно хохотала, подставляя ветру лицо и сексуально качая над головой руками.  

Ревущий мотоцикл лихо припарковался у зеленого палисадника. Степан помог слезть Полине, галантно выкорчевал из коляски будущую жену, поцеловал ей ручку и упылил прочь.  

– Проходи, будь, как дома, – Маринка по-хозяйски распечатала калитку хозяйства, завещанного ей дедом, и принялась хлопотать во дворе.  

Большая ухоженная усадьба задней стороной выходила прямо на озеро, пологий берег которого ласково шелестел есенинскими березами. Полина с удовольствием прогулялась по богатому огороду и вышла к водоему. Спокойная его гладь так и манила прохладными глубинами. Подобно сказочной Аленушке склонив голову над естественным зеркалом, Василькова ужаснулась. Из воды на нее голубоглазо моргнул чумазый чертенок с вздыбленными серыми волосами. Торопливо войдя в опрятный дом и обнаружив Маринку на просторной кухне, она спросила:  

– А где здесь у вас душ?  

– Душ во дворе и еще не топлен. Вот тебе ведра, иди воду из озера тащи, – Маринка скрылась в подполье.  

Уже сожалея об этой поездке, Полина устало потащилась за водой. Огромные ведра оттянули руки до пят, когда Василькова обнаружила дверь с фигурной деревянной надписью «С легким паром! ». Еще несколько раз посылала мачеха свою падчерицу к озеру, но вскоре из трубы пошел легкий дымок, и смоляной жар наполнил тесную светлую баньку.  

Ближе к закату сидя на уютной веранде до блеска отмытая и от души пропаренная Полина хлебала терпкое домашнее пиво, закусывая соленым огурцом и горячей, вареной в чугунке картошкой. Вдыхая вкусный воздух, еще не наполненный комарами, Василькова поняла решение подруги навсегда осесть в этой милой деревне. Добротное хозяйство, рукастый любящий муж, пара здоровых ребятишек. Что еще русской бабе для счастья надо?  

Небо затянуло дымкой сизых облаков, когда подруги отправились на танцы с целью заполучить для Полины знатного жениха. У кирпичного одноэтажного клуба толпилась местная молодежная тусовка. Музыка девяностых оглушительно звенела голосами «Руки вверх». У входа девушек встретил агроном, сменивший дневную кепку на вечернюю. Рядом с ним смущенно топтался, очевидно, завхоз, еще днем обещанный Полине. В принципе кладовщик выглядел для сорока пяти лет даже очень хорошо. Крепко скроенный, высокий, мордастый, очень брутальный, или, как говорят в народе, «харя кирпича просит».  

– То, что надо, – втихаря показала большой палец Маринка.  

Обтягивающие джинсы и откровенная майка Васильковой произвели неизгладимое впечатление на завхоза. Он смущенно замер и робко вперил глаза в землю.  

– Валера, – представил товарища агроном.  

– Полина, – ответила за подругу Маринка.  

Кавалеры провели дам внутрь и куда-то исчезли, пока те бодро танцевали под группу «Фабрика». «А я не замужняя, кому-то очень нужная, а где этот кому-то, не видно почему-то», – выплясывая, подпевали девчонки. На стройную, хорошо двигающуюся Полину местные парни сразу обратили внимание, и когда плешивый диджей включил первую медленную композицию, к девушке сразу выстроилась очередь. Польщенная Василькова выбрала из толпы самого симпатичного мальчика и оказалась тесно прижатой к нему. Парень едва открыл рот, чтоб спросить ее имя, как вдруг оказался отброшен к стене мощным ударом.  

– Уубьюю, – процедил сквозь зубы, пьяный в дугу кладовщик. Чтобы избавиться от робости перед будущей невестой, он рискнул пропустить стаканчик для храбрости, но остановиться уже не смог. Не пьющий завхоз потому и не пил, что имел по синьке крутой нрав и не мог контролировать свои поступки.  

– Уубьюю, – протянул он лапищу к Полине, но она резво увернулась, и подруги пустились в бега.  

На беду, сизые облака созрели в черную тучу, затянувшую весь небосвод, что сделало июльскую ночь по-осеннему непроглядной, а легкий дождик, прибивший пыль с вечера, превратился в тропический ливень.  

Выскочив из клуба под свирепый рев завхоза, подруги оказались у негра в непроглядной тьме, но топот взбесившегося Валеры не оставлял времени для раздумий. Припустив по деревенской улице, девчонки на ощупь искали дорогу. Хотя назвать дорогой жидкую скользкую чачу, в которую превратилась центральная улица, можно было лишь со стопроцентной натяжкой. Если б окна домов озарялись электрическим светом, то возможно, не произошло бы следующего неприятного события, но кромешная мгла способствовала ему.  

Размытая тропическим ливнем звериная тропа под Маринкой неожиданно кончилась, и она, подобно Алисе, полетела в пустоту. Кроличья нора оказалась ничем иным как глубоким котлованом, вырытым не понятно кем и для чего посреди деревенской улицы. Если б хоть лучик света попал в темное царство, то Краснова наверняка заметила бы оградительную ленту неизвестных строителей, вероятно, газовиков. Но сетовать на прошлое было уже бесполезно.  

Бежавшая чуть позади Полина, услышала смачный мат Маринки и во время сбавила скорость. В недоумении она остановилась на краю ямы, чуть чернее чернеющей в черной черноте. Внезапно из глубокой преисподней в лицо ей ударил яркий свет. Заслонив глаза ладонью, Василькова разглядела подругу, сидящую в грязной жиже.  

Где-то неподалеку раздался знакомый рев, и Краснова поспешно выключила телефон. Темнота опять затопила мир.  

– Маринка, руку давай, – испуганно озираясь, шепотом позвала Полина. Липкие пальцы Красновой молча нащупали ладонь подруги, и Василькова в очередной раз вспомнила пророческие слова Чуковского. Сначала бегемот, казалось, шел наружу очень ходко, но в следующее мгновенье Маринка поскользнулась и опять оказалась на дне ямы. На этот раз уже с Полиной.  

Василькова вовремя невольно укрылась в окоп, потому что через минуту мимо котлована пронесся душераздирающий рев завхоза, и подруги мысленно поблагодарили спрятавшую их яму. Когда протяжное «Уууубьююю! » скрылось в отдалении, подруги возобновили попытку спастись. Нащупав, наконец, более пологий край, они на четвереньках выползли из скользкого капкана. И пошлепали домой.  

Сходив в остывшую баню и развесив выстиранные шмотки под навесом, девчонки пили горячий смородиновый чай. Дождь по-прежнему стучал по крыше веранды, на которую выходили распахнутые двери кухни.  

– Давай-ка по писярику, в лечебных целях, – откуда-то достала Маринка бутыль самогона.  

– А давай, – согласилась трясущаяся от холода Полина, укутанная в длинную фланелевую рубаху деда.  

Самогон приветливо обжог нутро, и подруги, наконец, рассмеялись, вспомнив сегодняшние приключения. Настроение улучшилось, и Полинка, нахлобучив на мокрую голову фату подруги, закружилась по комнате.  

– Твой жених оказался не многословен, – хлопая себя по ляжкам, ржала Маринка.  

– Теперь понятно, почему он вдовец, – хохотала Василькова.  

В эту беззаботную минуту с веранды донеслось свирепое «Уубьюю! », и страшный гоблин вторгся в светлую кухню.  

Огромные ручищи потянулись к замершей в ужасе Полине и сцапали ее за голову. Девушка закатила глаза и грохнулась в обморок. Белоснежная фата осталась в грязных пальцах завхоза. Пьяный монстр скомкал символ невинности, швырнул его на стол и безжалостно разрубил топором, предусмотрительно принесенным с собой. Потом схватил бутыль с остатками самогона и опрокинул в глотку.  

– Ты допил дедов самогон? – сразу пришла в себя Маринка. – Асталависта, придурок! – попрощалась она и с размаху вырубила гостя чугунной сковородой.  

– Все, хватит с меня женихов, – твердо решила Василькова утром, выдергивая из головы несколько седых волосков. Бесчувственное тело завхоза еще ночью увез агроном на огородной тачке. – Лучше быть не замужней и живой, чем замужней и не живой.  

– Впрочем, она мне никогда особо не нравилась, – меряя перед зеркалом разрубленную фату, утешилась Краснова.  

Бабки несли дежурство на прежнем месте.  

– Явилась, не запылилась, – привычно пошла в атаку Таисия Петровна. – Где гуляла-то опять? Женихи уж все ворота обоссали.  

– Дорогая баба Тая, – вежливо начала Полина, – а не пошли бы вы в сраку! – сурово завершила она.  

Старуха от негодования задохнулась, но, глядя в горящие глаза девушки, перечить не посмела. И только суеверно перекрестилась за ее спиной.  

6.  

Утром рокового августовского дня, Полина обреченно протирала фужеры в доме подруги. Жениха у нее как не было, так и нет. Даже на горизонте.  

Маринка цвела в прямом смысле этого слова. Расчлененную фату заменили пахучие белые розы, искусно вплетенные в свадебную прическу Красновой. Она выглядела очень даже потрясающе, о чем не уставали ей сообщать любящие родители, украдкой смахивающие слезу двоякой радости. Слава богу, дочка пристроена, и ее командный голос будет понукать теперь законного мужа, а не их.  

Важное торжество решено было разделить территориально: выкуп и регистрация брака в обители невесты, застолье в обители жениха. В городе Маринка планировала пощеголять роскошным нарядом, а устраивать пир горой получалось значительно выгоднее в деревне, учитывая даже перевозку гостей с места на место.  

Под окнами у подъезда толпились родственники во главе с рыжей тамадой, раздающей команды по установке заградительных сил. Среди них Полинка с неудовольствием разглядела Таисию Петровну в праздничном шелковом платке под ручку с принаряженным муженьком.  

– Что здесь делает моя соседка? – недовольно поморщилась она.  

– Бабка Тая-то? Прикинь, она родной теткой моего агронома оказалась. Ах, как теесен этот мир, посмотрии, – пропела Краснова, крутясь перед зеркалом.  

Издали раздались автомобильные гудки, и кортеж жениха, возглавляемый помытым колхозным «Уазиком», креативно украшенным куклой на капоте, с шиком подкатил к дому Маринки.  

Невеста взволнованно взвизгнула, задернула штору и полезла в шкаф. Женский свадебный обычай подразумевал спрятаться и терпеливо ожидать жертву в засаде. Сказать, конечно, легче, чем сделать, но с минуту поматерившись, Маринка все же угнездила пышные телеса в отцовском шифоньере и захлопнула дверцы.  

– У вас товар, у нас купец! – донеслось с улицы. И Полина покорно натянула себе на голову темное покрывало, напрочь спрятавшее драное платьице, украшенное цветными бумажными бантиками. К сожалению, выкупной обычай подразумевал подсадную невесту на последних подступах к настоящей.  

Тамада ответственно вела выкуп, стараясь обобрать жениха до нитки, чем сознательно готовила мужика к близкой семейной жизни. Побритый и сверкающий новой кепкой агроном с притворной скупостью кобенился и пытался выторговать любимую подешевле.  

Битва разноголосых хоров приблизилась к двери Маринкиной квартиры как раз в тот момент, когда Полина начала терять терпение под душным покрывалом. Наконец, толпа настоящих и будущих родственников ворвалась в заветную комнату.  

Тамада выставила темное покрывало с Полиной внутри перед женихом и провозгласила:  

– Тили-тили-тесто! Вот твоя невеста!  

Друзья жениха, тоже не лыком шитые и не хуже разбирающиеся в ловушках древних обычаев, вытолкнули наряженного в рваный пиджак подсадного жениха и хором возразили:  

– Тили-тили-тесто! То ему невеста!  

Пока подсадной жених распечатывал подсадную невесту из покрывала, жених настоящий бодрой рысью пробежал по квартире, обнаружил почти задохнувшуюся в шкафу возлюбленную и торжественно ее спас.  

Первым желанием Полины было снова залезть в покрывало и никогда, никогда из него не выглядывать. Подсадной жених удивленно и немножко робко хлопал на нее темными ресницами.  

– С днем рождения, – неожиданно вымолвил он. И преподнес Полине вынутый из-за спины букет чертополоха.  

– Точно, – заголосила Маринка, – про твой юбилей-то мы забыли! А Ванька Петухов не забыл, – с лукавым подозрением протянула она. – Шампанского всем! Выпьем за мою лучшую подругу!  

Пока гости с оживленным гомоном разбирали бокалы, Краснова громко шепнула на ухо Полине:  

– По ходу сбылось твое желание, жених нашелся в последний момент, – кивнула она на внука Таисии Петровны, не сводящего с Васильковой пылающего взгляда.  

– Закрой свой рот, – грозно прошипела подсадная невеста.  

В это момент мать Полины протолкалась к дочери и взволнованно попросила:  

– Полюшка, ты меня со своим женихом обещала познакомить. Где же он?  

– Я здесь, Ольга Валентиновна, – подсадной жених взял подсадную невесту за правую руку.  

– Ваня? Петухов? – мать с недоверчивой радостью уставилась на покрасневшую дочь.  

Полина переминалась с ноги на ногу, все еще не решаясь огорчить мать правдой.  

– Горько! – вдруг взревела Маринка, и подвыпившие гости с удовольствием подхватили традиционный свадебный клич.  

Иван пристально посмотрел в голубые глаза Полины и наклонился, чтобы ее поцеловать. Василькова испуганно дернулась, но, вытирающая счастливую слезу, мамаша подтолкнула ее к подсадному жениху:  

– Не стесняйся, дочь! Вы такая красивая пара!  

Три дня гремела сумасшедшая свадьба. Деревенское гостеприимство агронома и разгульный характер Маринки придали празднеству истинно русский масштаб. Катание по мостам в запряженной колхозным мерином телеге, купание в озере, подметание денег из сена и другие, очень нужные мероприятия, сообразно обычаю, веселили благодарных гостей.  

К большой досаде Таисии Петровны, Полина поймала букет невесты. Белые розы ахнули ее прямо по голове. Однако не они стали началом ее замужней жизни, а колючий и скромный чертополох.  

КОНЕЦ.