Бессмертный Джингл (первая часть)

Я бежал как мог, спотыкаясь о корни деревьев, выглядывающие из-под земли, и старался не упасть, ведь стоит один раз упасть и я уже не поднимусь. Силы покидают меня, они на исходе. Я не знаю, что заставляло меня бежать дальше. Страх? "Адреналин", о котором я однажды случайно услышал? Почему я вообще бежал?  

Мне было страшно, мне было очень страшно, но краем разума я понимал, что бежать бессмысленно. Даже если меня не найдут, я умру где-нибудь в лесу, ведь никто не учил меня жить во внешнем мире, а этот лес ещё и проклят. Я даже не был уверен, лес ли это. Тут много деревьев и зелени, ветки били меня по лицу, но откуда мне было знать, не перепутал ли я место, называемое "лес", с чем-нибудь ещё? Ведь тут полно заброшенных домов, похожих на те, что стоят в моём городе. Я не так много знаю о том, как такие места должны называться.  

Помню, как всё-таки споткнулся и упал на сухую землю, задыхаясь от долгого бега. До сих пор не могу понять, почему я бежал. Меня никто не мог преследовать. Если только он каким-то образом...  

Я сжался от страха. Больше не могу бежать. Ноги болели, в груди что-то ныло. Не было сил даже спрятаться где-то, так что я остался здесь, тихо воя.  

И так я встретил их.  

Они шли в темноте. Тихо, осторожно.  

Я так устал, что даже не перестал подвывать. Уже неважно, найдут меня или нет, моя судьба предрешена. Мне некуда деваться.  

И они подошли ко мне: кучерявый, наполовину седой мужчина и молодая женщина немного выше его, с длинными чёрными волосами.  

Эти двое начали о чём-то переговариваться настолько тихо, что даже я не слышал с моим острым слухом. Женщина показывала на меня, мужчина мотал головой. Больше ничего я не понимал. Я не видел выражений их лиц, их эмоции оставались для меня загадкой, но я всё равно думал, что решается моя судьба, так что ждал, ждал, ждал...  

И тут женщина присела передо мной. Я увидел её красивые алые глаза, наполовину прикрытые этими чёрными волосами, не до конца убранными под заколку. Она нежно взяла мою руку в свои ладони, поднесла к своему лицу и... лизнула!  

Я даже отскочить не пытался, просто позволял ей облизывать мои окровавленные пальцы. В этот момент я отметил, что её язык немного странный: он словно липнул к моей коже, и везде, где она касалась, больше не оставалось крови. Я покрывался мурашками, не зная, куда деваться от странных ощущений, а она улыбалась мне, видя непонимание и усталость в моих глазах. От этой улыбки веяло чем-то тёплым, хоть её руки были ужасно холодны, а лицо казалось слишком бледным даже при окружающей темноте.  

Она легко поставила меня на колени и стала очищать дальше, не прекращая смотреть мне в глаза. Что это? Гипноз? Она одурманивает меня? Тот человек говорил, что моя мать одурманила его...  

Но я уже не мог бояться. Я не мог сопротивляться. Я лишь склонил голову и позволял этой женщине делать со мной всё, что она захочет, до тех пор, пока она не решит, что ещё со мной делать.  

А она не торопилась. Закончив с моими пальцами, она перешла на запястья, и тут я ощутил лёгкий укол боли, немного отрезвивший меня. Её клыки, ничуть не менее острые, чем мои, впились в мою руку, но захлестнувшее меня головокружение не дало мне начать сопротивляться. Кажется, я подумал: "Ничего страшного, скоро пройдёт... " И действительно, скоро стало настолько наплевать, что я только смотрел, как ещё больше синеют ветвистые линии на моих руках, как, не проливая ни единой капли, не оставляя следов, это странное создание, только похожее на человека, пьёт мою кровь.  

– Эй!  

Вдруг седой мужчина подошёл к нам и легонько дёрнул женщину за волосы. В этот момент я заметил на его руках словно бы железные листы, обхватившие их от запястья до локтя.  

Она тут же отстранилась, недоумённо посмотрев на мужчину.  

– Похоже, этот не настоящий. Его кровь не успокаивает тебя.  

Я с трудом разлепил глаза, которые уже слипались от накатившей усталости. Я долго бежал, теперь у меня выпили неизвестное мне количество крови – по ощущениям, всю – так что я готов был потерять сознание в любой момент.  

Женщина снова посмотрела на меня. Её взгляд больше не был таким нежным. Он был... я не могу описать. Эти эмоции были незнакомы мне, но что-то подсказывало, что она голодна, а я – её пища. Мне должно было быть страшно, но я не чувствовал ровным счётом ничего, наверное, от усталости.  

Мужчина вытащил какую-то стеклянную трубку из сумки, прикреплённой к его ноге, и протянул женщине.  

– Похоже, наступил крайний случай. Вот, выпей. Только малышню не ешь.  

Пока она отошла в сторону, он присел передо мной и взял меня за подбородок.  

– Ты чувствуешь вонь?  

Мне было плохо, язык не двигался. Я не чувствовал сил сказать что-либо. Я и услышал его с трудом. Всё, что я смог, это мотнуть головой, и даже от этого мир пошёл кругом. Единственная вонь, которую я чувствовал, шла от моих рук и грязного обрывка одежды на мне, заляпанных чужой кровью. Эту вонь я не забуду никогда. Надеюсь, что больше никогда её не почувствую.  

Он положил мою ладонь на один из своих железных листов на руках. Ничего не произошло.  

Мужчина отпустил меня и снова выпрямился, взглянув на женщину. Она держала уже пустую стеклянную трубку и её отчего-то трясло. Когда она подошла ко мне, я увидел теперь золотистый блеск в её глазах. Она словно извинялась за своё поведение, сложив руки перед грудью.  

Вдруг она встрепенулась и оттащила седого мужчину в сторону, начав с оживлением что-то ему говорить, снова показывая на меня. Я не мог разобрать даже её голос с этого расстояния, в ушах стоял гул.  

Я проснулся уже здесь и с тех пор лежу в постели, восстанавливая по кусочкам всё, что произошло со мной... Когда? Вчера? Не знаю, сколько времени прошло. Помню только ту тёмную ночь, кучерявого мужчину и женщину с клыками, виновато глядевшую на меня.  

Поднимаю руки и вижу, что они совершенно чисты, а одежды на мне нет. Я должен паниковать, но подо мной настолько мягкое одеяло, что я невольно начинаю урчать, зарываясь в него. Никогда в жизни такого не чувствовал.  

Я нахожусь в пустой комнате, очень похожей на...  

Меня пробирает дрожь.  

Не хочу вспоминать. Не хочу вспоминать!  

Но эта комната действительно так похожа на мою, если забыть про то одеяло, в которое я завёрнут, и про то, что на двери нет кошмарных царапин. Такая же пустая, такая же пыльная...  

Мне страшно. Снова мне становится страшно.  

Вдруг дверь открывается и входит та, кого я совсем не ожидал увидеть: та самая женщина. На всякий случай заглядываю в её глаза – жёлтые. Она жмётся, улыбается мне, медленно подходит ближе, и я невольно зажмуриваюсь, вспоминая, что было вчера. Она пила мою кровь! Разве люди так делают?  

– Ты в порядке?  

Я резко распахиваю глаза и осматриваюсь. Кто это сказал? В комнате никого, кроме меня и этой женщины, но я точно услышал мужской голос!  

Недоумевающе смотрю на женщину, ещё больше зарываясь в одеяло, оставляя снаружи только глаза, макушку и уши.  

– Не надо бояться... Я не трону тебя, честно!  

Она двигает губами, но я слышу мужской голос! Мне становится не по себе. Неужели?...  

– Ты... мужчина?  

– О, ты наконец заговорил!  

Ошибки быть не может, эта женщина на самом деле мужчина. Но разве у мужчин бывают такие длинные волосы? Я думал, длина волос всё определяет.  

Теперь, когда я могу разглядеть её... его при свете лампы в комнате, я вижу, что у него не такое уж и женственное лицо. Он худощавый, у него острые нос и подбородок. Но эти волосы... Они правда очень длинные. Кроме женщин на улице я ни у кого таких длинных волос не видел. Из-за них я и совершил ошибку.  

Я выбираюсь из одеяла и осторожно прикладываю руку к голове, потом убираю и смотрю на неё вблизи. На запястье остались два чуть заметных пятнышка, но если не приглядываться, их даже не заметить. То, что случилось, правда.  

Тем временем тот, кого я считал женщиной, подходит и присаживается передо мной, приветливо улыбаясь. Я рефлекторно отодвигаюсь, что поселяет в глазах незнакомца грусть.  

– За вчерашнее... прости. Ты же оборотень. Я думал, от твоей крови мне полегчает. Но, видимо, ты ненастоящий. Кархард.  

Меня передёргивает от слова "оборотень". В моей повседневной жизни его часто заменяли словом "псина". Быть оборотнем – позор. Иметь волчьи уши и хвост – позор. Быть не таким, как все – позор.  

– Подожди! Подожди, малой, всё хорошо, не нужно так волноваться!  

Только тут я понимаю, что готов расплакаться перед этим незнакомцем с по-женски длинными волосами, и мне становится от этого ещё хуже. Могу ли я доверять тому, кто меня чуть не съел?  

Но его улыбка такая тёплая, а взгляд такой искренне испуганный, что я даю волю слезам. Это приводит его в панику.  

– Понимаю, вряд ли приятно быть ненастоящим оборотнем, но... Ты и так прекрасен! Ох, святая Иллиас, я не умею говорить с плачущими детьми... Парло!  

– Не смей использовать эту глупую кличку при посторонних! – недовольно кричит тот самый мужчина, врываясь в комнату, словно всё время стоял за дверью, – как ты довёл его до слёз?! Ты должен был просто узнать о его самочувствии и смыться! Как так можно, объясни мне!  

– Не кричи, ему и так плохо, – длинноволосый пытается обнять меня за плечи, но я отодвигаюсь и забиваюсь в угол самодельной кровати на полу. Он может снова укусить и тогда точно заберёт всю мою кровь. Я могу доверять ему только пока он на расстоянии от меня.  

Тот, кого назвали Парло, устало вздыхает и прикладывает палец к переносице, кажется, пытаясь с собой совладать.  

– Для других меня зовут Паоло, запомни это раз и навсегда. А теперь выметайся, он тебя боится.  

– Тебя он боится не меньше! Ты вообще хотел бросить его одного в лесу!  

– Если мы будем подбирать каждую мелочь на дороге, наших собственных припасов надолго не хватит. Понимаю, ты никогда не путешествовал и не знаешь, как это тяжело, вести учёт продуктов каждый день.  

– Говоришь так, будто сам путешествовал! Заперся ведь дома и слёзы по мне проливал, пока меня не было, а всё то время, что мы вместе, ты никуда дальше ближайшей лавки и церкви не высовывался. К тому же, от одного маленького голодного ротика не убудет.  

Всё, что я понял, так это то, что то место, где я был, действительно называется лесом. Слушая двоих людей, я не знаю, расплакаться ещё больше или взять себя в руки.  

– Вы... ненавидите друг друга?  

Две пары удивлённых глаз смотрят на меня.  

– Что? Почему? Мы лучшие друзья!  

– Не лучшие, но друзья.  

– Тогда почему... громко говорите?  

Кажется, они не понимают меня, как и я не понимаю их. Тот, что ближе, всё же пододвигается ко мне и обнимает. Отодвигаться больше некуда, поэтому я кладу голову на его грудь, продолжая содрогаться. Чего они от меня хотят? Что я им сделал? Что с того, что я оборотень? И почему я вдруг ненастоящий?  

– У Калеба плохой слух, нам нужно громко говорить, – объясняет то ли Парло, то ли Паоло.  

– Эй, это неправда! – возмущается тот, кого, как оказалось, зовут Калебом. Почему-то это имя кажется мне странным и смешным. – Просто кое-кто любит ругаться!  

Ругаться?... Так называется повышение голоса друг на друга?  

– Ты сейчас сам со мной ругаешься.  

– Ты начал орать при ребёнке! – Калеб обнимает меня ещё крепче и зарывается пальцами в мои волосы. Мне становится трудно дышать.  

– Отпусти его, он тебя боится.  

– И тебя тоже!  

Меня наконец отпускают. Я с ещё большим непониманием смотрю на двух странных людей. Вроде бы они громко говорят, что должно значить плохое, но при этом я не чувствую настоящей злости ни у кого из них, как будто разговаривать так для них нормально. Я привык, что голос повышают только во время злости.  

Но Пароло… Он так смотрит на меня, что мне становится страшно. Он ненавидит меня? Хочет ударить?  

Чувствую, как поднимается шерсть у меня на спине, и я всё-таки нахожу, как ещё сильнее прижаться к стене. Жаль, я не могу в ней раствориться.  

Странно, но в глазах Калеба я вижу понимание. Он накрывает меня одеялом почти с головой, поднимается с кровати и решительно смотрит на Пароло.  

– Ты же не собираешься снова завести этот разговор?  

– Собираюсь. Я отказываюсь брать с нами убийцу.  

Убийцу? Они говорят обо мне? Как они узнали? В ужасе смотрю на свои руки. Пускай ногти обгрызены от голода, они всё ещё настолько острые, что я… я смог…  

– Во-первых, одного убийцу ты с собой уже взял. Во-вторых, ты настолько уверен, что это не кровь животного? Он же оборотень, всё-таки!  

– Да, и именно животное ударило его бутылкой по голове. Не знаю, на кого он набросился, но это явно кровь того человека! Мне пришлось сжечь его одежду, и всё равно запах крови повсюду!  

Запах крови… Когда он так говорит, я действительно начинаю ощущать этот мерзкий аромат. И не только аромат. Вкус тоже. Такой противный, словно железный стержень растворился во рту. Страшно, больно…  

Калеб снова меня обнимает и гладит по голове. Мои уши невольно опускаются от непонятного удовольствия, вызванного этим жестом. Как странно. Я словно могу ему доверять…  

Пароло пытается приблизиться и вытягивает ко мне руку, но внезапно Калеб шипит на него. Защищает меня? Неужели Пароло настолько опасен?  

– Я понял, что ты не хочешь ему помогать. А я помогу!  

– Ему нужно мясо. Где мы его достанем, если всё, что мы добыли, рассчитано на тебя одного?  

– Он не совсем оборотень. Для него сгодится та же пища, что ешь ты.  

– Если его инстинкты в любой момент пробудятся…  

– Этого не будет. Я ручаюсь за него, если тебе так спокойнее.  

– Калеб, ты!... – сердитый мужчина смотрит на Калеба, на меня, скрипит зубами и выходит из комнаты, громко хлопнув дверью.  

Я смотрю на своего спасителя, а он с теплотой смотрит на меня в ответ. Его золотистые глаза внушают мне куда большее доверие, чем красные. Я всё ещё боюсь, но не так сильно. А ещё… Такое ощущение, что с ним я больше не буду испытывать боль. Можно ли так быстро ему довериться?...  

Я хочу верить, что можно.