Дорога из Цветов Плоти

"Это жизнь на Марсе, приятель. Это жизнь на Марсе".  

Эти слова звучат в голове Валерия, когда он вскакивает в постели посреди ночи. Тело бьет дрожь, сердце лихорадочно стучит и он хватается ладонью за грудь, чувствует удары сквозь кожу и плоть, а по спине скатываются капли холодного пота. Оглядывается в темноте, пытаясь рассмотреть очертания своей квартиры.  

"Я дома, дома. Все позади, – думает он и со вздохом опускается в кровать, касаясь обнаженной спиной липкой простыни. – Все позади. Позади".  

И вдруг Валерий снова слышит его голос, неестественно близкий:  

"Давай вмажем этим гомикам! "  

А потом начинает смеяться. Заливается громким смехом, смеется и смеется. Смех переходит в крик, и он уже кричит, затем принимается плакать. Он плачет. Ничего не может с собой поделать. Призраки прошлого с новой силой вырываются из его памяти. И так каждую ночь.  

Каждую ночь.  

Чуть что, сразу плачем. Но это не помогает, только хуже становится. Иногда спрашиваешь себя, что изменят эти слезы? Что изменят эти слова? Тебя станут уважать? Перестанут относиться к тебе, как к шалаве подзаборной? Да ни хрена. Ни все мужчины сволочи, но большинство из них именно такие. Они и ногтя твоего не стоят. Уж поверь. Я, правда, не знаю, кто этот бред слушать будет. Сижу здесь в гребаной жопе, в дыре какой-то. [смеется]  

Еще и холодно чертовски. Вся замерзла. Но я скажу, все равно скажу, как есть. Тебя бьют, насилуют, как только хотят и куда хотят, а ты что? Должна смириться? Ни хера! Дерись, сражайся за свои права до последнего. Пока дышишь, бейся. Ты человек! Да, ты женщина, ну и что? Что из этого? Чем мы хуже мужчин? Они лучше нас? Умнее? Сильнее? Мир принадлежит им? Ни хера подобного! Ни хера! Помни, что у тебя есть не только три дырки, но еще есть душа и есть сердце.  

Ты можешь испытывать адскую боль, стыд и унижения благодаря им, валяться в луже собственной крови, мочи и блевотины, но ты должна выжить. Должна выжить. Должна доказать эти скотам, что ты тоже человек, такой же, как и они... да нет, стойте... не такой же, лучше, гораздо лучше... чище, у тебя есть душа и есть сердце.  

Ты должна держаться, должна жить.  

Даже, когда это кажется невозможным, никаких сил уже нет, и ты не можешь подняться с земли. Но ты должна, ты обязана это сделать. Даже, если слезы текут из глаз...... текут из глаз...... когда-то таких красивых... что сводили с ума...  

А теперь даже цвета в них нет.  

И боль сковывает движения. Боль во всем теле, в животе, в руках, ногах и между ног тоже боль, потому что тебя грязно использовали. Над тобой надругались, но ты все можешь. Ты обязана подняться. Обязана выжить.  

Даже, когда совсем не хочется жить. Даже, когда тебе незачем жить.  

И слезы льют из глаз.  

С ними выливается все... боль, гнев, обида... все самое плохое. Но это только иллюзия. Все остается. В тебе. Внутри. Навсегда.  

В такие моменты, когда плохо, хреново, хуже некуда, особенно часто вспоминаю детство. Беззаботное время. От этого плакать хочется еще сильнее, но здесь ничего не поделаешь. Скажете, я размазня? Сижу в вонючей дыре, даже не знаю где это и заливаюсь слезами, вспоминая, как хорошо было в детстве и как плохо сейчас. А плохо ведь уже стало одиннадцать лет назад. Ну, вы помните. Мой четырнадцатый день рождения. Я говорила об этом.  

У большинства детей детство продолжается гораздо дольше четырнадцати, но не у меня. И все же у меня было детство. Короткое, но счастливое. Я, как и все девчонки, играла в куклы, делала прически подружкам, сестре и маме, даже мечтала стать парикмахером. Любила яркие наряды и, каждый день, ложась спать, заботливо укладывала в кровать рядом с собой любимого плюшевого мишку. Не могла заснуть без него. Засыпала, только крепко обняв старую мягкую игрушку. Как давно это было. Но в то же время кажется, что все это было так недавно, словно вчера.  

И это сложно соотнести с сегодняшней действительностью, не так ли? Я права? Та же самая девочка, которая ложилась спать с мягкой игрушкой под бочком и видела во сне сладкие детские грезы, спустя годы вынуждена валяться в грязи, блевотине, моче и крови, разрываясь на части от сожаления по утраченному времени. По прожитой впустую жизни. Та же самая девочка. Только в рот ей запихнули мерзкий член, а между ног воткнули дуло пистолета. [плачет] А самое невыносимое, когда эта мразь вся в тебе остается, и ты знаешь, что за всю дальнейшую жизнь не очистишься. Убивает просто ощущение это. Когда осознаешь, что выхода нет. И ничего не исправить. НИЧЕГО.  

Как же я устала от этих слез.