На крыше

На конёк вскарабкаюсь верхом.  

"Саблю мне! " – И я гусар некислый.  

На чуть-чуть забуду обо всём,  

время квадрокоптером зависло.  

Господу в "Ватсап" задал вопрос,  

Он – в игнор, за нрав мой словоблудный.  

Цифрами наивность перерос,  

мне в аду жетон куют нагрудный.  

Зябко. Мыслей нет. Один мотив,  

тихий и до боли незнакомый...  

Вспоминаю, как писал "Цой жив"  

на стене двенадцатого дома.  

Тридцать зим скользнуло как с куста,  

стал мохнат и до причин голодным,  

пуст казённик и мошна пуста,  

голый принцип на коньке холодном.  

Льёт вода и сыплется песок,  

время тает, дни стучатся в вены,  

люди изменились – кто как смог...  

Жив лишь Цой, как прежде – верьте стенам!  

*  

Скрюченные от мороза пальцы  

притулю к трубе печной горячей...  

Слезу с крыши и намажу смальца  

на горбушку, да стаканчик чачи  

опрокину. Огненные слёзы  

добегут до хворых перспектив.  

За Россию, дембель и берёзы,  

за Цоя – чтоб всегда для всех был жив!  

Небо затянуло хмарью грозной,  

свист окна упрашивает спать.  

Завтра на коньке опять замёрзну,  

в хате снова чача будет ждать.  

_ _ _