На краю леса. (Глава 23)

Глава 23.  

А на утро у ворот княжеского терема показался путник, с головы до ног закутанный в длинный плащ.  

– Кто таков? И куда путь держишь? – спросил его стражник, подозрительно заглядывая под капюшон.  

Путник медленно отбросил капюшон и посмотрел на стражника своими серыми, будто бездонными, глазами.  

– Путь мой лежит туда, где бродяга ветер скачет на своём скакуне по широким полям, раскинувшимся между лесов.  

Туда, где проснувшееся солнце выплывает из-за гор, лаская верхушки старых елей.  

Туда, где небесные птицы прячут своих птенцов до поры до времени. А лесные звери охраняют своих детёнышей, прислушиваясь к любому шороху.  

Путь мой долог, как сама вечность, – отвечал путник, пряча улыбку в глазах.  

Стражник слушал его в удивлении открыв рот. Не привычен он был к таким пространным речам, в которых не понимал ровным счётом – ничего. Для него были понятны короткие ответы на чётко поставленные вопросы. Задан вопрос, так будь добр дать на него ответ, а разговоры разговаривать, это не здесь.  

Стражник помотал головой, отгоняя от себя морок. Он с трудом отвёл взгляд от серых глаз путника, которые проникли в самое сердце, и строго сказал:  

– Ты мне тут брось разговоры разговаривать. Кто таков я тебя спрашиваю? Отвечай или уходи по добру по здорову. Нынче у Федота весь рот болит, злющий он, как собака. Услышит, что ты тут зубы заговариваешь, разбираться не станет. Палицей махнет и дело с концом.  

Путник приподнял бровь и на его лице появилось что-то похожее на улыбку. Шрам через всю щеку делал его лицо мужественным, но уродовал тогда, когда тот пытался улыбнуться.  

– Рот, говоришь, болит? А кликни-ка ты Федота сюда. Авось я помогу его беде, – сказал путник, пристраивая свой посох в углу ворот.  

Через несколько минут из сторожки вышел широкоплечий Федот. Глаза его сверкали злобой и раздражением, а тонкие губы были плотно сжаты и изогнуты гримасой боли и страдания.  

Он вплотную подошёл к путнику и сверху вниз посмотрел на него.  

Путник отошёл на один шаг назад и прищурив глаза с ног до головы окинул взглядом Федота.  

– Боль твоя не даёт тебе третий день спать, – сказал путник, не отрывая глаз от Федота.  

Тот подозрительно кивнул головой и немного расслабился, опустив плечи вниз, что сделало его фигуру не такой гороподобной.  

– Ты не ел три дня ничего, кроме молока и простокваши. Твои руки ослабли, а ноги едва держат такую огромную тушу, – продолжал путник, сверля Федота взглядом.  

В глазах Федота отразилась вся боль мучившая его последние дни. Ему действительно хотелось впиться зубами в непрожаренный кусок мяса, исходящий ароматом костра. Он спал и видел, как по его подбородку стекает жир, а желудок, получивший вожделенную пищу, урчит от удовольствия, как довольный кот, нализавшийся сметаны. Но зубы, которые болят даже от того, когда Федот пытается что-то сказать, едва принимают тёплое молоко, которое тот пьёт маленькими глотками, боясь нарушить покой своего болезненного рта.  

– А всё потому, что ты совершил непотребство под покровом звёздной ночи, вон в том сарае, – говорил путник, указывая рукой на сарай, где произошло то самое, за что Федот получил оплеуху.  

Стражник, с интересом наблюдавший за происходящим, крякнул и еле слышно хихикнул, лукаво посмотрев на Федота, лицо которого залила краска стыда.  

Ну было три дня назад в сарае. Было. И что с того? Эта вертихвостка крутила своим огромным задом перед его глазами не один месяц. Она специально каждый день ходила мимо сторожки, томно покачивая бёдрами, похожими на кадушку с квашней. А он что же, не человек что ли, если баба ему моргает и манит в тот злополучный сарай.  

Ну да, было, всё было. А потом звонкая оплеуха, разбудившая дворового пса. Даже портки не дала подтянуть шальная баба.  

А теперь у него весь рот болит, а она ходит мимо и даже не взглянет.  

– Помогу я твоему горю. Только тебе придётся жениться на ней, иначе до конца своих дней не сможешь взять в рот истекающий розовым соком кусок мяса. Ты согласен?  

Федот утвердительно закивал головой. Кто ж откажется от куска мяса, да от такой бабы, которая кровь с молоком.  

Путник вытянул руки и сделав несколько движений перед лицом Федота, опустил их в стоящую рядом бочку с водой.  

– Не болит. Вот ведь чудеса какие. Не болит, – закричал счастливый Федот, готовый расцеловать не только того, кто избавил его от боли, но и вычесывающего блох дворового пса, сидящего возле сторожки.  

Продолжение следует...