Архив S4

... – А вы считаете себя благородным человеком, сэр Лансер?  

Девочка с длинными белыми волосами неспешно шла рядом с рыцарем, придерживая подол своего длинного платья. На вид ей было не больше четырнадцати, но острые уши, выглядывавшие из-под белых локонов, довольно красноречиво говорили о явном эльфийском происхождении. Да и сам мужчина прекрасно знал, что его спутница давно сменила третью сотню. Однако, согласно обычаям своего народа, все еще не являлась взрослой.  

Вопрос заставил его задуматься. Несколько минут рыцарь хранил молчание, продолжая шагать вперед по длинному открытому переходу, состоящему из нескольких каменных арок. По левую руку от него стена отсутствовала, открывая бескрайние просторы гор Альтмера, и тишину нарушал лишь звон доспехов и шум ветра, который гонял снежные хлопья между колоннами арочных проходов. Наконец, брюнет заговорил, ответив эльфийке встречным вопросом:  

– А что насчет Вас, эолетта Гвиневра? Вы можете со всей уверенностью сказать, что считаете себя благородным эльфом?  

– Конечно! – Возмущенно воскликнула девушка. – Я эолетта и прямая наследница своего отца! К тому же, я очень хороша и в этикете, и в тактике, и во... Владении оружием...  

Последние слова были сказаны не очень уверенно, и это не укрылось от взора Лансера. На губах рыцаря показалась легкая улыбка:  

– Судя по Вашему смущению, с мастерством меча все идет не так гладко, как хотелось бы?  

– Это временно! – Гвиневра слегка смутилась. – Мне не хватает практики. Наставник Лиолина говорит, что древковое оружие дается мне гораздо лучше, чем мечи. Отец даже позволил мне тренироваться с Фоллбрэйном. Он говорит, что на совершеннолетие подарит его мне, как мое личное оружие.  

Брюнет уважительно покосился на свою спутницу, смахнув небольшую снежную шапку со своих волос. Фоллбрэйном называли алебарду, которую шесть сотен лет назад король Литании подарил отцу Гвиневры; дар имел цель подчеркнуть значимость мирного договора между государствами, и являлся результатом многолетнего труда лучших кузнецов Лотримара. Эта алебарда была выкована с использованием лучших технологий, и несла на себе не меньше десятка магических зачарований, – судя по слухам, это оружие имело ранг не ниже легендарного, и даже само по себе имело весьма разрушительный потенциал. А в руках настоящего мастера Фоллбрэйн наверняка станет поистине грозным оружием. И если молодой эльфийке готовы доверить столь могущественный артефакт – значит, она действительно обладала выдающимися талантами.  

– Весьма удивлен. – Лансер почтительно кивнул. – Это достойное оружие. Думаю, король Нолберт был бы горд узнать, что его подарок удостоился руки эльфийской принцессы.  

Дойдя до высоких сводчатых дверей, возле которых стояло двое эльфийских стражников в легкой утепленной броне, рыцарь и девушка молчаливо поклонились, едва заметно наклонившись вперед. Стражники так же молча повторили поклон, после чего синхронно повернулись лицом друг к другу, убрав одну руку за спину, а второй – с легким вложением силы ударили по небольшому углублению рядом с дверями. Расположенное в стене устройство быстро определило духовную энергию стражников, обладающих нужным уровнем доступа, и заклятье пришло в действие, – двери глухо скрипнули, с затруднением открываясь. Судя по звуку, пользовались этим входом крайне редко, – что было не удивительно, учитывая образ жизни эльфийского народа.  

Ланселот вслед за Гвиневрой шагнул через проход, на ходу снимая перчатки и растирая руки. На эльфийку он посмотрел почти с завистью, – в отличии от него, она была облачена в легкое платье белое платье и сапожки, которые явно не являлись теплым видом одежды. И несмотря на это, на щеках беловолосой играл лишь легкий румянец, в то время как сам Лансер ощущал покалывающие иглы альтмерского холода каждой клеткой своего тела, от которого плохо спасали и меховой жилет под нагрудником, и меховые сапоги. Сейчас он впервые на личном опыте убедился, насколько сильно различаются возможности человеческого и эльфийского тела.  

Но мужчина довольно быстро позабыл о холоде, когда его глазам предстал обширный зал, в котором они оказались после нескольких коридоров. И если переходы не выделялись ничем особенным, кроме идеально подогнанных каменных плит с изящными узорами, вырезанными на их поверхности, то первое же жилое помещение стало удивительным контрастом. Залитое золотым светом магических камней, в великом множестве висящих на стальных кольцах под потолком, оно представляло из себя море красок, – хотя все цвета были умеренных тонов, благодаря чему глаза не утомлялись от внезапной смены обстановки. Полы застилали толстые, мягкие ковры из синей ткани ручной работы, на которых красовалась дивной красоты вышивка, а все стены были задрапированы бирюзовыми шторами. Колонны, расположенные через каждые несколько метров, были обвиты многослойными канатами, увешанными лентами и маленькими колокольчиками – при касании сквозняков, коих в Альтмере было великое множество, они едва слышно звенели. Эльфийский народ верил, что вместе со звоном колокольчиков, ветер уносит все несчастья и беды.  

Во всем зале не находилось ни единой скамейки или даже стула, сколько бы Лансер не осматривался. Однако, пол был неравномерным, и некоторые плиты и отдельные участки зала поднимались на различную высоту, создавая небольшие возвышения. Именно на этих островках и сидели небольшие группы эльфов, негромко беседующих между собой; на пришельца и принцессу они, казалось бы, не обратили никакого внимания, что в человеческом обществе было бы ужасным оскорблением, так как человеческий этикет запрещал не то что игнорировать особу королевской крови, но и приветствовать её сидя, без подобающего уважения. Однако присмотревшись, рыцарь заметил, что некоторые эльфы при виде Гвиневры едва заметно опускают головы, прикрыв глаза. Уже позже он узнал, что лишний шум и суета в этом обществе не ценятся, а знаком уважения считается опущенный взгляд. Впрочем, и правящая особа уважает покой и тишину своих подданных, а потому Гвиневра старалась не беспокоить тех эльфов, что сидели к ней спиной, – и они вовсе не были обязаны вскакивать и приветствовать ее громкими речами.  

После дворцов и поместий Лотримара, подобные обычаи казались мужчине, мягко говоря, странными, но как известно, чужие письма своей печатью не запечатывают. А потому брюнет лишь молчаливо следовал за девушкой, чувствуя себя крайне неловко из-за звона доспехов, которые в тишине этого зала превращали его в гремящее огородное пугало. Хотя, большинство эльфов тактично игнорировали его присутствие, старательно пряча любопытные взгляды. Все же, человек был нечастым гостем в Снежном Альтмере.  

Наконец, Гвиневра остановилась у одного из "островков", на котором, среди множества подушек, восседал седовласый эльф, в окружении нескольких своих товарищей. И если бы Лансер не знал о стигме и мантии эола, то даже не смог бы отличить эльфийского короля от остальных присутствующих.  

– Отец, – Тихо начала девушка, склонив голову. – К нам прибыл сэр Лансер Лэйк, литанийский рыцарь.  

– Наконец-то. – Король эльфов поднялся на ноги, делая шаг навстречу гостю. – Я ожидал вашего прибытия еще два восхода назад. Надеюсь, путь прошел хорошо?  

– Приветствую вас, Ваше Высочество. – Лансер низко поклонился, приложив руку к груди. – С Вашего позволения, мне довелось столкнуться со снежной лавиной. Удивительное явление, которого я никогда ранее не встречал.  

– И опасное. – Собеседник слегка помрачнел. – Немало моих друзей остались в этих горах, благодаря сходу лавин. Но вы не пострадали, полагаю?  

– Ничуть. – Мужчина выпрямился, покачав головой. – Но пришлось идти в обход, а это отняло у меня ещё два дня пути. Приношу свои искренние извинения за задержку.  

– Не стоит, друг мой. Главное, что вам удалось уцелеть. Я ждал этой церемонии почти восемь тысяч лет, подожду и еще немного. Теперь же, раз мне назвали ваше имя, то позвольте и мне подтвердить свою личность. – Эльф выпрямился в полный рост, убрав левую руку за спину, а правую поднимая вертикально, полусогнув в локте. – Моё имя – Лэй Ноэлл, Шагающий-В-Метель, и я являюсь вторым эолом со дня основания Снежного Альтмера.  

На руке короля проступил узор в виде черной татуировки, оплетающей кожу от локтя и до кисти, вытекая в своеобразную печать на тыльной стороне ладони. В то же время воздух вокруг эола загудел от напряжения, мерцая синей энергией, отчего полы мантии взметнулись вверх, а локоны волос мужчины слегка растрепались. Секунду спустя все стихло, и Лэй протянул руку для рукопожатия, закончив фразу:  

– Я слышал, что ваш народ таким образом закрепляет знакомство. Весьма рад познакомиться с вами, сэр Лансер.  

– Взаимно, Ваше Высочество эол. – Брюнет крепко пожал протянутую ему руку. – Это большая честь для меня.  

Эльфийского короля он рассматривал с неподдельным интересом. Настолько сильных и старых эльфов встречать ему еще не доводилось, и уж тем более, не доводилось видеть настолько могущественную стигму, которая одним своим проявлением создает мощные магические возмущения вокруг носителя. Само существование стигм людям до сих пор было не до конца понятно; они знали лишь то, что каждая стигма уникальна для каждой ветви рода, и является средством личной идентификации, – а в некоторых случаях, у особенно могущественных эльфов, становится проводником магической силы, позволяя применять могущественную магию, непостижимую для людей.  

Лэй Ноэлл был именно из таких. По примерным подсчетам, его возраст был близок к отметке в двадцать тысяч, что многократно превосходило возраст даже самого старого литанийского чародея, а магия, что была в его власти, по всем законам этого мира работать не могла. Но она работала, – благодаря стигме, или же у короля эльфов остались свои секреты, неизвестно. В любом случае, мужчина вовсе не выглядел на свой возраст: кожа была гладкой, не имея ни единой морщины, а тело находилось в идеальном состоянии, не выдавая признаков старости. Лишь в глазах и голосе этой живой легенды звенели отголоски далеких эпох, о которых нет записей даже в самых старых человеческих летописях.  

– Коронация Гвиневры состоится через три дня. – Не тратя времени зря, продолжил эльф. – В тот же день состоится и Звездное Упокоение. Согласно письму, которое я получил от сэра Майлстрома, вы будете присутствовать при процедуре коронации, чтобы засвидетельствовать права моей дочери и подтвердить, что она стала законным эолом Снежного Альтмера. У вас есть с собой бумаги, подтверждающие это?  

– Само собой. – Лансер кивнул, доставая из сумки на поясе твердый конверт, на котором видна была королевская печать. – С Вашего позволения, вручаю Вам.  

Лэй кивнул, приняв конверт, одним легким движением руки аккуратно разломив печать надвое, и извлекая на свет письмо. Несколько секунд он внимательно читал его содержимое, после чего передал конверт одному из своих помощников, вновь обратив внимание на Лансера:  

– Так вы рыцарь Ордена, сэр Лансер? Мне еще не доводилось встречать ваших представителей. Говорят, вы легендарные воины.  

– Я более талантлив в дипломатии, Ваше Высочество. – Брюнет слегка склонил голову. – Что касается великих подвигов и геройской славы, то это по части моего старшего брата. Рэйлот действительно настоящий рыцарь и воитель, каких мало.  

– Каждому клинку – свои ножны. – Совершенно серьезно ответил эльф, кивнув в ответ. – Хорошо, если у вас есть то, что дается вам лучше, чем большинству, даже если это дипломатия. К тому же, скромность и смирение украшают рыцаря лучше, чем самые дорогие доспехи. И поверьте, ваши слова вас красят не меньше, чем меня – моя мантия.  

– Благодарю за похвалу. – Лансер сдержанно улыбнулся. – Итак, где я могу обосноваться до дня коронации?  

– Вас отведут в приготовленные покои. Как я могу заметить, вы уже познакомились с Гвиневрой, не так ли? – Король обернулся к девушке, которая до этого момента была лишь немым наблюдателем их разговора. – Дочь моя, не отведешь ли ты нашего гостя? Ему будет полезно пообщаться с будущим эолом, дабы рассказать о тебе госпоже Евангелине, а для тебя это может стать хорошей рекомендацией и укреплением последующих политических связей.  

– Хорошо. – Она кивнула в ответ, жестом пригласив Лансер за собой. – Идём. Думаю, тебе нужен отдых после долгой дороги.  

Распрощавшись с эльфийским королем, рыцарь вновь двинулся вслед за принцессой, в который раз удивляясь простоте устройства эльфийского общества. Половина человеческого этикета здесь просто не работала, а вторая – существенно отличалась. И все же, это место казалось очень уютным и спокойным – трудно было даже представить, что что-то может нарушить покой и умиротворенность этого места.  

– Ты понравился отцу. – Заметила Гвиневра, как только они отошли от короля на достаточное расстояние, двигаясь к выходу из зала. – Он редко Так долго говорит с людьми, мигрень мешает. Всегда старается говорить только по сути и максимально кратко.  

– Я польщен вниманием от настолько значимого в политике человека. – Лансер задумчиво покачал головой. – Надеюсь, он не сильно пострадал после нашего диалога.  

– Думаю, нет. Он выглядел достаточно бодрым. – Покинув зал, эльфийка двинулась в сторону лестницы, ведущей наверх. – Твоя комната наверху. Советую подниматься помедленнее, иначе голова может закружиться. В горах такое часто случается, так что по нашей цитадели тебе лучше передвигаться без лишней спешки. Чем выше поднимешься, тем больше кружит голову.  

Мужчина послушно кивнул, следуя за своим проводником. Принцесса была не так вежлива и учтива, как ее отец; однако, судя по всему, она была более прямолинейна. Строить политические связи с таким правителем будет даже проще, что безусловно, было хорошей новостью.  

* * *  

Оставшиеся дни пролетели незаметно. Несколько эльфов регулярно навещали Лансера, составляя компанию на прогулках по галереям и длинным балконам, с которых открывались удивительные виды на простирающиеся вокруг заснеженные горы, а по вечерам – отводили в небольшие просторные залы, где можно было послушать пение местных бардов или поиграть в кретч. За время своего ожидания рыцарю довелось узнать, что у будущей королевы эльфов сложилась несколько противоречивая репутация: некоторые эльфы за глаза называли её Безголовой Гвин, объясняя это тем, что принцесса чаще делает, чем думает, – и в большинстве случаев подчиняется эмоциям. Некоторые упоминали, что прозвище как-то связано с её духовными способностями, но потом очень быстро старались замять разговор, явно избегая этой темы. Собрать более подробной информации Лансер не успел, – наступил день коронации.  

Когда он вошел в длинный узкий зал через боковой проход, то эльфов там уже было немало. Они расположились вдоль стен, облаченные в парадные одежды, а многие из них держали в руках большие букеты цветов, наверняка намереваясь поздравить эолессу после коронации. Сам король стоял на небольшом возвышении в самом конце зала, а позади него находились двое доверенных лиц, – те, кто должны были принять мантию эола, когда Лэй сбросит её с плеч, и надеть её на нового короля.  

От возвышения и до главного входа тянулась вереница воинов, образующих собой своеобразный коридор. Эти эльфы были снаряжены в серебристые легкие доспехи, украшенные меховыми воротниками, а в ножнах на их поясах покоились кайды – классические эльфийские тонкие клинки, слегка изогнутые и имеющие одностороннюю заточку. Гарды у этих мечей не было, но рукоять превышала длину рукоятей обычных клинков. Судя по всему, эти воины были гассарами – элитной гвардией эола. Даже в малой численности они представляли серьезную угрозу, являясь настоящими мастерами меча. Однако, оценить их в деталях Лансеру не удалось – по залу прокатился гулкий звон рога, и главные двери медленно распахнулись.  

Гвиневра вошла в зал, широко шагая и улыбаясь всем присутствующим. Понять настроение девушки было можно – в конце концов, это был довольно важный момент в её жизни, определяющий её как нового короля. И сегодня она была одета иначе, чем обычно: поверх короткого белого платья была наброшена черная накидка с красной каймой, и вышитым на спине гербом Серебряного Предела, на котором изображался заметенный снегом клинок. Руки эльфийки стягивали тонкие перчатки, а на ногах были видны сапоги до колена. Но больше всего внимания привлекало то, что было у нее за спиной. Потому что там, на длинном ремне, обхватывающем маленькую грудь, покоился Фоллбрейн – длинное древко, с одной стороны заканчивающееся стальным навершием, а с другой – лезвием топора и тянущимся за ним лезвием пики. Сталь алебарды тускло мерцала алыми узорами, сочетаясь с одеждой и дополняя образ самой эльфийки.  

Когда Гвиневра зашагала по залу, то каждый воин, мимо которого она проходила, отрывистым движением выхватывал кайду из ножен, вскидывая её вверх, над головой принцессы, таким образом, что клинки сталкивались кончиком, образуя своеобразную арку над головой девушки. Вместе с тем с маленьких балконов, находящихся под потолком, заиграла торжественная мелодия. Приглядевшись, брюнет заметил там музыкантов, держащих маленькие струнные инструменты, уперев их в свои плечи, и водя по струнам тонкой палочкой. Мелодия была ненавязчива и слабо различима, но отчетливо слышима. Когда Гвиневра прошла половину пути, к мелодии добавился чуть более тяжелый и протяжный трубный звук, создающий более торжественную атмосферу.  

– Великий эол! – Громко сказала девушка, пройдя до конца пути, и опускаясь на колени перед возвышением, на котором стоял король. – Прошла я долиною смертной тени, не убоявшись Зла. Ибо свет Звезд был со мной.  

– Дитя моё. – Лэй простер ладонь над её головой. – Я свидетельствую твою волю и чистоту твоего сердца. Яви мне и своему народу стигму, подтверждающую твои права.  

Гвиневра молча поднесла свою руку к лицу, полусжав ладонь, и что-то тихо прошептала. На тыльной стороне кисти стремительно проявился скрытый знак, и пространство вокруг неё на долю секунды содрогнулось от духовной силы. Вместе с тем, свет магических камней в зале стал гораздо более тусклым, создав полумрак; лишь над головой девушки их сияние усилилось, создав круг сияющего света, в котором различима была лишь она сама.  

– Доказательство было предоставлено, и Старшая Кровь подтверждена! – Эол развел руки в стороны, чуть повысив голос. – Звезды дозволили этот момент, и мы принимаем их Дар, как свою судьбу! Так будет же развенчана мантия эола, и возведен к небу новая Путеводная Звезда!  

Двое, стоявшие позади короля, молчаливо шагнули вперед, одним движением осторожно сняв мантию с его плеч. Два изящных полуоборота, – и ткань простерлась над головой эола, по широкой дуге опускаясь на плечи Гвиневры, которая покорно закрыла глаза в ожидании завершения обряда. Вместе с ней, проявляя уважение, все присутствующие последовали её примеру, склонив голову и опустив веки.  

Мантия развевалась, плавно опускаясь вниз, – и именно в этот момент Камень Тревоги, вставленный в пряжку ремня Лансера, издал ощутимую вибрацию. Мужчина не стал долго думать, что к чему; доверившись интуиции, он ринулся вперед, расталкивая эльфов. И буквально своими глазами увидел, как те двое, что перебросили мантию с плеч Лэя на плечи Гвиневры, заканчивают свой танцевальный оборот, плавным движением извлекая из рукавов короткие стилеты. Лансер успел в последнюю секунду; одним пинком в колено он заставил потерять равновесие первого убийцу. Второй уже наносил удар, целясь в грудь старого эола, и литанийцу не оставалось иного выбора, кроме как поймать орудие убийства собственной ладонью. Смертносная эльфийская сталь без проблем пронзила стальную перчатку, пробив ладонь на вылет, отчего брюнет тихо вскрикнул, – но это не помешало ему отвесить эльфу хороший удар кулаком свободной руки, попав точно в челюсть.  

И в зале вспыхнул хаос. Едва Лансер возник между королем и его несостоявшимися палачами, как множество эльфов в зале выхватили короткие мечи, которые до этого момента были скрыты в букетах. И проявилась печальная правда жизни; даже самый хороший солдат совершенно бессилен перед ударом в спину. Операция была спланирована безупречно, а действия заговорщиков были слажены и точны. Почти половина гвардейцев эола рухнули на пол один за другим, истекая слабо мерцающей голубой кровью, но оставшиеся быстро сгруппировались, отреагировав на атаку холодно и профессионально. Несмотря на численное превосходство, гассары всё же являлись серьезными противниками, и дорого продавали свои жизни.  

Бой затянулся. Предатели явно не рассчитывали, что их раскроют раньше времени, и делали ставку на внезапную атаку, явно намереваясь убить короля и его стражей в первые минуты. Но часть гвардейцев выжила, и стремительная атака переросла в затяжной бой. Зал наполнился звоном и сверканием клинков, и в толпе можно было различить, что некоторые эльфы сражаются на стороне гассаров.  

– Что происходит?! – Гвиневра вскочила на ноги, пытаясь оглядеться. – Что всё это значит?!  

– Предательство! – Глухо выкрикнул эол, и на его руке проявилась стигма.  

Лансер, выдергивая из руки стилет, видел движение короля. Было очевидно по напряжению магической энергии, что эол собирался применить магию, но в самый последний момент его ладонь дрогнула, так и не выпустив заклятье. И литаниец прекрасно понимал причину его смятения; в зале было множество эльфов, и применить магию сейчас, означало неминуемо убить и искалечить невиновных. Для короля это было невероятно тяжелым выбором. Однако, Гвиневра не разделяла колебаний отца. Одним движением сдернув со спины алебарду, она крутанула её в руке, делая шаг в сторону толпы...  

Эол что-то кричал, но его голос потонул в шуме битвы. А Лансер с изумлением смотрел на то, как оружие в руках эльфийской принцессы завершает свой оборот, плавно срезая её голову с плеч. На несколько секунд брюнет замер в недоумении, – а после и от ужаса. Потому что после того, как голова Гвиневры со стуком покатилась по полу, принцесса не сбилась с шага. И Фоллбрейн взмыл вверх, обрушившись на затылок первого бунтовщика. Череп жертвы мгновенно раскололся надвое, и тело рухнуло лицом вниз, заливая пол кровью, продолжая дергаться и хрипеть в агонии. Гвиневра не остановилась; одним пинком отшвырнув несчастного в сторону, она ворвалась в толпу, словно чудовищное воплощение смерти и ужаса, и каждый взмах ее алебарды отсекал конечности и вспарывал тела тех, кто вставал на ее пути. Лансер отчетливо увидел: сплетни врали. Эльфы были долгожителями, но не были бессмертными. И как раз сейчас эолетта Гвиневра рубила их одного за другим, как мясник на бойне, забивающий скот. Мечи вонзались в её тело, но на пол не упало ни капли крови девушки; а нападавший мгновенно расплачивался за самонадеянность, оказавшись рассеченным надвое мощным ударом Фоллбрейна. Зачарованную алебарду не останавливали ни сталь клинков, ни кости – могущественный артефакт прорубал любое препятствие, словно бумагу. Удары эльфийки были точны и молниеносны, обладая жуткой силой. Когда количество порубленных тел и внутренностей на полу скрыло собой ковер, насквозь пропитавшийся кровью, Лансер понял: принцесса уже не останавливает бунт. Потеряв контроль, она начала неудержимую резню, убивая каждого, до кого могло дотянуться лезвие Фоллбрэйна. Один из гассаров попытался остановить её, встретив шквалом ударов клинка, но алебарда завертелась с головокружительной скоростью, парируя каждый из них. А стоило противнику лишь на секунду замедлить наступление – и пика пронзила его грудь, подняв на полметра над полом, после чего с силой швырнула его в стену.  

Эол пробежал мимо Лансера, подхватывая с пола голову Гвиневры. Не успел рыцарь и глазом моргнуть, как Лэй в два прыжка настиг свою дочь. Лезвие алебарды снова сверкнуло в воздухе, и левая рука короля эльфов покатилась по полу, разбрызгивая кровь. Однако, он достиг своей цели, одним движением водрузив голову на предназначенное ей место. И произошло невероятное: кожа начала быстро срастаться, приращивая отсеченную часть тела, – и спустя несколько секунд глаза девушки ожили, наполняясь светом и легким непониманием происходящего:  

– Отец..? – Хрипло пробормотала она, пошатнувшись. – Кажется, я... Утратила контроль...  

Одежда эльфийки была насквозь мокрой, а все тело, как и Фоллбрейн в её руках, были пропитаны кровью. Сейчас, стоя среди горы искалеченных трупов, она казалась Лансеру призраком войны, который попросту не должно был стоять среди живых. Однако, на её лице было полное непонимание. Немногие выжившие эльфы жались вдоль стен, пытаясь остановить кровотечение и перевести дух, – но из всех, кто был в зале до начала битвы, выжило не более четверти. И лишь единицы не были ранены.  

– Ты знаешь, что тебе нельзя использовать свою технику под влиянием эмоций! – С болью в голосе выкрикнул эол, и по его телу пробежал треск электрических разрядов. – Чем ты думала, Гвиневра?! Что ты наделала?!  

Глаза девушки стремительно мутнели, и она явно не в силах была услышать голос своего отца.  

– Кружится... Голова кружится... – Пробормотала она, и алебарда выскользнула из её рук, со звоном падая на пол, в то время как сама принцесса рухнула без сознания.  

Лэй успел подхватить её, вместе с тем быстро отдавая приказы выжившим. Спустя минуту в зал ворвалась стража и чародеи, а Лансер, стоявший в стороне, лишь сейчас смог оправиться от шока и привести разум в порядок.  

И только теперь понял, что означало прозвище "Безголовая Гвин".  

* * *  

Минула неделя со дня неудавшейся коронации. Всё это время Лансера просили ожидать решения суда, которому будет подвергнута эолетта, и осыпали различными извинениями, за то, что он стал невольным участником этой трагедии. Уже в первые дни рыцарь понял, насколько ужасным оказалось деяние Гвиневры; эльфы, чья численность насчитывала всего несколько тысяч, которые размножались крайне медленно и постепенно вымирали, в один день лишились не менее пяти десятков своих сородичей. И все они погибли страшной смертью... Став жертвой своего будущего короля.  

Само собой, ни о какой коронации уже не шло и речи. Принцессу посадили под арест, и теперь её судьбу решал Совет Старших; мнение короля в нем было лишь одним из немногих, а потому жизнь девушки оставалась под вопросом. Лансер не понимал лишь одного; если все закончилось, то его присутствие здесь уже не нужно, – почему же его до сих пор не отправили на родину? В определенный момент рыцарь даже подумал о том, что его устранят как нежелательного свидетеля этого жуткого позора... Но вскоре понял, что ошибался.  

Эол вызвал его к себе на девятый день ожидания. На этот раз в зале короля не было никого, кроме стражи у входа, а свет был приглушен. Но даже так Лансер прекрасно видел, что лицо Лэя несколько изменилось, сквозя усталостью и опустошенностью, как будто весь возраст вдруг разом навалился на плечи старого эльфа. Однако, голос его, хотя и был тих, сохранил прежнюю мягкость:  

– Приношу свои извинения за столь страшный инцидент, мой добрый друг. Как ваша рука?  

– В порядке, Ваше Высочество. – Лансер поклонился. – Я получал и более страшные раны. В свою очередь, приношу Вам свои соболезнования. Думаю, для вас это стало настоящей трагедией.  

– Для всего моего народа. Не только для меня. – Мужчина мрачно кивнул, соглашаясь. – Но я попросил вас присутствовать здесь не для того, чтобы обмениваться соболезнованиями.  

– Для чего же, осмелюсь спросить?  

Двери за спиной Лансера распахнулись, и в зал вошла Гвиневра. Позади неё шагало четверо гассаров, державших ладони на рукояти мечей, и явно готовых в любой момент пустить их в ход. Сама же Гвин не несла в себе даже тени той живой и невинной радости, которую рыцарь видел в ней всего неделю назад.  

– Ты звал меня, отец. – Сухо сказала она, остановившись в десятке шагов от короля. – Я здесь.  

– Приветствую тебя. – Лэй с горечью посмотрел на свое дитя, покачав головой. – Тебя, и вас, сэр Лансер, я вызвал с простой целью. Я хочу озвучить вам решение Совета.  

– Не до конца понимаю, как я причастен ко всему происходящему. – Лансер вздохнул, поклоном приветствуя принцессу. – Однако готов выслушать, если это касается меня самого или интересов Литании.  

Гвиневра молчала, глядя в пол. Она, избалованная дочь великого чародея, которая никогда ни в чем не нуждалась, за один день лишилась всех привилегий и будущего; Лансер надеялся на то, что ей хотя бы сохранят жизнь. Впрочем, он понимал, что родной народ больше не сможет открыто и искренне смотреть ей в лицо – теперь именно её лик ассоциировался у всех эльфов с воплощением смерти. А склониться на милость того, кто убивает тебя, совершенно невозможно.  

– Зачинщики бунта были найдены. Их предали очищению и смерти. – После долгой паузы заговорил король, глядя куда-то в сторону. – Но касаемо моей дочери мнения разделились. Все члены Совета признали, что убийство невиновных – страшное преступление, недостойное эола. Мантия запятнана кровью, и более не имеет власти над нашими сердцами. В том зале погибли не эльфы; погибла сама вера в своего лидера. А потому, часть Совета настаивала на казни Гвиневры. Но другая часть считала, что королевская кровь слишком ценна, чтобы лишить жизни её носителя. Кроме того, все сошлись на том, что она еще ребенок, а значит, неопытна и слаба волей. Однако, в то же время, она должна была стать эолом – а значит, эти слабости не имеют веса. И этот вопрос стал причиной наших долгих споров...  

Маг замолчал, прикрыв глаза ладонью. О принцессе он говорил так, словно ее здесь не было; она и сама не издала ни звука, замерев на месте, подобно статуе. Лансер тоже молча ожидал продолжения, и наконец, эол заговорил вновь:  

– Решение все же было вынесено. Гвиневра, дитя мое. Смертный приговор был отклонен, но Совет считает, что тебе нет места... Среди твоего народа. Пока что, во всяком случае.  

– Что..? – Беловолосая вскинула голову, уставившись на Лэя. – Что ты имеешь ввиду, отец?..  

– Это та причина, по которой сэр Лансер всё ещё здесь. – Эол встал, шагнув вперед и склонив голову. – Я смею просить вас забрать мою дочь к вам на родину, на попечение вашего Ордена и вашей королевы. Быть может, вы сможете научить ее управлять той силой, что бурлит в ней... Но остаться здесь она больше не сможет. По решению Совета, Гвиневра была изгнана из земель Серебряного Предела, до тех пор, пока наш народ не сочтет ее достойной возвращения.  

– Нет! – Девушка дернулась вперед, но две кайды мгновенно скрестились у её горла. – Вы не можете так поступить со мной! Я должна была умереть, почему ты отговорил их от вынесения приговора?! Как мне жить с тем, что я стала настоящим монстром в глазах своего народа?!  

– Такого решение Совета. – Глухо ответил король. – А значит, таков закон. Закон должен исполняться беспрекословно.  

– Не надо, пожалуйста!!  

– Что вы скажете, сэр Лансер?.. – Лэй обратил взгляд на рыцаря, игнорируя плач своей дочери. – Каков ответ Литании?  

– Боюсь, это очень сложный вопрос. – Лансер нахмурился. – Но я понимаю всю щекотливость данной ситуации. Полагаю, я возьму на себя смелость согласиться. Её Величество наверняка сможет войти в Ваше положение.  

– Хорошо. – Эол откинулся на подушки, закрывая глаза. – И прошу вас... Заберите Фоллбрейн с собой. Сейчас это благородное оружие вызывает у всех эльфов лишь страх.  

Все решения были приняты, и буквально на следующем рассвете рыцарь Литании и экс-принцесса покинули Серебряный Предел, отправившись в путь. Ни один эльф, кроме её отца, не вышел попрощаться с ней; да и тот наблюдал с балкона, как его дочь покидает ворота Предела.  

Впереди их ждало два месяца пути; но Гвиневра даже понятия не имела, чем он закончится.  

* * *  

За всю дорогу она почти все время молчала. Лансер не пытался её тревожить; раны души, как и раны телесные, требуют времени для восстановления. И заговорила она лишь тогда, когда они наконец предстали перед троном Литании.  

Этот зал сильно отличался от эльфийского; архитектура людей была более угловатой и объемной, а само помещение было куда больше и просторнее. Пол был выложен разноцветной плиткой, а вдоль стен располагались пустые рыцарские доспехи, украшенные сложной резьбой. Местами рядом с ними стояли большие горшки с кустарниками и растениями, а в центре зала находился очень длинный, прямоугольный стол. Сразу после него, ровно напротив входа, располагался трон королей Литании – высокое сиденье с двухметровой спинкой, края которой были исполнены тонкой речной резьбой по дереву. Подлокотники и сиденье были обиты мягкой, толстой тканью, и заканчивались двумя объемными сферами.  

Именно на этом троне и восседала Евангелина Кроссфилд, молодая королева Литании, окруженная своими советниками и рыцарями. По правую руку от трона стоял пожилой мужчина в синем плаще, сквозь волосы которого уже пробивалась седина, а за столом сидело несколько мужчин и женщин, облаченных в бело-зеленые одеяния с гербами Ордена.  

Позади трона располагался широкий балкон, отделенный от зала шторами, сквозь щели в которых можно было различить обвивающую перила цветущую растительность, и город, раскинувшийся далеко внизу.  

–... Именно в этом и заключалась просьба эола Ноэлла. – Лансер поднялся с колена, закончив свой доклад. – Я осмелился ответить согласием, учитывая все политические обстоятельства данной ситуации. Готов принять наказание за свое решение, так как осознаю всю ответственность этого поступка.  

– Духовная техника, дарующая частичное бессмертие, но отнимающая рассудок..? – Ева задумчиво потерла губы указательным пальцем, рассматривая Гвиневру, стоявшую позади Лансера. – Это твой врожденный дар, или результат тренировок?  

– Я умела это с самого рождения. – Тихо ответила эльфийка. – Когда мне было сорок пять, я упала с башни и сломала себе шею, но не умерла. Наставники говорили, что я тогда впервые воспользовалась этой способностью, пытаясь сохранить себе жизнь.  

– То есть, если тебя атаковать до того, как ты умертвишь сама себя, то ты не выживешь? – Уточнил чародей с сединой в волосах.  

– Не совсем. – Гвиневра поморщилась. – Но в большинстве случаев, так и будет. Я навряд ли успею перенастроить свою духовную энергию, для этого требуется большая концентрация. Если меня атаковать внезапно, я не успею защититься.  

– Король эльфов принял разумное решение. – Женщина с длинными рыжими волосами, сидевшая за столом, рассеянно постукивала ноготками по его поверхности. – Девочка душка, конечно, но если она выйдет из-под контроля на родине, но вымирание их расы может наступить гораздо раньше. В масштабах нашей страны, если быть честными, потеря даже тысячи человек будет несущественна.  

– Вердерика! – Возмущенно воскликнул сидевший рядом мужчина в длинном плаще. – Как ты можешь такое говорить?  

– Я не рыцарь, мне можно не играть в благородство. – Лениво огрызнулась магичка. – Но все зависит от королевы. Так что решит Твоё Величество, Ева?  

Девушка в белом платье с длинными золотыми волосами, сидевшая на троне, обвела собравшихся взглядом. У неё всё ещё не было опыта для решения столь сложных политических вопросов, однако, в этой девочке она видела себя; они обе слишком рано были допущены к власти. И обе не знали, как им жить с тем, что у них имеется в сухом остатке.  

– Думаю, я согласна. – Ева медленно кивнула. – У нас наверняка найдутся достаточно опытные маги и ученые, чтобы помочь ей научиться контролю своей силы. Если соблюдать определенные условия безопасности, то...  

– Ваше Высочество! – Гвиневра быстро шагнула вперед, падая на колени. – Умоляю вас, закончите то, что не посмел завершить мой отец!  

– Что? – Ева на секунду опешила. – Казнить тебя? В своем ли ты уме?  

– Я убийца. – Гвиневра опустила голову, бессильно сжимая кулаки. – Лишь смерть дарует моей душе очищение, избавив меня от мук совести. Мой народ отказал мне в этой милости, так пощадите хотя бы вы. Даруйте мне искупление.  

В зале повисла долгая тишина. Многие были изумлены такой странной речью, и недоуменно переглядываясь между собой, не зная, как реагировать.  

Тогда из-за стояла поднялся человек, которого все до единого при первой встрече принимали за девушку; миловидное лицо, гладкая кожа, женственная фигура и золотистые волосы, обрезанные под короткое карэ, – всё это вводило людей в заблуждение. Даже голос графа звучал звонко и по-девичьи, и когда он заговорил, медленно вытягивая из ножен длинный крестовой меч с широкой гардой, то эхо разнесло его слова по всему залу:  

– Леди Гвиневра, вы уверены в своем желании? – Он шагал в ее сторону, громко стуча каблуками по плиткам пола. – Не отступите ли вы перед лицом трудностей и невзгод, чтобы достигнуть вашей цели?  

– Нет! – Твердо ответила эльфийка, закрывая глаза. – Я должна смыть с себя свой грех.  

– В таком случае... – Меч взметнулся над головой парня, указав лезвием в потолок. – Я дарую тебе путь к твоему избавлению!  

– Лира, не смей! – Ева подалась вперед, но стоявший рядом с троном маг махнул ей рукой, приложив палец к губам.  

Лезвие меча устремилось вниз, – и замерло в последнюю секунду, едва коснувшись плеча эльфийки, отчего та вздрогнула, удивленно подняв взгляд на стоявшего перед ней человека.  

– Я, граф Лира Ривердейл, третий наследник дома Ривердейлов, Клинок Рассвета, Солнце Ордена, – дарую тебе свое слово и честь моего клинка. – Спокойно произнес он, слегка улыбаясь, и коснувшись лезвием клинка второго плеча Гвиневры. – Как один из старших Святых Рыцарей, я наделяю тебя титулом и полномочиями нести правосудие и мир туда, где они будут нужны. Поднимись же с колен, леди Гвиневра, Святой Рыцарь Ордена, Безголовая Гвин!  

– Но... – Девушка растерянно встала, не сводя глаз с Лиры. – Это же...  

– Быть рыцарем – это значит, заботиться о слабых. – Парень убрал меч в ножны, покачав головой. – Защищать невиновных. Спасать тех, кто нуждается в этом. Смерть, о которой ты молила, это не более чем трусливое бегство. Если же ты действительно полна раскаяния и решимостью, чтобы получить искупление, то ты должна его заслужить. А твоё имя, что на родине упоминали с таким трепетом... Это не символ твоего зла. Это символ твоей силы. И если однажды ты смогла сделать имя ужасным, то в твоих же силах сделать так, чтобы люди говорили о тебе с восхищением. Ведь это лишь имя: а его значение зависит лишь от того, кто его носит. Потому, – носи его с честью.  

Лира вернулся на свое место, скрестив руки на груди. Ева, все время молча наблюдавшая за их диалогом, кивнула ему, – решение, принятое молодым человеком, оказалось очень хорошим решением данной проблемы. Оставалось лишь понять, смирится ли с таким выбором сама Гвиневра.  

– Значит... – Девушка наконец перевела взгляд на королеву, вытирая выступившие слезы. – Теперь я стала Вашим рыцарем? В таком случае, я... Я жду вашего приказа, миледи Евангелина.  

Гвиневра выпрямилась, сразу как-то став шире в плечах. Голос стал более тверд, а взгляд – осмысленным. И если Лира хотел зажечь в её сердце огонек, то это получилось у него почти идеально. Девушка получила цель и идею, которая смогла хоть как-то заполнить пустоту в ее душе.  

– Прогуляйся немного. – Ева доброжелательно кивнула своей новой подопечной. – Как только мы уладим основные вопросы, я вызову тебя, и подберу достойное занятие. Пока что можешь отдыхать.  

Девушка не стала спорить. Коротко поклонившись королеве, она покинула зал, а после, – и дворец. Город вокруг казался ей слишком огромным, а количество людей – и вовсе неисчислимым. Нужно было изучить слишком многое, для того чтобы успешно справиться со своими новыми обязанностями, – нужно было знать и город, и привычки местных людей, и их традиции...  

Проходя через площадь, Гвиневра краем глаза заметила группу мальчишек, играющих на мостовой, прыгая на деревянных лошадках. И когда один из них споткнулся, чуть не упав лицом на камень, то эльфийка рефлекторно поймала его за воротник, не дав расквасить нос. Поставив ребенка на ноги, она двинулась дальше, рассеянно оглядываясь по сторонам, и пытаясь запомнить хотя бы главную улицу.  

– Я бы не упал! – Крикнул мальчишка ей в спину, насупившись и уперев руки в бока. – Тоже мне, задавака! Считаешь себя благородной, да?!  

Девушка остановилась на полшаге, замерев. Перед ее глазами промелькнули все события последних четырех месяцев, и мысль о том, как низко она пала после прежнего величия. Вчерашняя великая принцесса эльфийского народа, сегодня уже молила на коленях, прося даровать ей смерть. Судьба сыграла с ней злую шутку; но быть может, что так всё и должно было произойти?  

– Считаю ли я себя благородной... – Почти беззвучно проговорила Гвиневра, оборачиваясь через плечо, и спросила, говоря уже громче, вместе с тем улыбнувшись мальчику. – А ты... Считаешь себя благородным человеком?