История одного идеалиста.

Стемнело. А я все чахну над сигаретной пачкой.  

Организм говорит: "- Прекрати! ", но я только начал.  

Дым клубится по комнате, словно воздух плачет,  

Искрится свеча, и над армией пепла я – маршал.  

Писать о любви, это как на страницы плакать чернилами.  

Впустую марать бумагу, как сотни до  

Меня. Не обладая нужными силами,  

Подбираю слова, но, увы, это всё не то.  

Как за хлебом идти, не надев пальто.  

Ты мне скажешь, что я чрезмерно сжат,  

Взрывоопасен, как будто газ под давлением.  

Насколько опасен поэт, плюющий в чужое мнение?  

Насколько виновен тот, кто всегда виноват?  

Квартира сжимается в точку, как двери в Ад,  

А ты говоришь, мол, "- Нет, не выйду на этой станции. "  

Нервно пьёшь валидол, потом мечешься, как в бреду,  

Ведь даже во сне сердце так же трещит от боли  

Расходясь по швам. Всего лишь прореха, не более,  

Сам себе говоришь: "- Я больше так не смогу! "  

Но сможешь. Пока окончательно не подохнешь.  

На каждый последний вздох ты берешь сигаретный фильтр;  

Дышишь так глубоко, что кажется, сейчас лопнешь.  

Будто дышишь оловом.  

И в толпе мушкетеров ты чертова леди Винтер,  

Лишний шаг – и тебе непременно отрубят голову.  

Твоё Зло где-то там, на периферии зрения,  

Всё никак не может позволить тебе прозрения,  

Потому ты и смотришь в глаза им глазами зверя;  

И никак не желаешь признать своё поражение.  

Только рычишь сквозь зубы, распугивая толпу,  

Ведь любому зверю проще умирать одному.  

Собственно, потому, что сам не особо вникаешь в суть,  

И то, что внутри кипит – не выскажешь никому,  

А под глазами друзей всё равно превращаешься в ртуть.  

Не пытайся себя обмануть.  

Ты рисуешь вокруг себя круг. Идеально,  

Геометрически верно, и думаешь, что защитился.  

А ведьма тебе говорит, что ты излишне сентиментальный,  

И что кажется, на этот раз ты отбился.  

И пытаешься запихнуть свою душу в банку,  

Подогнать под стандарты, этику и мораль.  

И думаешь, твоя банка – и есть Версаль,  

Только маленький, размером со склянку.  

Крути дальше свою шарманку.  

Ведь вокруг, как ни глянь, одни только воры;  

А ты в их потоке как самый толстенный тромб.  

Знаменосец сказал, что выше гор – только горы.  

А выше тебя, чёрт возьми, даже фонарный столб.  

Ты снова голой ладонью погладишь феникса;  

Не жалея на это ни времени, ни своих рук.  

Как асфальтоукладчик, человекообразный утюг,  

По давлением мира принимающий форму эллипса.  

Дым из комнаты плавно уползает в окно,  

А ты ляжешь спать где-то в "днём". Как обычно.  

Так скажи мне, на кой чёрт ограничивать банкой то,  

Что по сути своей было создано безграничным?