Иванов

Иванов устало шёл с работы. Работа не то, чтобы была тяжёлой, но как-то так получалась, что к концу рабочего дня Иванов чувствовал себя уставшим.  

На пустынном тротуаре стояла женщина. Подойдя к ней ближе, Иванов увидел, что она была пьяна. Была она старой и полной от своей старости – точно, лет за сорок. Или за пятьдесят. Иванов никогда не умел определять возраст женщины – всегда получалось, что он занижает этот возраст.  

Пьянчужка бесцеремонно тронула его за рукав:  

– Мужчина, отведите меня домой, не могу сама добраться.  

Как часто бывает у пьяных баб, ни с того, ни с сего у неё из глаз вдруг хлынули слёзы.  

– Что с вами? – сочувственно спросил её Иванов.  

– У меня…у меня…- пьяная баба никак не могла придумать, какое горе заставило её заплакать, – у меня…муж умер!  

Никакого мужа у женщины не было, своего бывшего она бросила бесчисленное время тому назад, с тех пор перебиваясь случайными, кратковременными самцами. Но сейчас ей хотелось общаться, хотелось, чтобы вот такой вот мужчина угостил её выпивкой, да и против интимного продолжения выпивки она была бы не против…  

– Бедная вы, бедная! – посочувствовал несчастной Иванов, – Как же вам сейчас тяжело! У меня у самого семь лет назад умерла мама, я так тяжело переживал.  

Иванов вспомнил, как страшно и быстро умерла его ещё не очень старая мать, женщина сильная и умная, от которой он зависел всю жизнь, хотя и пытался сопротивляться этой зависимости.  

Пьяная баба качнулась и, как бы нечаянно, прижалась к Иванову своим пьяным телом. Женщина не была ни бродягой, ни опустившейся, одета она была опрятно, просто крепко выпила, и пахло от неё только свежим алкоголем и какими-то духами.  

Иванов аккуратно, по-джентльменски поддержал теряющую равновесие тётку.  

– Осторожнее, не упадите. Держитесь за меня.  

В смутном алкогольном сознании тётки определённо стали преобладать всякие интимные мысли. «Хороший мужик. Вежливый. А как у меня давно не было, так хочется! ». Она улыбнулась слабой улыбкой своим неприличным мыслям.  

– Чего вам хочется? – переспросил Иванов.  

– Мне? – с трудом от выпитого алкоголя откликнулась женщина.  

– Ну да, вы сказали, что вам хочется.  

Баба радостно ухватилась за руку Иванова, чтобы в очередной раз не упасть. «Не надо бояться! » – мысленно подбодрила она себя.  

– Хочется…Пригласите меня.  

– Куда?  

– Пригласите…к себе…К вам можно в гости?  

– Не знаю, как-то неожиданно… – оторопел Иванов.  

– Ну, вы же понимаете, – пьяные слёзы снова градом покатились из глаз женщины, – Мне сейчас тяжело быть одной. Я…это…мужа похоронила.  

Тётка легко и свободно стала плакать навзрыд. Она себя прекрасно чувствовала, а слёзы существовали как-то отдельно от неё. «Вот телёнок, не может бабу к себе домой на интим привести! », с приятным предчувствием ночи любви думала она.  

– Да, вам тяжело, – ещё раз посочувствовал Иванов несчастной, – Ну, пойдёмте ко мне.  

Баба радостно окончательно вцепилась в его руку. Иванову была неудобна такая тесная близость к нему женского тела – человек он был скромный и тихий, никогда прежде не приходилось ему водить пьяных баб к себе домой. Преодолевая смущение, он аккуратно вёл женщину по тротуарам, обходя осенние лужи.  

– А ничего, что я к вам иду, – спохватилась пьянчужка, – Вы уж извините…  

– Ничего, – с трудом выдавил из себя Иванов.  

Ему вдруг показалось, что женщина как-то слишком интересуется им. «Вот связался», пожалел он, «Кто её знает, что у неё на уме».  

Они вошли в его квартиру, одинокую стандартную холостяцкую квартиру. Иванов заботливо снял с женщины пальто и переодел ей обувь. Сама она была не в состоянии о себе позаботиться.  

– Чаю? – спросил Иванов.  

Баба кивнула. Иванов отвёл её на диван в зале, чтобы она не упала, а сам пошёл на кухню ставить чайник.  

«Какой мужик! », весело думала женщина, с трудом стягивая с себя платье, колготки и бюстгалтер. От сильного желания секса её так распирало, что она, даже, кажется, немного отрезвела. Оставшись в одних трусах, она вконец обессилила и присела на диван.  

– Надо… – потребовала она от себя вслух и из последних сил сумела стянуть с себя трусы, последнюю деталь одежды, которая на ней ещё оставалась, с трудом ногами отпихнула от себя эти трусики и бессильно повалилась на диван совершенно голая, закрыв глаза.  

Она расслабленно отдыхала на диване, свободно раскинув свои гладкие ляжки. Её большие белые груди, которыми она когда-то выкормила двоих сейчас уже взрослых детей, облегчённо лежали по разные стороны её фигуры. Глядя на её голое тело, никто бы не нашёл на нём никаких старческих морщин. Баба была вполне себе соблазнительной. Она забылась пьяным сном.  

Иванов заглянул в зал:  

– Вы что-то сказали?  

Он растерянно оглядел абсолютно голую женщину, свободно и совершенно бесстыдно спавшую на его диване.  

«Вот чёрт, ей, видно, совсем стало плохо! Бедняга совсем забылась от горя! Надо хоть укрыть её, что ли, а то замёрзнет! ». Он достал из шкафа толстое одеяло и заботливо укрыл женщину. Сама возможность заботиться о каком-то живом существе сейчас была ему приятна.  

Пьяная баба шумно вздохнула и неожиданно открыла глаза.  

– А я слышала, как ты вошёл.  

Она ласково и неожиданно приятно засмеялась.  

– Ты чего, иди! – позвала.  

– Куда? – не понял Иванов.  

– Ну, ко мне иди!  

Иванов смутился. Ему стало неловко, что эта потерявшаяся в горе женщина могла подумать, что он может воспользоваться её тяжёлой ситуацией и заняться с ней чем-нибудь неприличным.  

– Что вы, что вы, – пробормотал он, – Вы отдыхайте. Вам надо забыть свои неприятности.  

– Да, – улыбаясь, кивнула баба, – Ты хороший. Давай скорее.  

– Чего скорее? – снова не понял Иванов.  

– Ну, разденься, ложись ко мне.  

«Надо ей помочь, ей будет легче переносить горе». Он снял с себя одежду и в одних трусах аккуратно лёг рядом с женщиной, стараяь не касаться её тела, чтобы она не подумала, что он, порядочный человек, может воспользоваться ею, когда ей так тяжело.  

Пьяная баба устало перевернулась на диване поближе к нему. Потом с видимым усилием, преодолевая свою пьяную слабость, легла всем телом на Иванова.  

– Ты чего?  

– Что? – не понял Иванов.  

– В трусах-то зачем? Надо снять.  

С его трусами она возилась долго, но с видимым удовольствием. В конце концов она всё же сняла их с Иванова.  

«Чёрт, как неудобно», думал Иванов, «В постели с голой женщиной. Что она подумает! ».  

Женщина, поискав что-то на теле Иванова, вцепилась в эту мужскую тайну и засмеялась.  

– Вы чего? – тревожно спросил Иванов.  

– А он у тебя большой!  

Иванов покраснел от смущения:  

– Не знаю.  

Женщина нетерпеливо сжала эту его мужскую тайну:  

– Ну, давай, чего тянешь?  

– Чего давать?  

– Давай секс делай!  

Иванову захотелось вскочить из постели и одеться, но он преодолел себя и не стал вырываться из рук цепкой пьяной женщины.  

– А, поняла, ты хочешь, чтобы я тебя особенно приласкала!  

– Как это? – не понял Иванов.  

– Все мужики это любят! – смеясь, сообщила баба Иванову и решительно придвинулась лицом к его бедрам.  

Иванов так застеснялся, что стал всё же тихо отодвигаться от женщины.  

– Да ты не бойся, – продолжала уговаривать пьянчужка, удерживая его за его мужскую тайну, – Сейчас тебе будет классно!  

Разинув рот, она бросилась на эту тайну Иванова, но на полпути силы окончательно покинули пьяненькую тётеньку, и она вдруг бессильно упала лицом на живот Иванова и мгновенно забылась пьяным сном.  

«Наконец-то, заснула! », облегчённо подумал Иванов. Он окончательно освободился от её тела, аккуратно разложив женщину на диване под одеялом, и пошёл на кухню пить чай.