Жажда

В лучах закатного солнца маленькая деревушка Литтенштейн была по своему прекрасна. Располагаясь в уютной долине, образованной цепью холмов, обступивших юркую речку Хайлис, Литтенштейн представлялся взору как череда невысоких деревьев, то тут то там прорезанных аккуратными домиками и крошечными огородиками. Такая мирная картина могла бы настроить на лирический лад кого угодно, но глаза этого человека взирали не с ленивой умиротворенностью, а с почти животной алчностью.  

Он спускался с холмов уверенно и неотвратимо. Беспокойные соловьи, доселе весело трезвонившие свой гимн лету и жизни, при его приближении торопливо смолкали, оборвавши свое пение на самых разных нотах. Стебли травы, уже начавшиеся покрываться ночной влагой, не сминались под его поступью, как будто шедший был невесом. Бросив последний взгляд на умирающие солнце, человек вошел под сень деревьев.  

Он сразу почувствовал её энергию. Она была для его взора подобна яркой искре, что стремится разогнать сгущающиеся сумерки. Тщетно. Ей было не дано услышать шаги приближающейся к ней Неотвратимости. Лишь слегка вздрогнув от неожиданности, тело девушки стало оседать на землю, когда острые клыки, вспоров тонкую кожу шеи пронзили сонную артерию. Смертельная бледность разливалась по мере потери жизненной влаги. Выпив её досуха, он в наслаждении откинул свою голову вверх. Дрожь прошла по его конечностям, когда, окутанные серой дымкой, они стали изменяться. Через миг, за который сердце делает один удар, вместо человеческого силуэта к небу взмыла огромная тень крылана, свирепого ночного хищника.