Славик и велосипедное колесо

Отец Славика, молодой электросварщик, работавший на стройке, как всякий выросший в послевоенной деревне паренёк, обожал велосипед. О личных машинах в то время даже и мечтать было невозможно, но велосипед! Велосипед был символом достатка и правильности молодой жизни! Естественно, как только они с молодой женой обосновались в небольшом промышленном городке с обширными окраинами, застроенными обычными частными избами-пятистенками с садами и огородами, сняли там крошечный, продуваемый всеми ветрами домик-«насыпушку», папа Славика немедленно купил себе велосипед, обычный взрослый велосипед, которые тогда по всей Советской стране выпускались совершенно одинаковыми.  

Советский народ в этот год упивался в кинотеатрах только что вышедшей «Кавказской пленницей», а отец Славика каждый день ездил на работу, на свои стройки, на велосипеде, и домой ехал тоже на велосипеде. Славика отдали в садик. Если бы тогда Славик знал такое слово как «садизм», то непременно сообщил бы родителям, что именно от этого слова название детского садика и происходит. Садик был бедствием в жизни Славика и он совершенно искренне считал садик тюрьмой, концлагерем для детей, хотя такого слова, как «концлагерь» он в свои четыре года, конечно, тоже не знал. Садик располагался в том же частном секторе на той же городской окраине, тоже в большой-пребольшой бревенчатой избе.  

Каждый рабочий день отец приезжал после работы за Славиком на своём огромном, как казалось Славику, железном монстре-велосипеде. Отец, как и положено обыкновенному сыну обыкновенного деревенского жителя, ветерана войны и отца многодетного семейства, был «рукастый», то есть мог сделать всё, что угодно, из дерева (дома, мебель, посуду, игрушки) и очень многое из прочих материалов. На работе папа Славика сварил из стали сиденье на велосипед для сына с перильцами из прутка. Славик после садика садился на это сиденье, свешивал ноги по разные стороны от рамы, крепко держался за руль и они с отцом летели по асфальтовой полосе или по травянистому лужку около асфальта к себе домой в крошечный, продуваемый всеми ветрами домик с печкой-«голландкой» и телевизором.  

Славик рассматривал во время этой гонки с ветерком велосипедное колесо. Быстрые спицы мелькали перед его глазами с большой скоростью, волшебно сливаясь в прозрачную металлическую полосу на фоне тропинки и лужайки. Ноги Славика в сандаликах и гольфах свободно болтались по обе стороны колеса. Стоял июнь месяц. Частный сектор городской окраины благоухал, цвёл и чирикал, иногда, впрочем, напоминая своими запахами о всей примитивности канализационной системы этой части промышленного городка.  

И вдруг Славику пришло в голову. Вот его нога. Вот вертящееся колесо. А что если… Что если вот так вот попробовать засунуть эту самую ногу прямо в это вертящееся велосипедное колесо? Нельзя? Наверное, нельзя. Но прямо ни папа, ни мама Славика этого ему не запрещали! А результат этого опыта может быть интересен!  

Славик колебался недолго. Его нога в сандалике решительно врезалась носком прямо в спицы вертящегося велосипедного колеса. Трах-тарарах-тах-тах!!! В долю секунду мелькнул мир перед глазами Славика с его лугами, домами-пятистенками, яблонями, асфальтом и выгребными ямами, велосипед вместе со Славиком, его папой, самодельным стальным сиденьем и со всем экспериментальным энтузиазмом Славика полетел вверх тормашками прямо на лужок с травкой и тропинкой! Отец испугался за сына, лихорадочно вскочил, вытащил Славика и стал расспрашивать его, не сломал ли он чего и не ушибся ли, виня себя за неосторожное вождение. Не усмотрел, ножка ребёнка попала в спицы! Велосипед и отец, а уж тем более могучее самодельное сварное детское кресло при Славиковом эксперименте практически не пострадали.  

Славик не ушибся. Ему было стыдно. Он был виноват, но не в силах был признаться отцу, по ошибке обвинявшему самого себя в падении велосипеда, в его, Славика, экспериментальном рвении. Славик настолько мало врал родителям, да и всем прочим людям, что шок от собственной скрытой им вины в их с отцом падении, не позволил ему никому ничего рассказать, ни родителям, ни приятелям, никому, хотя всю свою жизнь он помнил об этом своём рискованном эксперименте над собой, отцом, велосипедом и над могучим самодельным стальным велосипедным детским креслом. Так до сих пор никто и не знает, что тогда, в июне 1967 года не сама нога ребёнка попала в спицы велосипеда, а сам Славик её туда засунул. Засунул, чтобы посмотреть, что будет, то есть засунул из научно-экспериментальных соображений. Тайный научный эксперимент, сведения о котором до сих пор неизвестны человечеству.