Необычный гость

Я вернулся домой поздно. Нет, вернулся рано. Рано утром, где-то часа в четыре. Неплохо позависал вчера с друганом в баре... Как он там назывался?... Крокодоло, или что-то наподобие того... А, хрен с ним!... Музыка, свет, алкоголь, хихикающие разукрашенные девицы – все было очень круто, я отрывался по полной. Но ночное веселье обернулось адским похмельем утром. Во рту пересохло, голова трещала от малейшего движения и шороха. Мда, пить все-таки нужно было меньше... Благо что я в отпуске, на работу не нужно собираться. С трудом таки повернув голову, заметил нечто, сидящее в кресле напротив моего дивана. Я простонал, решив что все это еще пьяный бред, либо пришла белочка.  

Но, как оказалось, я заблуждался. Объект напротив был очень даже реален. Он вальяжно раскинулся в моем любимом кресле, поклав ногу на ногу, а в одной... кхм, лапе?... держал бутылку дорогого вискаря.  

Несколько раз сглотнув, я наконец, охрипшим голосом, едва ворочая пересохшим языком, и превозмогая дикую мигрень, отважился спросить:  

– Ты кто?  

Это нечто ухмыльнулось:  

– О, проснулся наконец. Я уже заждался.  

Голова не варила вообще. Мне было просто хреново от похмелья, а тут еще он приперся.  

– Кто ты? И какого тут делаешь? В моем доме? Дай хлебнуть – я даже сам офигел от последних слов.  

Существо напротив расхохоталось. Но все же протянуло мне бутылку с янтарной жидкостью. Дрожащей рукой я взял желанную бутылку, и отхлебнул пару больших глотков. Сразу заметно полегчало.  

– Ну как? – спросил гость.  

– Спасибо огромное. – ответил я с облегчением. – Раз ты заявился ко мне, может быть таки хоть представишься? – протянул я, и в то же время внимательно, с любопытством разглядывал своего нежданного гостя. Вполне обычный мужчина, где-то лет тридцать, в дорогом костюме, который сидел на нем как влитый. Обычный человек, за исключением необычных глаз. Они отливали каким-то красным оттенком, словно в их глубине тлели огоньки от костра. Он сидел спокойно, глядя в никуда. Наконец он посмотрел, словно вернулся мыслями в эту тесную квартирку и ответил, как ни в чем не бывало:  

– Кабал. Меня зовут Кабал. Но в мире предпочитаю просто Калеб.  

– В мире людей? Откуда же ты тогда пришел? И почему у тебя глаза красные? – не унимался я.  

– Из ада. А глаза красные потому что за компьютером сидел долго. – он видимо пытался шутить  

– Угу. Понятно. – только и смог произнести я. – А как же ты сюда попал? И самое интересное зачем и почему?  

– Мне захотелось прогуляться, отдохнуть, свежим воздухом подышать. В аду, понимаешь ли, все дым, сера, испорченная экология...  

– И ты предлагаешь нам прошвырнуться по магазинам? – удивленно спросил я.  

– Оставь эту забаву кому-нибудь другому. Я хочу просто посидеть и поговорить. Хочешь выпить? – и с этими у гостя появилась булка пятизвездочного коньяка в руке. Я даже по правде говоря немного растерялся. Ну хочется ему поговорить, значит будем говорить. Да еще с коньяком, после дикого бухича, кажется, неплохое предложение.  

– Ну давай посидим, я не против. Только дай в душ сходить – попросил я. Калеб не возражал.  

Через минут пятнадцать я вернулся в гостиную, в чистых шортах и футболке, и влажными волосами. После душа значительно посвежел. Калеб стоял у окна, глядя на город. Я стоял посреди комнаты не зная что сказать. Тут вдруг мой гость обернулся и произнес:  

– Ты веришь в Бога?  

Я не ожидал такого вопроса.  

– Ну.. да. Бабка в церковь водила, вот даже крестик есть, крестили малым.  

Калеб усмехнулся и сделал пару шагов в мою сторону. Казалось, его красные глаза стали светиться ярче.  

– И какой же он, этот твой Бог, а?  

Я оторопел еще больше.  

–Эээээ... Ну он тип землю сотворил, а потом его распяли.. Вроде... Я не знаю! Никогда не думал об этом. Почему ты спрашиваешь? – У меня начинала голова кипеть от всего этого  

– Я просто с тобой разговариваю. Я ничего от тебя не жду. Просто пришел поговорить.  

Я не знал как реагировать. Хочет говорить, пусть говорит. Но почему он поднял тему религии?  

Мой гость подошел к журнальному столику, где стояла бутылка, взял стакан и налил себе немного. Затем внимательным, долгим взглядом посмотрел на меня и произнес:  

–Представляешь, в аду все не так как тебе кажется. Знаешь откуда взялся сатана?  

Я смотрел на него круглыми от удивления глазами. Откуда я мог знать?! Затем Калеб взял второй стакан, налил и в него коньяку, протянул его мне.  

– Ты присядь, я тебе одну историю расскажу.  

Он сделал большой глоток янтарной жидкости, помолчал немного, и глядя на меня через плечо, спросил:  

– Ты знаешь, а может быть когда-то слышал, откуда появился Люцифер? Он же не мог взяться из ниоткуда, сам по себе. Ты знаешь кем он был и в кого превратился? – с его уст это звучало так будто мы говорим о Сталине или Черчилле. Откуда я мог знать всю эту чушь?! Я не страдаю подобной херомантией. Я не произнес ни слова, но уверен, моя физиономия в тот момент выдавала всю гамму эмоций, которые я испытывал. Калеб продолжал.  

– Утренняя Заря. Десница Иеговы. Вот кем был сатана и отец лжи. Ангелом, святым. И не каким либо, а самым главным, верховным, командовал самим Михаилом и Гавриилом. Что могло пойти не так? Он захотел стать таким же как и Бог. Он хотел показать по сиде ничем не уступает Творцу. Может быть, ему надоело быть всегда вторым, стоять в чьей-то тени и Утренняя Заря поднял бунт. Все всегда считали Люцифера гордецом и отступником, противником всего святого. Но посмотри на все с другой стороны: каков на самом деле Бог? Не является ли это проявлением его эгоизма? А что, если бы Люцифер его превзошел? Нет, Бог этого допустить не мог. Поэтому он решил избавиться от конкурента: изгнал в ад его и всех кто выступал вместе с ним. Не кажется ли тебе, что не такой уж и святой этот дед на облаках, а?  

И конечно, этот засранец Люцифер соблазнил Еву в Эдеме, заставил ее съесть то запретное яблоко. Опять виновник сатана. И никому и близко в голову не приходило, что возможно Люцифер хотел открыть глаза первым людям на правду. Ведь то дерево было деревом познания добра и зла. И опять Бог убирает возможную угрозу: выгоняет людей из сада и выносит вердикт: "Все вы грешники, ничтожные и слабые, вы должны молить меня о прощении иначе вы умрете в страшных муках! " Ну да а как же по-другому... И потом начинается цирк с Единородным безгрешным сыном... Сделал столько добра людям, а они, твари неблагодарные распяли, и умирал он чтобы все имели прощение.. Бред собачий! Вот скажи мне, в чем геройство: Он ведь все равно знал что воскреснет. Ну помучается тут немного, а потом опять, к своему папаше на облака, слушать арфу. Вот вас, людей, ваши жертвы понять проще: вот к примеру возьмем войну. Когда кто-то подставляется под пули, закрывая собой кого-то, это действительно подвиг. Он свою жизнь отдает за чью-то. Он уже не вернется, все, погиб. Но кто-то живет, благодаря тому, что он, этот герой умер. Все четко и понятно. А все эти россказни с Иисусом... Игра, позерство и не более. Я вот к чему веду. Ты подумай хорошенько, во что ты веришь.  

Я слушал Калеба молча. Его слова звучали хрипло, надломлено, и было ясно, весь рассказ был не просто легендой, это была часть его жизни. Несколько минут мы просто пили коньяк в полной тишине. Затем он снова заговорил.  

– Мы не виноваты в людских проступках. Не наша вина, что люди принимают неверные решения и совершают плохие поступки. Люцифер и все демоны – просто изгнанники, которые должны страдать вечно, только потому что хотели что-то изменить и имели собственное мировоззрение. – от сказанного у меня по телу побежали мурашки, в голосе было столько сожаления, печали, я уверен, он тоскует по небу.  

Он повернулся ко мне. Его крылья постепенно стали светлеть, пока не стали таким белоснежными, что начало резать глаза. Куда-то исчезли рожки, а глаза стали небесно-голубыми. Он тоже когда-то был ангелом. Но вся эта красота вмиг потускнела и исчезла. Передо мной снова стоял Калеб. С черными сильными крыльями, с горящим глазами, словно огоньки тлеющего костра.  

– Не суди предвзято о вещах, людях, да о чем-либо, пока не узнаешь полную картину. Прощай, Веня.  

И с этими словами он взмахнул крыльями и растворился. Просто пропал, будто его здесь и не было. О встрече напоминала только бутылка коньяка на столе и оставленный на подоконнике стакан.