ИЗОБРЕТЕНИЯ

ИЗОБРЕТЕНИЯ.  

Очень давно, читая зарубежную книжку…наткнулся на интересный факт: герой романа со своим приятелем заходят в кафе, или что-то в этом роде, и пока они там обедают, этот приятель на салфетке рисует какой-то эскиз, или схему, и после обеда они заходят к ближайшему нотариусу, (в аптеку!!! ) где приятель этот за несколько минут пишет заявку, прилагает свою схему, платит пошлину, (пару долларов? ) получает на руки заверенный документ— и всё! И вскоре к нему текут дивиденды.  

И неважно, что он изобрёл или придумал. Важна была простота, что меня особенно поразило – простота оформления своей выдумки и мизерная пошлина.  

В те времена я только понаслышке знал о нашей системе фиксации изобретений, но и то понял: насколько эта система неповоротлива, неуклюжа и жадна, и это в громадной степени тормозит наш прогресс… И много лет спустя, когда сам столкнулся с изобретательством, с его препонами и тупостью в СССР – часто вспоминал ту сценку из романа.  

Много позже читал Марка Твена, роман «Американский претендент», и там описана точно такая же ситуация с изобретением. Но события, происходящие у Марк Твена примерно на полвека раньше, чем у того, прежнего автора. И Марк Твен даже не упоминает о пошлине: то ли тогда её ещё не было, то ли она была настолько мизерна, что и упоминать о ней было неприлично.  

А я столкнулся с изобретательством по необходимости. Нужда заставила. Необходимость, как известно, -- мать изобретения.  

Мать эта, то есть необходимость, включилась вскоре после того, как я стал работать в отделе по внедрению роботов. Это был очередной бзик советской власти, и как всегда—бестолковый и безграмотный: вот вам роботы – берите и внедряйте. Но чтобы выгода сразу! Немедленно! И никакого обоснования в полезности, в нужности. И роботы, конечно, не самые совершенные, но почти что самые первобытные. Ну, если отбросить всякие сантименты насчет политики, целесообразности, экономической выгоды, то выглядело это так:  

Присмотрели мы один робот для подачи листовых стальных заготовок на пресс. И сразу же вопрос возник: а не станут ли заготовки слипаться и что тогда делать? Потому что если в пресс попадут две заготовки вместо одной, то, в лучшем случае, пресс заклинит… И как-то сразу появилась мысль по измерению магнитного поля этих заготовок. (Вместо измерения толщины)  

Были в нашем распоряжении —герконы. Геркон –это такая маленькая штучка, полное, не сокращённое название которой – герметизированные контакт. Реле такое миниатюрное, но без обмотки, а срабатывает от внешнего магнитного поля. А пока запустили робота в нашей, так сказать, «лаборатории», подсунули ему стопу заготовок и «велели» ему таскать их с места на место по одной штучке. И он прекрасно с этим справился, и никакого залипания заготовок не наблюдалось. Так что идею с герконом мы отложили на потом.  

Это «потом» случилось довольно быстро, а пока образовалась некоторая передышка. И начальник мой, А. Н. ухватил запасную (в виде электромагнита) «руку» робота, включил её и стал герконом «ощупывать» её со всех сторон. Проверял наше сомнение – сработает ли геркон. И геркон отлично срабатывал, но только как-то бессистемно: где-то срабатывает, а где-то нет. И непонятно было: по какой системе геркон срабатывает. Тогда сели мы и обдумали это дело: (--А почему геркон срабатывает именно здесь? –Потому, что здесь высокое сопротивление магнитному полю. — Но нам здесь не надо! — А нам надо вот здесь! Или тут. -- Ну и сделаем здесь! Или тут)  

Оказалось, что геркон хорошо «чувствует» место повышенного сопротивления магнитному полю, а таким местом оказался сварочный шов на магните «руки». А зачем нам сварочные швы на всех магнитах? Мы же сможем сделать повышенное сопротивление на любом нужном нам месте магнита: для этого нужно всего-- навсего сделать прорезь, щель на корпусе магнита. И над этой щелью магнитный поток будет вспучиваться, то есть выходить за пределы метала корпуса, и вот здесь и нужно ставить геркон и ловить это магнитное поле. Вот только с размером щели придётся поэкспериментировать, чтобы добиться нужного нам эффекта. Впрочем, предложенный интуитивно самый первый вариант прорези: шириной в 2 мм оказался оптимальным для нашего магнита.  

Потом начались «полевые испытания» робота, и тут выяснилось, что робот охотно берёт и две заготовки, а это недопустимо в производстве. В отличие от лабораторных испытаний свежие заготовки были в масле, сразу после гильотины. что и способствовало их слипанию. Вот как раз к такому случаю была приспособлена наша задумка. Мы быстро довели её до кондиции, или, попросту, до ума, и робот стал удивлять наблюдателей своим «интеллектом»: две заготовки он отказывался подавать в пресс.  

А потом мы решили, что эта наша штука тянет не только на рационализацию, но и на изобретение. С этого и начались наши муки.  

Кстати, при оформлении рацпредложения попробовали мы посчитать экономию от нашей штуки. Получалось что-то очень много, так как теперь заготовку листовую можно было делать (рубить) много меньшую по размерам, потому что робот клал её гораздо точнее, чем человек. Бухгалтерия насчитала очень много, да и мы сами прикинули: чуть ли не на четверть уменьшалась площадь заготовки, но нам «фигушки» сказали: дескать, размер заготовки по документам именно такой, какой стал сейчас (с нашей помощью), а раньше он был завышен по какому-то особому распоряжению, чтобы человек (оператор) работал быстрее, не боясь за свои пальцы. Поэтому формально экономии не было. Впрочем, а почему бы им и не соврать? (А что по этому поводу сказал когда-то господин Ленин? Кто помнит? «Формально правильно, а по существу издевательство», вот что он сказал. )  

А с изобретением дело обстояло так. Для заявки требовалось составить «формулу изобретения». А это такая штука, где требовалось найти и описать прообраз изобретения, его, изобретения, отличие от этого самого прообраза, его преимущество перед этим прообразом и описание устройства при этом… И всё это надо было поместить в одной фразе, без точек. Такая вот противоречивая смесь в одной фразе. (Попробуйте, взяв за прообраз бумажную книгу записать всё вышеперечисленное, чтобы всё это естественно перетекло в электронную книгу. В одной фразе. )  

Есть мастера художественной литературы, которые могут построить фразу величиной, или объёмом в целую страницу. Уильям Фолкнер, например, был способен на такое, но то ведь талант, гений.. Но попробуйте-ка чисто технический текст как минимум с тремя темами затолкать в одну единственную фразу, используя из знаков препинания только запятые. Да ещё если это для вас первый литературно-технический опыт.  

А затем ещё следуют схемы, чертежи…, и описание работы оных. Вот в книге «Экипаж Меконга» наши авторы Войскунский и Лукодьянов так спародировали подобное описание: «Рабочий А берёт лопату Б и по дорожке В подходит к куче Г…» Впервые прочитав такое, я подумал не подумав, что это просто ха-ха-ха. Но оказалось, что существовала негласная инструкция составлять технический текст так, чтобы было понятно даже четверокласснику. (В расчёте на балбесов? )  

Но всё это позже. Сначала нужно было найти прообраз нашего изобретения и доказать его, изобретения, как это говорится – техническую чистоту? Вроде бы.  

И проверили, просмотрели, прочитали мы кучу сборников, где фиксируются все эти изобретения. Лет за пять, или больше. Благо ещё, что были уже таковые, сборники, в нашей заводской библиотеке. И пока работали по этому поиску, и не могли найти ничего подобного, то всё больше и больше проникались мыслью, что мы придумали нечто пионерское. Потому что это могло быть основой ещё некоторому, может быть и небольшому, но всё-таки семейству изобретений. Потому что наша выдумка не являлась собственно «захватом робота». Она могла применяться и самостоятельно, и в комплексе с некоторыми захватами: электромагнитным, механическим, пневматическим… По существу наше устройство можно было назвать Фиксатором захвата, или «Электромагнитным дискретным измерителем толщины» (для ферро-магнитных материалов).  

(Замечу кстати, что копаясь в этих сборниках встречали такие примитивные «изобретения», которые стыдно было выдавать даже как рацпредложения. )  

Итак, мечты о «пионерском» оставили, не наше это дело, пусть специалисты разбираются (во какой оптимизм был! ), и ограничились в качестве прообраза простым банальным магнитным захватом, отличающимся … и дальше по зубодробительной «формуле». Вообще-то попалось нам одно механическое изобретение чем-то сходное с нашим. Там захваченная заготовка вводилась в некое устройство, затем сверху и снизу к заготовке подводились щупы, которые и замеряли её толщину. Но это было слишком громоздкое и сложное механическое устройство и далеко не идеальное. А по простоте и величине – наше было идеально просто, Но вот написать на эту тему «формулу» мы сочли непосильной задачей. Мы-то в этом деле были новичками,  

…  

Первый опыт «Описания» нам дал инженер областного родственного завода. Каким-то образом на него вышел А. Н., как на специалиста по изобретениям. Мы сидели часа два в его кабинете, он нам диктовал две—три фразы и убегал по своим делам, прибегал, диктовал и снова убегал, попутно забывая смысл диктовки, пока у нас в головах всё не перепуталось. Но несколько ценных советов мы получили: всё сразу не получится—будут возражения, претензии, на всё надо отвечать. Культурно и вежливо, не взирая… И – там, в Москве, сидит такой персонаж, который знает всё об электричестве, и думает, что «знает», что ничего нового там быть не может, поэтому всё, что связано с этой темой —он режет.  

Диктовка чем-то нам помогла, хотя бы дала направление. Дома мы принялись оформлять продиктованное в цельное сочинение, и где-то на третий раз, и третий день, получилось нечто такое, что даже мы стали кое-что понимать. Потом помучились с «формулой», затем внедрили одно в другое, добавили чертежи и отправили наш пакет в «Патентное? – нет, это как-то по другому называлось, в общем, бюро по изобретениям.  

( Как с горьким юмором писал в те времена один журналист: советский человек не любит подавать заявку на Патент. А может, не юмор это был, а констатация его, журналиста, мнения. А заодно и мнения Власти. Да, попробуй «полюби», если только за заявку, и без всяких гарантий, нужно было платить четыре сотни, и как-будто долларов)  

И вот наконец-то пришёл первый ответ-отзыв. Ответ, как будто написанный школьником младших классов. Не в смысле грамматики, а в смысле технической безграмотности. Хотелось сразу написать ему: что же ты там сидишь, бездарь безграмотная…. И т. д. Три дня мы переваривали эту чушь, и остывали: мы понимали, что ответь мы – как думаем, и всё. Можно поставить крест на изобретении. Может быть этот тип в патентном только того и добивается? Чтобы столь же резко отказать. И постепенно успокоившись, мы медленно, верно и вежливо по пунктику стали опровергать ту галиматью, что нам прислали «очень грамотные эксперты»…  

Так нас, вроде бы, трижды опровергали и столько же раз мы опровергали эти опровержения. И каждый раз думалось: приходится доказывать школьные, азбучные истины. Где же они учились, эти бестолковые умники? И зачем они там сидят—чтобы помогать и продвигать или чтобы тормозить, и «не пущать»?  

Но вот наконец, после длительного «обдумывания» «экспертами» нашего последнего письма пришёл ответ. ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ. И как-то выяснилось, что тот персонаж, что резал всё, связанное с электроэнергией, был в самый важный для нас момент в отпуске.  

Но на этом дело не кончилось, случилось и продолжение.  

(Кое что о тактике «экспертов». Один мой приятель, обучаясь в Горьковском институте, рассказывал мне, как он сдавал зачёты. Были там «преподы», которым приходилось сдавать три раза, не зависимо: знаешь ты, или не знаешь тему. Потому что от каждой сдачи ему капало что-то в зарплату, но четыре раза ставить неуд было нельзя. Аналогия с патентным бюро просматривается. А если кто и отказывался от идиотской переписки и доказательств, то не всплывало ли его изобретение спустя какое-то время под чужим именем? Тоже ведь советский бизнес! )  

Какое-то нам полагалось вознаграждение, но я особо не вникал в это дело и сейчас уже не помню по какой линии. Вроде был какой-то пункт в программе освоения роботов. Этим, в основном занимался А. Н. В общем-то, не верилось в благородство нашей бюрократии. Прецеденты были. Но А. Н. за несколько поездок в В. (обл. центр) – и как ему это удалось, вроде тихий, застенчивый и далеко не хам—но выбил он, или выдавил некоторую сумму: две с половиной тысячи. (Приличная сумма по тем временам) Но уже на нашем заводе сумма эта значительно подтаяла, и нам двоим осталось всего по 400 руб. -- «Стоило ли так трепать нервы: готовить документацию, ездить и доказывать – такую сентенцию выдал А. Н. —если здесь такому-то за одну только подпись выделили из нашей суммы тоже 400», ну и так далее… Вот так поощрили. Себя. Плевали мы на это дело и не особенно расстраивались: «бедным» начальникам ведь тоже надо..  

Впрочем, выпадало свободное время, и мы ещё поколдовали над своей выдумкой, и добились того, что датчик наш мог считать даже бритвенные лезвия: от одного до двух. Но в большинстве случаев этого в промышленности было достаточно. И механическому датчику, описанному выше, это было недоступно… (Впрочем, небольшое усложнение позволило бы нашему датчику считать и до трёх).  

Слегка подумав, мы решили и это наше, как мы считали, изобретение, послать на экспертизу. Но запал был, конечно, уже не тот. И при первом отрицательном ответе мы подумали ещё раз и подольше: опять несколько месяцев доказывать неучам, что школьную азбуку мы знаем. Далее – доказывать тем же самым, что наше первое было пионерским… Допустим – докажем. А потом какой-то «бедняк» (или толпа «нищих»? ) поставит свои драгоценные факсимиле- подписи которые, оказывается, много дороже наших трудов, и наших нервов, и наших мозгов? Нужно ли нам это?  

И НАПЛЕВАЛИ МЫ НА ВСЁ ЭТО. 1 март 2012.