Русско – еврейская песня.

Русско-еврейская песня  

В тот памятный для меня вечер, когда я узнал о истории создания песни «Бай мир бисту шэйн» произоше еще один интересный эпизод.  

– Скажи бабуля есть еще русские песни, которые еврейские?  

– Это как сказать. Если брать за основу, что авторы произведений люди еврейской национальности, то почти вся советская эстрада. Но если рассматривать под углом, что в основе музыкальных произведений лежат еврейские религиозные и народные напевы, то во много раз меньше.  

– На пример!  

Да, пожалуйста. Бабушка спела  

Мы – красные кавалеристы,  

И про нас  

Былинники речистые  

Ведут рассказ:  

О том, как в ночи ясные,  

О том, как в дни ненастные  

Мы гордо,  

Мы смело в бой идем.  

Веди, Буденный нас смелее в бой!..  

– Что вы ребёнку голову дурите. Это «Марш Буденного». Вмешался в нашу дисскуссию папа.  

Тут надо прерваться и забежать на много лет вперёд. Во времена когда я днями и ночами был погружен в интернетовское пространство, отыскивая информацию по данной тематике.  

Из воспоминаний о зарождении советско-еврейского фольклора, руководителя Международного фестиваля еврейской музыки (МФЕМ) Эдуарда Моисеевича Туманскского:  

«В 20-е годы, да и позже, чрезвычайно популярна была песня "Марш Буденного", написанная 20-летним музыкантом Дмитрием Яковлевичем Покрассом (1899-1978) и его другом, поэтом Носоном-Нохимом-Анатолием Адольфовичем Френкелем (А. д’Актиль) (1890– 1946). В1919 году они работали в эстрадном театре «Кривой Джимми» в Ростове-на-Дону. В январе 1920-го город был взят красными, в частности, Первой Конной Армией Семёна Будённого. Видя, что власть переменилась, Покрасс с Френкелем решили, что надо срочно сочинить песню «про красных кавалеристов». Покрасс чесал затылок, как назло никакие мелодии в голову не лезли. Сидя за роялем, он наигрывал всякие еврейские мелодии, тут выплыл из-под клавиш весёленький мотивчик. Покрасс с приблатнёным еврейским акцентом напел: «Сижу я раз за плинтусом и жарю фарш…». Тут он оживился. Рядом сидел Френкель. «О, Носон, смотри! » Френкелю было написать куплет пара пустяков, рифмы из него так и пёрли, он настрочил:  

Мы – красные кавалеристы,  

И про нас…  

Я не помню, что ответила бабушка моему отцу, но хорошо запомнил следущее:  

– Скажи внучок ребята в о дворе поют такую песню?  

Бабушка спела а идиш такие слова:  

Купите, койфт жэ, койфт жэ папиросн  

Трукэнэ фун рэгн нит фаргосн  

Койфт жэ билик бэнэмонэс  

Койфт жэ hот ойф мир рахмонэс  

Ратэвэт фун hунгер мих ацинд  

Купите, койфт жэ, швэбэлэх антикн  

Дер мит вэт ир а ёсмл дэрквикн  

Умзист майн шрайен ун майн лойфн  

Кэйнер вил ба мир нит койфн.  

Ойсгейн вэл их музн ви аhунт…  

– Так это же блатная песня, закричал я от радости, что узнал ее и спел припев, как это делали пацаны из нашго двора.  

Друзья купите папиросы  

Подходи пехота и матросы.  

Подходите не робейте,  

Сироту, меня согрейте,  

Посмотрите – ноги мои босы…  

– А теперь внучок еще раз посмотри пластинку, может быть есть там знакомые тебе названия песен.  

Но остальные названия мне ни о чем не говорили, кроме «Тум – балалайка». Это музыкальное произведение часто исполняли, когда к нам домой приходили в гости наши родственники. Во время застолья всегда исполнялся один и тот же репертуар:  

«Ло мир але инейнем». ( Давайте все вместе). Которая по праву считалась не только застольной песней, но и своеобразным гимном советских граждан еврейской национальности. Особо теплые воспоминания вызывает у меня «Тум – балалайка».  

Бабушка научила меня петь эту замечательную песню на идиш.  

Штэйт а бухэр, ун эр трахт,  

трахт ун трахт а ганцэ нахт:  

вэмэн цу нэмэн ун нит фаршэймэн,  

вэмэн цу нэмэн ун нит фаршэймэн?  

Припев:  

Тум-бала, тум-бала, тум-балалайкэ,  

Тум-бала, тум-бала, тум-балалайкэ,  

Тум-балалайкэ, шпил, балалайкэ,  

шпил балалайкэ, фрэйлех зол зайн!...  

В середине шестидесятых, когда в нашем доме у кого-либо из соседей проходило свадебное торжество, то обычно на второй день свадьбы гости и молодожены выходили из своих тесных квартир и продолжали веселиться на улице. Пели, как правило под гармошку, свадебные частушки, традиционные русские песни. Затем одна из подружек невесты подходила к гармонисту и что- то шептала ему на ухо, тот в ответ кивал головой.  

Девушка начинала петь и к ней присоединялись другие гости.  

Думает парень ночь напролёт  

Ту ли девчонку в жёны берёт  

Можно влюбиться и ошибиться  

Ах, если б всю правду знать наперёд.  

Припев:  

Тумбала, тум-бала, тум-балалайка  

Тум-бала, тум-бала, смейся и пой!  

Тум-балалайка, сердцу сыграй-ка  

Пусть веселится вместе с тобой!  

Слушай, девчонка, ты мне ответь:  

Что может вечно, вечно гореть,  

Что без дождя растёт и в мороз,  

Что может плакать, плакать без слёз?  

Припев:  

Парень, тебе я скажу не шутя:  

Камень растёт без тепла и дождя,  

Вечно гореть любви суждено,  

Плакать без слёз может сердце одно!  

Припев:  

Надо сказать, что припев пели все присутствующие и зеваки, и любители выпить на дармовщину и даже реплики типа:  

– Надо же жидовская песня, а какая душевная.  

Не мешали мне гордится за творчество моих соплеменников. Позднее я узнал из интернета о истории создания шедевра.  

Ту́м-балала́йка — песня из фольклора восточноевропейских евреев (ашкеназов). Одна из любимых песен евреев на идиш. Известна в Польше, Украине, России, а последнее время — также в в Израиле Народные варианты песни существовали уже давно, но текст весьма разнообразным.  

Впервые опубликована лишь в 1940 году в США. Окончательный вариант этой песни многие относят к творчеству Александра (Аби) Эльштейна — популярного польско-американского композитора тех времён.  

Пришло время окунуться в пучину всемирной паутины, для пополнения знаний о национальном характере произведений песенного жанра. От полученной информации я был обескуражен, ошеломлён, и даже в какой-то степени раздавлен и несколько дней не мог прийти в себя. Из прочитанного мной статей по этой тематике выходило, что почти все произведения российской эстрады носят ярко выраженный еврейский акцент и хотя по началу мне льстило такое толкование, умом я понимал, такого не может быть. Перечень песен был огромен, почти все музыкальные произведения отразивший жизнь некогда великой страны под названием СССР.  

На мой взгляд авторы статей ошибочно придали национальный акцент произведениям, из-за того, что создатели: поэт и или композитор имели пятую графу в паспорте.  

И тогда я вспомнил слова сказанные мне бабушкой в далеком детстве, о том, что в основе музыкальных национальных произведений должны быть еврейские религиозные и народные напевы.  

«Основы еврейской музыки – нигуны (напевы). Для них характерны – грусть, печаль и безудержное веселье. Характер еврейского народа отражается в нигунах. Также нужно отметить, что в какой бы стране не жили евреи, мелодика этой страны вплетается в еврейскую музыку. Еврейских музыкантов называют клейзмеры. Они играют на свадьбах и праздниках. В прошлом это талантливые самоучки».  

И все же существуют песни или мелодии отвечающие вышеприведенным канонам и надо признаться не мало.  

«Например, марш "Прощание славянки" написан симферопольским композитором, капельмейстером Яковом Исааковичем Богорадом, на тему ашкеназийских литургических мелодий. Он же, Богорад, – автор и другого знаменитого марша – "Тоска по родине".  

также, вальс "Амурские волны" – написан Максом Кюссом, из Одессы.  

Или известный во всём мире шлягер Белла Чао (Пощай красавица).  

«Мелодия, по одной версий, с которой нельзя не считаться, заимствована из народной песни на идиш "Dus Zekele mit Koilen" ("Маленький мешочек с углем"). В 1919 году эту еврейскую песню записал с аккордеоном на пластинку в Нью-Йорке эмигрант из России Мишка Цыганов (под заглавием "Koilen", только мотив), в 1921 году (тоже в Америке) – с текстом Авраам Московиц, а в 1922 году в Нью-Йорке – снова с текстом Моррис Гольдштейн (аранжировщиком на пластинке указан Рубен Шапиро). Похожий на "Bella ciao" мотив в ней слышится отчетливо, как и мотив другой популярной песни – «Красная армия всех сильней». В русском переводе – Дженнер Мелетти. «Длинный путь» от песни идиш до партизанского гимна. Возможно, "Koilen" – также прообраз мелодии « Бубличк».  

Есть несколько вариантов русских текстов, в том числе "пионерский", который учили в советских школах в 1980-е гг. на уроках музыки – «Мама Чао! » (текст А. Тверского).  

Я проснулся сегодня рано.  

Мама, чао! Мама, чао! Мама, чао, чао, чао!  

Я проснулся сегодня рано  

В нашем лагере в лесу…  

Из советских исполнителей песню первым спел в начале 1960-х Муслим Магомаев по-итальянски и по-русски с текстом Анатолия Горохова.  

Прощай, родная, вернусь не скоро,  

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао  

Я на рассвете уйду с отрядом  

Гарибальдийских партизан  

Отряд укроют родные горы,  

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао  

Прощай, родная, вернусь не скоро  

Нелегок путь у партизан  

Нам будет трудно, я это знаю  

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао  

Но за свободу родного края,  

Мы будем драться до конца!  

В середине восьмидесятых прошлого века, будучи в командировке в одном провинциальном городе южного Урала, в ресторане услышал песню «Москва златоглавая».  

Москва златоглавая, звон колоколов,  

Царь-пушка державная, аромат пирогов.  

На проспектах и улочках в этот праздничный день  

Продают сладки булочки, покупай, коль не лень.  

Конфетки-бараночки, словно лебеди саночки,  

Эй, вы, кони залётные, слышна песнь с облучка.  

Гимназистки румяные от мороза чуть пьяные  

Грациозно сбивают белый снег с каблучка.  

Помню тройку удалую, вспышки дальних зарниц,  

Твою позу усталую, трепет длинных ресниц.  

Всё прошло, всё умчалося в бесконечную даль,  

Ничего не осталося лишь тоска да печаль.  

Сединою покрытая величаво стоишь  

Москва златоглавая, звон колоколов,  

Царь-пушка державная, аромат пирогов.  

На проспектах и улочках в этот праздничный день  

Продают сладки булочки, покупай, коль не лень.  

Конфетки-бараночки, словно лебеди саночки,  

Эй, вы, кони залётные, слышна песнь с облучка.  

Гимназистки румяные от мороза чуть пьяные  

Грациозно сбивают белый снег с каблучка.  

Помню тройку удалую, вспышки дальних зарниц,  

Твою позу усталую, трепет длинных ресниц.  

Всё прошло, всё умчалося в бесконечную даль,  

Ничего не осталося лишь тоска да печаль.  

Сединою покрытая величаво стоишь  

И веками воспетая Русь святую хранишь,  

И плывёт звон серебряный над великой страной,  

И звенит звон малиновый над родною Москвой.  

Конфетки-бараночки, словно лебеди саночки,  

Эй, вы, кони залётные, слышна песнь с облучка.  

Гимназистки румяные от мороза чуть пьяные  

Грациозно сбивают белый снег с каблучка.  

Было в этой песне что-то разухабистое, напоминающее гуляние купечества, после удачной сделки на ярморке, в кабаках начала двадцатого века. Музыка мне чем-то напоминала еврейский танец «Фрейлахс».  

Из-забытья вспомнилась бабушкина майса (притча, история), расказаннная мне в детсве.  

«Когда Всевышний даровал евреям Тору и Моисей спустился к подножью горы Синай, где в утомительном и тревожном ожидании ждал его народ. Увидев в руках своего предводителя Скрижали Завета (две каменные плиты, на которых были начертаны Десять заповедей), люди от радости стали петь песни, некоторые свой восторг выражали танцами.  

– Ты бы внучок, намекая на отсутствие у меня музыкального слуха. – Был бы среди вторых».  

История создания. «Москва златоглавая» оказалась не менее интересной чем другие песни. Вот, что мне удалось выудить из свободного доступа всемирной паутины интернета.  

«Москва златоглавая» — популярная современная песня на русском языке. Была создана в первой половине ХХ века.  

Долгое время официальная версия гласила, что авторы песни неизвестны. Однако это не совсем так.  

Во всяком случае автор музыки известен. Это американский композитор Шолом (Соломон) Секунда (1894—1974; Sholom Secunda). Писал музыку к песням и театральным постановкам. К началу 30-х годов он был уже известным музыкантом: аранжировщиком, дирижёром и композитором. Среди его произведений — мировой шлягер «Бай мир бисту шейн», сочиненный им в 1932 году.  

Еще за десять лет до создания своего мирового шлягера Шолом Секунда стал автором музыки к ныне очень популярной русской песне «Москва златоглавая». Правда, он сочинял музыку не к этой песне. А к совсем другой — к еврейской песне «Моя еврейская девушка» («А идише мейделе» или «Майн идише мэйделе») на слова еврейского поэта Аншеля Схора. И просходило это в 1922 году.  

Песня «Моя еврейская девушка» стала со временем очень популярной, ее включали в свой репертуар многие певцы, а вскоре она перешагнула Америку и стала пользоваться не меньшей славой и в Европе.  

В это время Европу, да и Америку тоже, буквально наводнила русская эмиграция, бежавшая от революции из России. Русская культура заявила о себе уверенно. Создавался и песенный репертуар на русском языке.  

Кого привлекла мелодия песни «Моя еврейская девушка» для написания текста на русском языке, к сожалению, неизвестно. Этот неизвестный русский поэт не стал переводить известную в Америке песню, а написал свой текст к ней. Это были стихи о златоглавой Москве, стихи-воспоминания, стихи-боль об утраченной родине. Новая песня не имела никакого сюжета, она представляла собой набор текстовых зарисовок-картинок, стилизованных под московские сценки, какими они стали представляться издалека, из вынужденной эмиграции.  

Песня — уже в русском варианте — пользовалась успехом в русской эмиграции. Появилось несколько редакций песни в разных исполнениях.  

Как отнесся сам композитор к такому плагиату — неизвестно. Во всяком случае никаких юридических притязаний с его стороны не было. Он вообще относился очень спокойно к факту наживе на его произведениях. Скорее всего, он, мудрый человек, понимал, что война с «акулами бизнеса» будет стоить много сил, нервов и денег — лучше это время потратить на сочинение музыки, что он и делал. А уж с нищих русских эмигрантов, ограбленных на своей родине новым политическим режимом, и взять-то было нечего. По всей видимости, мудрый музыкант решил: пусть пользуются его талантом.  

В СССР песня стала широко известна в 1981 году, когда ее куплеты вошли в художественный приключенческий советско-польский фильм «Крах операции „Террор“» режиссера Анатолия Бобровского по сценарию Юлиана Семенова; для фильма песню исполнила Елена Камбурова.  

С тех пор песня о Москве златоглавой приобрела огромную популярность и в самой Москве. Ее включили в свой репертуар многие российские певцы.  

А что же сами авторы говорили о национальном акценте своих произведений?  

Здесь характерным, повторюсь на мой дилетанский взгляд, является воспоминание Б. М. Сичкина (Буба Касторский) о композиторе Владимире Шаинском  

2 апреля в день космонавтики Шаинский, Зубков и я выступали для космонавтов, а после концерта генерал — полковник Команин увез нас на банкет.  

На банкете также присутствовали другие высшие военные чины; особенно мне запомнился дважды герой Советского Союза летчик-испытатель в звании генерал-майора.  

Обаятельный интеллигентный человек с прекрасным русским языком, он рассказывал забавные истории из жизни испытателей, коснулся Шестидневной войны, высоко отозвался о мастерстве израильских летчиков, посетовал, что советским летчикам пришлось воевать далеко от родины, и многие из них были сбиты на арабо-израильском фронте.  

Неожиданно встал подвыпивший Шаинский:  

— Нечего у нас летать! Будете летать — будем сбивать!  

Генерал слегка оторопел от этого неожиданного заявления, но спокойно сказал:  

— Мы не выбираем. Согласно присяге, мы подчиняемся приказу...  

— Нас, — перебил Шаинский, подчеркивая слово "нас", — ваш приказ не интересует. Летайте где хотите, но к нам мы лезть не позволим.  

— Мы — военные люди, — пытался объяснить летчик, — и летим туда, куда нас посылает командование, — но Шаинский гнул свое:  

— У нас вы не разлетаетесь — будем сбивать. Мы отобьем охоту воевать против нашего государства! А еще раз полезете — будем уничтожать прямо на советских аэродромах.  

Мы с Зубковым слушали нашего обычно тихого очаровательного, а тут вдруг разгулявшегося, Шаинского одновременно с восхищением и ужасом. В душе мы были с ним согласны, но, как говорят одесситы — нашел время и место. Он наговорил примерно на 25 лет каторги, а наш срок, как слушавших и не возражавших, тянул лет на десять.  

Что самое удивительное, ни один из присутствующих не поспешил выступить с фальшиво-патриотическим заявлением, доказывающим его любовь к советской власти; наоборот, они даже как бы сочувственно отнеслись к сказанному Шаинским.  

— Я прекрасно понимаю вашу позицию, — сказал Команин, — но меня немного удивляет тот факт, что вы написали такое количество прекрасных русских песен, а живете мыслями и чувствами Израиля.  

— Все мои песни — еврейские, — заявил Шаинский. — Это переделанные под якобы русские песни кадиши. Смотрите, — сел за рояль и начал играть сначала свои песни, а потом соответствующие им еврейские молитвы, подробно объясняя, как он их подгонял под русский колорит.  

Вечер закончился всеобщим повальнымым хохотом.  

У меня нет музыкального образования, и слух музыкальный к сожалению отсутствует, но есть огромная любовь к русской и еврейской песне.