Изложимое речью

Мы живём в атмосфере семиотики искусства.  

Самое востребованное искусство художественного слова выраженно в таком виде, от которого мы не можем отказаться, не расставшись с возможностью восприятия этого искусства. Это искусство – в инструкциях по применению вещей, которые создают наш быт. Важнейшим искусством для нас явлются платёжные документы и наименования продуктов, которые мы можем потребить.  

Базовые этажи пирамиды Маслоу удовлетворяется человеком в первую очередь (потребность в жизни, в еде, в тепле и в безопасности).  

Предупреждающие надписи разряда «Огнеопасно! » или «Стой! Высокое напряжение! » важнее для человека тысячи романов и миллиона стихов. Надпись «Без ГМО» внушает в нас надежду. Надпись «WC» спасает нас от общественного порицания в салоне самолёта.  

По этой же причине и Бог, самый искусный творец в мире, говорил с пророками сперва запретами и только после этого описывал способы жертвоприношений, устройств храмов и второстепенные общественные законы. Приказы, выраженные художественным словом, первичны, расширения в виде притч – вторичны.  

Вторым по значению способом применения художественного описания мира для нас являются эмфатические выражения, притягивающие божественные силы прямо к нашим заботам. Такими выражениями полно наше существование, проводимое в бесконечной борьбе с силами, мешающими нам обрести благость, ограниченную художественно описываемыми запретами нижнего уровня.  

Вторая по уровню значимость речевого искусства для нас состоит в возможности разностороннего описания чувств пиковой неудовлетворённости событиями, нарушающими наше комфортное пользование привычными дарами.  

Восклицание «Какого хуя ты не сказала, что в холодильнике пусто! » в тысячу раз страшнее любого ужастика. И ответ «Мудак, разуй глаза! Я, блядь, макароны варю! » спасительнее любого суперменистого ангела. Точнее – в содержании этого ответа и пребывает спасение.  

Итак первое Художественное Слово, важное для нас описывает множество жизненных запретов и разрешений (инструкции по выживанию и потреблению), второе Искусное Слово, нами применяемое, это наша естественная молитва, призывающая Божественные Силы в острых жизеннных ситуациях (призывающие силы противостояния удивлению восклицания).  

Третьим по значимости искусством письменной коммуникации стоит признать описание нашей жизни, выраженной через наши депривационные персонификации, демонстрирующие всё божественное разнообразие нашего мира, созданного настолько мудро, что если над этим миром подводной лодки не смеяться, то надо тускло тонуть.  

Таким образом третий по популярности жанр Художественного Слова проявлен через анекдоты. Анекдот примиряет нас с тем, что с ковчега, построенного нами в рамках божестенных Запретов и спущенного на Житейские волны, никуда не деться.  

Отсюда становится ясным, что самый востребованный активно живущим читателем рассказ это матерный анекдот о выживании ему подобных персонажей.