Дом напротив

Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, мы с родителями жили в небольшом областном городке, и наши окна выходили через двор с убогой детской площадкой на дом напротив, заманчиво светящийся окошками по вечерам. Обычная такая панельная пятиэтажка на четыре подъезда, шестьдесят квартир. Многие меня осудят – всем известно, что подглядывать в чужие окна нехорошо. Но у меня тогда не было друзей и интернета, зато было много свободного времени и прекрасный морской бинокль.  

Вечерами, сделав уроки, я выключала свет в комнате и с биноклем прилипала к окну. Около центральной части дома, по моим прикидкам – в третьем подъезде, каждый вечер парень смотрел на большом экране порнуху, в соседнем окошке – скорее всего, эта квартира была уже во втором подъезде – девушка подолгу смотрелась в большое зеркало. На первом этаже с левого края дома школьник зажигал настольную лампу и садился за уроки. На втором этаже справа круглый год висела новогодняя гирлянда-сетка.  

Летом дом напротив превратился в центр моей жизни. В наших краях летом темнеет рано, и уже в девять часов вечера любимые окошки начинали светиться теплым желтым светом.  

Через некоторое время своих бдений с биноклем я обнаружила странную вещь. Все жильцы каждый вечер проделывали одни и те же действия, без изменений, минута в минуту. Серьезно, я засекала время! Каждый вечер парень смотрел порнуху, девушка смотрелась в зеркало, школьник садился за стол, что было особенно странно летом, гирлянда зажигалась ровно в 21:03. Женщина на пятом этаже убирала с плиты в холодильник одну и ту же кастрюлю, мужчина на четвертом курил в открытое окно, облокотившись на положенную на подоконник подушку. Это открытие настолько поразило меня, что я решила на всякий случай прекратить свои вечерние сеансы. Но с тех пор мне стали сниться кошмары.  

В одних кошмарах дом напротив горел. Огонь занимался где-то в подвале, язычки пламени, вырываясь из маленьких подвальных окошек, лизали ребристый бетон. Через считанные минуты полыхала уже крыша дома, малиново-рыжим озаряя ночное небо, во дворе толпились люди и смотрели, запрокинув головы и приложив ко лбу ладонь на манер козырька. Я просыпалась от страха перед тем, что огонь перекинется на наш, стоящий слишком близко, дом.  

В других снах от крыши дома в небо уходили сотни тонких нитей, похожих на те, что ведут от крестовины, которую держит в руке кукловод, к конечностям тряпичной марионетки. При этом жильцы в доме двигались изломанно, механически, замедленно, что было зрелищем довольно жутким и противоестественным. Во сне мне в голову приходили довольно экзистенциальные аллюзии, от которых я и просыпалась.  

К началу осени я не выдержала. Впечатление от моего неприятного открытия успело ослабнуть, и я снова взялась за бинокль. Но нет, все было, как прежде. Парень и порно, девушка и зеркало, школьник, гирлянда, кастрюля, подушка на подоконнике. По часам, по минутам.  

Утром меня одолела тяга к приключениям. При свете дня все кажется не таким страшным и неправильным, как в темноте. Свет как будто не позволяет всяким жутким вещам вырваться в реальный мир. По крайней мере, в двенадцать или тринадцать лет в это еще довольно легко поверить.  

Подъезды дома выходили на противоположную “моим” окошкам сторону. За подъездами начинался пустырь, частично перерытый еще в то время, когда мимо дома собирались прокладывать новую дорогу. Дорога умерла в зародыше, а густая вязкая жижа, в которую превращались во время дождей разрытые участки, осталась.  

В то время были еще популярны кодовые замки, которые открывались одновременным нажатием комбинации из трех кнопок. Удобство и неудобство одновременно этих замков было в том, что кнопки из этой комбинации отшлифовывались множеством пальцев, и открыть замок решительно ничего не стоило – главное, ткнуть туда, где больше всего блестит.  

Я открыла дверь третьего подъезда, и за ней меня встретило полное запустение.  

Двери квартир первого этажа были распахнуты настежь, слабый сквозняк гонял по лестничной площадке клочья пыли. Отовсюду – ни звука, ни единого признака того, что дом обитаем.  

Не рискнув заходить в квартиры, я все-таки прошлась по этажам. Везде – одно и то же: запустение, пыль; некоторые этажи в других подъездах были полностью выгоревшими внутри: оплавившийся дермантин на входных дверях, черные стены квартир, начисто вылизанные пожаром.  

Домой я вернулась в полном раздрае. Вечером не понадобилось и бинокля, чтобы понять, что моего персонального шоу больше не будет – дом смотрел пустыми, местами обугленными глазницами окон с вылетевшими от жара стеклами.  

А спустя некоторое время я узнала, что этот дом пустует уже несколько лет. В нем нет ни электричества, ни воды, ни, тем более, жильцов. Строение давно предназначено под снос, но из-за банального распила средств местными властями снос отложился на неопределенный срок.  

Я никому не рассказывала о своем увлечении подсматриванием ни во время – от стыда, ни после – от страха, что меня сочтут сумасшедшей и сдадут в дурдом. А через год мы переехали в областной центр, и о дальнейшей судьбе дома напротив я ничего не знаю.  

И только после переезда меня, наконец, перестали мучать кошмары.