КРЕМЕНЧУГ. ПРОГУЛКА ПО ДНЕПРУ.

ПРОГУЛКА ПО ДНЕПРУ  

Как-то в воскресенье приятель пригласил нас на речной пикник. И вот на двух лодках с моторами, рано утром мы пошли* вниз по Днепру, до устья реки Псёл. И провели чудесный денёк на тихой, спокойной речке, без этой отвратительной зелёной ряски на Днепре. Из-за которой даже пить днепровскую воду было опасно для живота. (Летом весь Днепр зацветал, точнее, все его водохранилища, которых, впрочем, было уже больше, чем нормальной реки. )  

Дорога назад оказалась значительно сложнее: обе лодки отказались заводиться. И одна, и вторая. Перегрелись на солнце? Или не захотели с пьяными «дружить»? Конечно же, отдых мы отметили, как и все остальные, и тем же, чем и все остальные. Так или иначе, на закате солнца мы медленно сплавлялись по течению Псёла, пытаясь завести моторы, пытаясь их отремонтировать.  

Потом моторы завелись. Оба. И вдруг. Как сговорились. Отмашку мы сделали на вторую лодку, мол всё в порядке, и она ушла вперёд. А наш водила, ну пьяный же весь, почти вдребезги, надумал ещё порегулировать, что-то ему не понравилось в ворчании мотора. Пытались его удержать, но водочная самоуверенность была убедительнее. Ему захотелось сделать ещё лучше, а лучшее, как известно, враг хорошего – и вот, лодка встала. То есть, она продолжала дрейфовать по течению, но двигатель больше не заводился. А в один из моментов и регулировка стала невозможна: пассатижи, брошенные пьяной рукой на банку* вдруг подпрыгнули и как живые, рыбкой скользнули за борт…  

Солнце село, и стало стремительно темнеть, когда течение вынесло нас к Днепру. Четверо нас было на этой лодке, две женщины и два мужика, один из которых всё не трезвел, а, казалось, всё больше пьянел. И два весла было, но не нормальных длинных гребных весла, а два загребных, коротких и с поперечной ручкой на конце. Такие вёсла используются, в основном, для причаливания и отчаливания лодки с мотором от причала. Вдобавок, поперечные ручки давно были отломаны, и на месте их торчали грубо обработанные, со следами гвоздей, четырехгранные торцы.  

На нормальных-то вёслах по Днепру ходили, и много, и в ночное время, когда течение особенно сильно: открываются шлюзы плотины для слива лишней воды. А вот на таких обрубках, как эти загребные – не приходилось: два—три гребка с одной стороны лодки, перехват в другую руку, и два—три гребка с другой стороны, и снова так же … А грубая поверхность торца рвала кожу рук, ладоней, а удобнее перехватиться было некогда, и сила гребка терялась, если браться ниже торца… А хозяин лодки, то есть водитель, перебрался с другим веслом на нос лодки, и что он там с веслом выделывал – видно не было: потребовал он один раз коробок спичек, курить ему захотелось, передали ему единственный коробок, … Так мы лишились единственного средства сигнализации.  

А Днепр уже шумел ночной водой. Едва мы отошли от берега, как нас понесло течением вниз, не справлялись наши весла-коротышки. И понесло нас по течению, так что срочно пришлось прибиваться к берегу. А вдоль берега, вблизи, было едва ли не хуже. Попробовали идти бичевой, как бурлаки, но пляжа хватило метров на полсотни. И весь берег дальше был заросшим, а в воде объявилось множество полузатопленных деревьев, а сраные эти весла всё вгрызались и вгрызались в ладони, как пыточный инструмент. Я всё представлял себе: как завтра явлюсь на завод с забинтованными сплошь руками. И успею ли до завтра, наступит ли это завтра, если мы ползём как черепахи…?  

Как-то протарахтела какая-то моторка по быстрине, вниз по течению, невидимая в темноте, а потом другая—или та же? – вверх по реке. Куда и нам надо. Может, это первая лодка нас искала? Кричать кричали, но это бесполезно, а спички – спичек не было! Подать световой сигнал-то…  

Наконец, проползли, иначе не скажешь, примерно половину пути… Где бичевой, а где на весле, и вышли к мысу, за которым был громадный залив, как будто бы со слабым течением, и на пределе сил обогнули этот мыс, ушли от течения Днепра, и на более спокойной воде стали думать – как плыть дальше. А ладони горели как ошпаренные, и что там с ними происходит – и смотреть не хотелось, страшно было.  

На далёком берегу залива, справа от нас и впереди, чуть поблескивали огоньки каких-то технических строений. Прямо впереди светился огнями Кременчугский мост, а совсем рядом, за мысом стоял земснаряд (спящий) и прожекторами своими слепил глаза. Залив же за ним всё дальше прогибался в сушу, в какие-то камыши, в болота…  

Решили мы по прямой пересечь залив, и вдоль того уже берега пробираться к месту стояния лодки. И так и пошли: слабые огоньки далёкого берега точно по курсу; прожектора земснаряда точно за кормой; и два весла-обрубка – напарник стал уже трезветь, и вперёд. (И как он не потерял весло—загадка? )  

Какой-то хоть свет в заливе имелся, не то, что чернота на реке. И вот гребём мы, гребём, прожектора всё дальше, за кормой, а огоньки – уж очень далёкие – как будто и не приближаются, но точно по курсу, (Как в сибирском рассказе Короленко «Огоньки»), и так всё дальше и дальше…, А в голове всё мысли какие-то о заблудившихся в ночи лодках… и вдруг впереди, в слабом уже свете прожекторов – кусты! Откуда они тут взялись? По дневным поездкам никаких кустов тут не наблюдалось, а были кусты на низких, затопляемых ночью островах, но были они гораздо выше по течению, и точно по линии: мыс – мост. (Но мы-то с этой линии всё время отклонялись вправо, в залив – так нам казалось).  

Особенно рассуждать было некогда, ясно, что заблудились. И курс наш уже был на кусты, и туда же несло течением. И вот прижмёт к кустам, опрокинет лодку, и стоять нам в воде до утра, и выстоишь ли? Успели ещё лодку направить носом поперёк зарослей, и все мы цеплялись за них, протягивая лодку и освобождая от зацепов, а они – кусты, цеплялись и не пропускали нас и, наконец – продрались сквозь все заросли и вырвались на чистую воду… Осмотрелись –не выпал ли кто в пространство реки.... А дальний берег вдруг оказался нечаянно близко, … и довольно быстро мы его достигли. Дальше всё было просто: ещё немного потерзали свои ладони – и пришли.  

Напряжение отпустило, и тут- то детально, (что раньше мелькало в памяти), вспомнилось описание Перельмана, как некая шлюпка всю ночь блуждала по озеру, не находя берегов в густом тумане. Но у нас- то тумана не было, разве что в голове от вина: огоньки с трёх сторон, «точно» выдержанный курс – вот только течения, и как они нас туда затащили – до сих пор понять не могу? Но и учесть их, течения, мы тоже никак не могли. Видимо, в заливе этом существовало таинственное невидимое подводное круговое- вихревое это самое, которое и затащило нас из залива на стрежень, и на затопленные ночным приливом острова.  

И другое явление, приятное и столь же таинственное: поспать в ту ночь удалось едва ли два часа, но наутро я обнаружил, что руки мои в полном порядке. Ни единой царапины, а казалось бы—клочья кожи должны свисать с ладоней, после такого-то вёсла. Это было как чудо. Весь этот день я разглядывал свои ладони и не находил никаких следов весла… Чудо -- и больше ничего!  

* банка – скамейка для сидения на лодке.