Суд.

Место судебного заседания больше походило на банкетный зал. Всё кругом было украшено пёстрыми лентами, тут и там висели сверкающие шары, размером чуть больше спелого апельсина. Большинство присутствующих оделись в костюмы с дизайнерскими дополнениями. У одних на воротнике было вышито слово "LOVE", другие ограничились изображением сердца от банального красного до переливающегося на свету глянцевого фиолета.  

– Встать, суд идёт! Двери неожиданно распахнулись и из кабинета, уставленного книжными шкафами, вышел молодой человек. Судья не носил парик, как того требовали старые обычаи, а узкие плечи скрывала белая мантия. Присев на место, судья плавным движением отбросил назад серебристые волосы и жестом попросил прокурора зачитать дело, тем самым начав заседание.  

Суд города Агапэ имел дополнительную специализацию. Он работал с делами, которые подлежали административному или уголовному взысканию, но в редких случаях, заседания проводились по делам, не подлежащим рассмотрению конституционными поправками. В 1924 году, мэр города, Афотий Гразмогенович, составил перечень новых законов, что представляли собой новую самостоятельную конституцию. Под её надзор попадало нечто большее, чем мир и порядок. Нечто ценное и чистое, то, чем дорожили жители города.  

– Итак, господин судья, господа заседатели, предлагаю незамедлительно приступить к рассмотрению дела № 20. Как вы уже знаете, за последние 8 лет в нашем городе не было инцидентов, которые подлежали бы рассмотрению в этой сфере. Ровно, как и вам, мне больно вести заседания над законопослушным гражданином. В нашем маленьком городке все друг друга знают с ранних лет. Помощь и взаимовыручка у нас в крови. Что ещё скрывается в нас?  

– Любовь!  

– Вы правы, мистер Беркли. Это воздушное чувство – любовь. Для нас жизнь немыслима без неё. Мы знаем, что стало с последним человеком, которого осудили по статье 2. 9. 1. – Зал тяжело вздохнул. Тоненькие женские ручки потянулись к сумочке за платком. Они помнили. – Но сегодня всё будет иначе. Согласно поправке № 453-65, от 06. 06. 21, наказание по статье 2. 9. 1. смягчили. Но об этом позже. Если подсудимый признает вину и раскается в содеянном... Начнём заседание!  

Молоток судьи провозгласил о начале судебного процесса. Двери в зал вновь распахнулись, впустив внутрь порцию свежего воздуха, но в этот раз со стороны заседателей. Двое охранников ввели подсудимого, мужчину лет сорока. Обвиняемый вошёл в зарешеченную камеру и осмотрел собравшихся людей. Увиденное его позабавило.  

– Он улыбается... Видите?  

– Держите себя в руках, уважаемый, не поддавайтесь на провокации со стороны подсудимого. Вам абсолютно нечего опасаться.  

– Тогда почему этот человек сидит там, если он ни в чём не виноват? – Спросила девочка, лет восьми. – За что его наказывают? Он кажется безобидным, но... глубоко несчастным.  

– Именно за это его и судят. – Пояснил полноватый мужчина. – Я ведь правильно говорю, а, господин судья?  

– Совершенно верно, гражданин Дерэк. Этот человек обвиняется в отсутствии эмоций, таких как любовь, страсть и радость. Так же нам поступила информация, что подсудимый отвергал предложения всех женщин, даже не взглянув на них. Вы понимаете, что это значит?  

– Если он отвергал женщин, так может... – Кто-то из зала хотел выдвинуть предположение, но хохот заглушил его версию.  

–... ему симпатизируют лица мужского пола? Нет. К подсудимому поступали и подобные предложения, но они так же были отвергнуты. Причину отказа подсудимый не пожелал называть. Что странно, с момента его ареста он не проронил ни слова.  

Все повернулись в сторону клетки. Сверля подсудимого взглядом, толпа пыталась найти в нём то, что могло бы дать подсказку. Это дело рисковало зайти в тупик. Мужчина поднял голову и ответил на пронзительные взгляды жуткой ухмылкой. Он набрал в лёгкие воздух, все были готовы услышать его комментарий по этому делу, но тот лишь облокотился на стену и вытянул ноги, насколько это позволяла тесная камера. Он более не желал смотреть на туповатые лица "посетителей". Мужчина закрыл глаза и засопел. Судья долго рассматривал его. Следствие не сдвинулось с места, поэтому нужно было получить информацию об этом человеке. "Надо идти в лобовую".  

– Подсудимый, я задам вам пару вопросов. – он сделал паузу. – Вы позволите?  

– Прошу, не стесняйтесь.  

Здание суда удивлённо вздохнуло.  

– Подсудимый, могу ли я узнать ваше имя, и в дальнейшем обращаться к вам без лишних формальностей? – Судья подал знак писарю, а тот с явным раздражением захлопнул папку с бумагой. Парень встал и обошёл небольшую площадку, предназначенную для "битвы" между адвокатом и следователем. Только сейчас он заметил пустующее место на стороне защиты.  

Человек в камере встал и повернулся всем телом в сторону собеседника. Руки он спрятал за спину.  

– Крис.  

– Очень приятно, Крис. Я бы пожал вашу руку, но это запрещают правила, думаю вы меня поймёте.  

Крис понимал. Даже если преступление имело наиглупейший характер, он был осуждённым, следовательно, требовал особенного внимания и опасений. Поэтому, хоть он и счёл меры предосторожности несколько притянутыми за уши, не мог с ними не согласиться. "Таковы правила". Но, то правило, что он нарушил, и за что был осуждён...  

– Итак, если вы не против, я задам вам пару вопросов, а вы отвечайте "да", или "нет". В зависимости от ответа я могу дать поясняющий комментарий. Ведь вы даже не понимаете, за что вас судят, верно? – В его голосе мелькнуло сочувствие. Осуждённый заметил эти нотки. Он кивнул. – Я так и думал. Как вы могли этого не знать?  

– Я не слежу за новостями, сэр. Всё что я видел, так это брошюры с лозунгами, утрамбованные в один из мусорных контейнеров, что стоял напротив моей камеры. В ней я дожидался суда. О большем мне не известно.  

– Даже если так, о новых поправках говорится довольно часто. Правительство высылает специальные пропагандистские группы, чтобы они осведомили народ. Вы просто не могли не узнать об этом. Попутно с разъяснениями населению, была проведена перепись, с новой отдельной колонкой о прослушанной лекции, касающейся поправок.  

– Видите ли, господин судья. Я считаю эти поправки несколько... некорректными.  

– Что вы сказали? – изумился прокурор.  

– Спокойно, мистер Доусон, я разберусь. – Повернувшись к Крису, он продолжил. – Прошу прощения за моего коллегу, продолжайте.  

Судья сел на скамью, поближе к решётке, и, подперев кулаком подбородок, стал ждать. Ему ещё не приходилось видеть, чтобы подсудимые сохраняли спокойствие, находясь за железными прутьями. Однако, вопрос о психическом здоровье подсудимого не отпускал Мэтью с момента озвучивания статьи.  

– Новые поправки заставляют человека любить? Искать партнёра и создавать с ним семью? Для чего? Для демографического роста населения, разумеется. Где здесь любовь? Кажется, моя статья имеет номер 291, так? Как она звучит? – Подсудимый приоткрыл один глаз и посмотрел в сторону прокурора, нервно топтавшегося на месте. Судебный процесс изменил своё течение. Это не могло его не волновать.  

– Х... халатное отношение гражданина к любви и отказ от неё в угоду одиночеству...  

– В угоду одиночеству. – прошептал Крис, улыбнувшись. – Интересные статейки выдумывает наше дорогое правительство... Хорошо. Раз такое дело. Судите меня. Судите по всей строгости закона. Меня не пугает ни смерть, ни тюремное заключение... Я достаточно пожил на свободе, и если честно, мне всегда были интересно, какого это, лишиться её. Свобода – всё что у меня осталось. Я пытался любить. Хотел, чтобы это чувство являлось мне не только на страницах книг. Я желал человеческого счастья. Тихой жизни с любимой. Господин судья, я не могу считать себя нелюбимым, ибо никогда не знал любви. Одиночество следует за мной по пятам с ранних лет. Какое бы наказание вы мне не назначали, я приму его. Даже не смотря на абсурдность этого закона. – Он наклонился вперёд и прошептал слова, которые слышал только судья. – "Вы ведь тоже не согласны с ними".  

Крис откинулся на стену и замолчал. Все вопросы прокурора он пропускал мимо ушей. Заключённому порядком наскучил этот цирк. Единственным здравомыслящим человеком в зале он считал лишь судью. Молодого парня, сознание которого ещё не замаралось правительственной пропагандой. Это было видно по его глазам, смотревшим на него с нескрываемым восхищением. Опасный преступник стал для него героем.  

– Господин Судья, это слишком затянулось. Я не вижу смысла продолжать допрос осуждённого. Он невменяемый! Ещё осмелился сомневаться в праведности законов нашей страны! Вы должны немедленно вынести свой вердикт! Тут и думать нечего, ви... Мэтью повернул голову к прокурору. Встав, он отряхнул рясу и медленно взошёл на своё место. Опершись руками о стол, властитель закона попросил участников заседания выйти из зала для согласования вердикта. Но, никакого обсуждения не было. Мэтью стоял неподвижно, утонув в собственных мыслях. Судья понимал, что было одно, единственно "правильное" решение, очевидное до боли... тупой, ноющей и жгучей. Всё, что ему оставалось, это огласить его. Но внутренние противоречия не давали расслабиться, безостановочно давя на совесть и чувство долга, разрывая хозяина на части.  

По истечению пятнадцати минут, господа присяжные вместе с остальными участниками судебного процесса вернулись на свои места. Всем не терпелось узнать итог совещания. Хотя всем он уже давно был известен, всем, кроме маленькой девочки. Напряжение возрастало. Люди шёпотом обсуждали тяжесть наказания за несоблюдение "закона".  

– Тишина! Ти-ши-на!  

– Согласно статье 2. 9. 1. и поправке № 453-65 от 06. 06. 21, а так же личному признанию подсудимого, Крис Ласкевич объявляется виновным, и приговаривается к пожизненному заключению в одиночной камере в областной тюрьме. Суд окончен.  

Судья поспешно вышел из зала, стараясь не оборачиваться в сторону решётчатой камеры, но любопытство взяло верх. Поймав на себе взгляд судьи, Крис улыбнулся, и быстро зашевелил губами.  

– "Это и вправду ВАШЕ решение? "