Помоги себе сам

В ясном весеннем небе неспешно плыли пышные кучевые облака. Будто кто-то там наверху специально взбивал воздушную белую пену и пускал по небесному своду, закручивая ее разнообразными причудливыми кренделями на забаву зрителям. Одно облако похоже на дракона, другое медленно принимает форму белого кролика, бегущего к корзине печенья… Илья мог часами наблюдать за этими причудливыми превращениями, фантазируя невероятные сказочные приключения с собственной персоной в главное роли, разумеется.  

– На вот подкрепись, студент, чтобы мозги лучше соображали, – голос матери ненадолго вернул его с небес на землю, где перед ним сконденсировалась тарелка ароматного грибного супа.  

Мама у него была большая мастерица по части кулинарных шедевров. Времени у нее на стряпню обычно не хватало по причине полной погруженности в свой бизнес, но зато по выходным она жарила и парила в свое удовольствие столько, что хватало на всю неделю. Вот и сейчас в сковородке что-то аппетитно скворчало, в большой кастрюле на столе подходило тесто, а в скороварке тушилась баранина с картошкой, испуская наружу головокружительнае ароматы.  

Илья густо посолил ломоть черного круглого хлеба и с аппетитом принялся за еду, вполуха слушая болтовню матери.  

– Ты, давай, не расслабляйся после экзаменов, – тараторила между тем та. – Осталось то ерунда, только диплом защитить и все, специалист с высшим образованием! ВУЗ у нас очень престижный, Бауманка всегда ценилась, можно будет тебя хорошо пристроить на первое время. Я уже с Арсением Петровичем переговорила, он обещал посодействовать Ну, а потом, как опыта наберешься, ко мне пойдешь помогать.  

При этих словах Илюша мгновенно выпал из своего обычного мечтательно-созерцательного состояния и занял оборонительную позицию:  

– Да, ни за что! С чего ты, вообще, взяла, что я 5 лет в универе генетику и дендрологию изучал, чтобы потом к тебе пойти грязные тряпки стирать? Вот прямо именно об этом всю жизнь мечтал!  

Лицо Варвары Дмитриевны медленно пошло красными пятнами от гнева на своего неразумного отпрыска, так и не научившегося уважать простой труд работников бытового обслуживания. Она начинала свою самостоятельную жизнь простой прачкой, и постепенно шаг за шагом дошла до директора фабрики химчистки, которую потом удалось успешно приватизировать, благодаря своим партийным связям. Любой неуважительное высказывание в адрес своего бизнеса она воспринимала как прямое личное оскорбление.  

– Скажите, пожалуйста, какая цаца тут выискалась! Между прочим, я тебя на этих грязных тряпках вырастила, выкормила и выучила, слава богу, уже почти! Хоть бы раз, матери спасибо сказал!  

– Да? А это все, между прочим, твои прямые родительские обязанности!  

После подобных перепалок они обычно не разговаривали неделями, но в этом раз очередной семейный скандал был купирован в самом зародыше требовательным звонком в дверь. Бросив ложку на стол, Илья помчался открывать.  

– Здорово, Илюха! – на пороге лучезарно улыбался его старый друг еще со школьной скамьи Данила. – Чего кислый то такой? Погода хорошая, пошли прогуляемся, дело есть!  

– А пошли, – с облегчением отозвался тот, радуясь возможности увильнуть от напряженного общения с родительницей.  

Но только он схватился за куртку, как из кухни последовал грозный окрик:  

– Куда еще собрался? Суп не доел!  

– Потом доем…  

– Нечего тебе где попало шлятся! Дома сиди, к защите готовься!  

– У меня еще 5 дней есть, успею.  

– Я кому сказала?! Я тебя не отпускаю! – в дверях кухни разъяренной фурией показалась мама со скалкой в руке.  

У Данилы от напора страстей отвисла челюсть, но язык у него был подвешен всегда хорошо, и он нашелся как вступиться:  

– Варвара Дмитриевна, а какое вы имеете право ограничивать свободу личности, гарантированную всем гражданам нашей страны конституцией?  

– Я тебе сейчас покажу такую свободу личности, паршивец, навсегда сюда дорогу забудешь! – многообещающе посулила та и решительно двинулась вперед.  

Данила не стал дожидаться завершения событий и резво выскочил за дверь, увлекая за собой своего друга. Сигая сразу через три ступеньки, приятели помчались прочь от родительского произвола на волю, а им вдогонку неслись угрозы и проклятья:  

– Влипнешь в историю, домой не приходи! Ишь, еще молоко на губах не обсохло, а уже свободу им подавай! Вернешься ноги переломаю, засранец!!!  

– А это уже уголовная статья, Варвара Дмитриевна! – снизу отозвался Данила.  

– Про диплом не забудь! – донеслось сверху.  

– Забудешь тут с тобой, – крикнул в ответ Илья, вылетая из подъезда как пробка из бутылки.  

Опасаясь преследования, приятели неслись галопом еще два квартала, и только потом понемногу перешли на шаг и перевели дух.  

– Однако, круто у тебя дома дела обстоят, – изумленно выдохнул Данила. – Как ты живешь то там, не понимаю.  

– А где мне жить? На улице что ли? – буркнул Илья.  

– Ну, разные есть варианты, вообще-то. К пахану, например, переехать.  

– Это если только на пару дней перекантоваться. Он у нас красавец мужчина, я его личной жизни сильно мешаю.  

– Уже пробовал что ли?  

– Ага, через неделю обратно сплавил. Мать потом месяц пилила.  

Некоторое время приятели шли молча, раздумывая каждый о своем. Данила шагал быстро и целенаправленно, Илья рассеяно следовал за ним, пиная еще не успевшие расстаять льдинки, пока они не остановились у автобусной остановки.  

– А куда мы идем то, собственно? – очнувшись от размышлений, поинтересовался Илья.  

– Сейчас Танюху подождем и на три вокзала двинем, там митинг сегодня, оттопыримся, – весело подмигнул ему Данила и приоткрыл полу куртки, из внутреннего кармана которой торчала бутылка портвейна «777».  

– С каких это пор ты таким социально активным заделался?  

– Так, а чего нет то? Можно водку пьянствовать и дисциплину хулиганить, кричать все, что в голову взбредет, иногда даже нештяки перепадают, тебе понравится, короче. Давление хорошо сбросить помогает.  

Данила со знанием дела, распечатал бутылку с пойлом складным ножиком и хорошенько приложился сперва к ней сам, а потом передал товарищу.  

– А не заметут? – засомневался Илья, нерешительно принимая эстафету.  

– Не ссы, убежать всегда успеем, – с усмешкой бывалого революционера заверил тот. – Глотни три топора для храбрости.  

Илья, не имевший привычки пьянствовать в уличных условиях, подозрительно понюхал горлышко и только приложил его к губам, как тут же бутылка выпорхнула у него из рук, неожиданно перекочевав к их бывшей однокласснице Татьяне.  

– Здорово, пацаны! Нехорошо без третьего квасить, могли бы и подождать! – широко улыбнулась она, снимая гитарный футляр с плеча, и озорные зайчики весело прыгали в ее синих глазах.  

Надо сказать, что Илья в школе часто заглядывался на эту веселую веснушчатую заводилу чем-то похожую на задиристого мальчишку с копной вечно взъерошенных непослушных волос. В его мечтах они гуляли рука об руку в Ботаническом парке, кормили птичек, дурачились, смеялись, целовались до самозабвения, но в жизни он так ни разу и не рискнул к ней подойти, опасаясь насмешек. Она мало изменилась после школы, вытянулась, отрастила длинные волосы, но по-прежнему в ней оставалось что-то пацанское.  

– Привет, Танюха! – радостно поприветствовал ее Данила, обнимая за плечи.  

Со школьной скамьи прошло уже несколько лет, Илья повзрослел, теперь больше предпочитал реальные события пустым мечтам, и этот панибратский жест старого приятеля вызвал неприятный укол в самое сердце.  

– А ты, Илюх, чего такой хмурый? – поинтересовалась Таня, залихватски отхлебнув из бутылки.  

Было видно, что она получает огромное удовольствие от своих бунтарских действий, бросая таким незатейливым образом вызов общественному порядку.  

– Да, так, – пожал тот плечами и, кивнув на гитару, спросил. – Ты чего песни, что ли петь собралась? Не знал, что ты на гитаре играешь.  

– Ага, солягу в бля миноре, – засмеялась Танюха.  

И снова проклятая игла больно кольнула сердце. Когда-то давно в своих фантазиях образ этой девочки рисовался в куда более романтических тонах.  

– Тебе не идет! – буркнул Илья.  

– Чего? – задиристо протянул оригинал.  

– Не идет, говорю, бухло на остановке хлебать и материться…  

– Да, ты иди, поучи мамочку щи варить… – взвилась подруга.  

– Ладно, ладно вам! Брейк! – тут же встрял Данила и пустил по кругу остатки портвейна. – Илюхе сегодня и без тебя досталось, мама не горюй.  

Глаза Татьяны все еще метали молнии, но алкоголь подействовал на всех умиротворяюще, и вскоре они уже болтали как ни в чем не бывало, обмениваясь последними новостями и школьными воспоминаниями. Подъехал автобус, и молодые люди тесным кружком разместились в углу у заднего окна.  

– А ты чего с нами что ли? – вдруг спросила Таня, и в ее тоне явно слышалась издевка.  

– Да, вроде как, – неохотно отозвался Илья. – А что нельзя?  

– Да, нет, отчего же, – с деланным равнодушием пожала плечами та, – вольному воля…  

– Стесняюсь спросить, ты то, что на этом митинге забыла? – в свою очередь полюбопытствовал Илья. – Неужели демократических нештяков захотелось?  

Губы девушки скривились в презрительной усмешке.  

– Дурак ты, Зерцалов, и сознание у тебя рабское. О чем с тобой говорить?  

– Ну, вообще-то, обо всем можно, – оторопел от такого поворота разговора Илья. – Например, мне интересно против чего протестовать идем...  

– Да, какая разница, – беспечно махнул рукой Данила.  

– Как это какая разница?! – тут же взвилась Танюха. – Вам то может и все равно, а мне стыдно жить в стране, где так процветает ворье и коррупция, а народ эксплуатируют и затыкают рот!  

Услышав это, Илья расхохотался так, что из глаз выступили слезы:  

– Ой! Вот коррупционеры твое фи услышат и немедленно застрелятся.  

Однако, Таню его смех задел за живое, и щеки девушки покрыл лихорадочный румянец.  

– Да, как ты не понимаешь! Нельзя сидеть просто так! Надо что-то делать! Знаешь сказку о лягушках, которые в молоко попали? Одна сдалась и утонула, а вторая лапками взбила масло и выскочила. Вода камень точит, если долго добиваться чего-то, то, в конце концов, непременно все получится.  

– Получится то, получится, только вот что и у кого? – скептически заметил Илья. – В 17-м году выступили, и что вышло? Раскол страны, гражданская война, нищета, разруха. Потом 70 лет всей страной коммунизм строили, лапками масло взбивали, а для чего? Для того, чтобы потом кучка партийных боссов все поделила между собой под шумок криков о свободе таких дураков как ты! Может пора как-то уроки истории выучить и не принимать участия в чужих разборках?  

– Ну, я же говорю, что страна рабов! Затырились по своим углам! Ну, и передавят вас всех по одному как тараканов! А что-либо объяснять или доказывать бесполезно! – презрительно фыркнула Таня и отвернулась к окну, показывая, что разговор окончен.  

Ее слова как серпом царапнули по сердцу, но парень решил не задираться и смолчал, только усмехнувшись про себя: ишь, мол, какая свободная выискалась. Ему еще ни разу не приходилось видеть такого пылкого порыва, и в нем неожиданно проснулся живой интерес к предстоящему отстаиванию свобод порабощенного населения. Тем временем водитель автобуса объявил конечную остановку, молодые люди вышли и спустились в метро. По причине изрядного шума и грохота в подземке тоже разговор не сложился, но на нужной остановке их вынесло наружу вместе с потоком эксплуатируемых граждан, спешащих по своим рабским повинностям.  

Илью поразило, что довольно большая масса людей двигалась с ними в одном направлении, напоминая поток заряженных частиц, влекомых прямо к намеченной цели сквозь препятствия в виде кордонов полиции, установленных на пути точно мелкодисперсные фильтры. Все въезды и выезды с площади были перегорожены автобусами и грузовиками, людей к месту события запускали по одному сквозь рамки металлодетектора, процесс шел исключительно медленно, стражи порядка никуда не торопились, и на входе скопилась огромная очередь, которая прямо на глазах становилась все больше.  

Таня встретила в толпе какого-то своего знакомого в мешковатых штанах и бейсболке, перевернутой задом наперед, из кармана куртки у него торчало что-то вроде больших погремушек. После серии приветственных визгов они тут же погрузились в оживленное обсуждение творческих проблем, пацан при этом все время пританцовывал, дергал головой и гнул пальцы как заправский гопник, не забывая при этом громко чавкать жевачкой. Впрочем, долго дивиться на это простейшее многоклеточное создание Илье не пришлось, потому что вместе с его подругой оно растворилось в толпе. Данила тоже куда-то сгинул, а вместо него рядом с собой он обнаружил совсем незнакомого дедушку.  

– Простите, а вы ничего не перепутали? – интеллигентно поинтересовался Илья. – Здесь очередь на митинг за свободу интернета. Колбасу бесплатно давать не обещали.  

– Так, понятное дело, сынок, кто ж свободу сосисками меряет? – добродушно улыбнулся пожилой человек.  

– А вы хоть, что такое интернет-то знаете?  

– Да, это не важно, сынок! Мне с молодежью тут потолкаться интересно. Что ж все в четырех стенах со старухой сидеть, так и с тоски помереть недолго.  

Илья принялся с интересом рассматривать людей в очереди. В основном его окружали молодые интеллигентные лица, везде оживленно обсуждали последние события в стране и в мире, глаза светились почти детским восторгом. Будоражащая атмосфера единства, силы и свободы ощущалась буквально физически и кружила голову. Илья всегда был домашним мальчиком, всему на свете предпочитавшим спокойный отдых где-нибудь с книжечкой в гамаке, но тут он вдруг почувствовал себя частью чего-то огромного, могущественного как стихия, расправил плечи и вздохнул полной грудью.  

– Свободу интернету! – пискнул кто-то сзади.  

Толпа тут же мощно подхватила этот одинокий голосок и начала скандировать:  

– Свободу! Свободу! Свободу!  

– Долой проклятый империализм! – гаркнул Илья больше из желания постебаться, но уже понимая как ощущали себя революционеры в 17-м году.  

Его лозунг тоже был подхвачен тысячами голосов и дальше скандирование пошло в синусоидном ритме. Как только звуковые колебания начинали затухать и смешиваться с общим шумом, кто-то бросал очередной клич, и его тут же подхватывали с новой силой.  

Откуда-то вынырнул Данила с плакатами и флагами в руках.  

– Уфф, еле тебя отыскал! – радостно выдохнул он, вручая приятелю исписанную призывами картонку и большой красный флаг с какими-то символами. – Вот, держи, реквизит раздобыл.  

Они укрепили плакатики у себя на спинах при помощи клейкой ленты, прошли рамки металлодетекторов и принялись энергично размахивать флагами, присоединяясь то к одной группе митингующих, то к другой. В целом было весело и время бежало незаметно, со сцены эпизодически толкали речи какие-то деятели с неприятными лоснящимися физиономиями, но на них никто не обращал особого внимания.  

– Долой! Долой! Долой чекистский строй! – принялась скандировать группа парней с красно-черными флагами.  

Илья с Данилой примкнули к ним, чтобы тоже всласть помахать своими знаменами, и тут им на глаза попалась Татьяна. Девушка стояла на импровизированной сцене из двух сдвинутых скамеек и настраивала гитару. Пацан с погремушками тоже крутился рядом. Наконец, они подключили как надо динамики, Таня ударила по струнам, и рваный ритм песни сразу резанул душу:  

Мы рвём — и не найти концов.  

Не выдаст чёрт — не съест свинья.  

Мы — сыновья своих отцов,  

Но блудные мы сыновья.  

Приспичило и припекло!..  

Мы не вернёмся — видит Бог —  

Ни государству под крыло,  

Ни под покров, ни на порог.  

Враньё ваше вечное усердие!  

Враньё  

Безупречное житьё!  

Гнильё  

Ваше сердце и предсердие!  

Наследство — к чёрту!  

Всё, что ваше, — не моё! ….  

– Неужели это она сама сочинила? – восхитился Илья, не в силах оторвать глаз от воодушевленной певуньи.  

– Ну, ты даешь, баклан! – рассмеялся Данила. – Это же Высоцкий!  

– Хм… надо будет найти, послушать в оригинале.  

– Танюха здорово петь научилась!  

С мнением Данилы были солидарны многие митингующие, вокруг девушки начала собираться небольшая толпа. Она исполнила еще пару песен, и ее место занял паренек с погремушками. Оказавшись на сцене, он натянул на лицо маску президента, ритмично позвякивая своими музыкальными инструментами, стал пританцовывать под речитатив:  

– Эй Путин, чувак... глаза открой. В твоей стране жёсткий прибой. Мигранты лезут изо всех щелей. Наша Россия не без смертная как Кощей. Денег на постройки дорог нету. Пиздишь с бюджета? Мне кажется пора тебе уже до того света. Открой пошире глаза. Путин Вова, в твоей стране беда. А ты Сирии помогаешь. Ебанулся, да? (отрывок из произведения «Путин» автор Vanek2001 https://yapishu. net/book/165063)  

Собравшиеся было зрители потихоньку двинули дальше, но зато стихотворный шедевр произвел определенное впечатление на стражей порядка. Несколько полицейских в касках и с дубинками подошли поближе и многозначительно уставились на исполнителя.  

– В нашей стране террористы взрывают. А полуспящие мусора с бургерами нечего не предпринимают, – как ни в чем ни бывало продолжал тот.  

– Молодой человек, снимите маску и прекратите выступление! – окрикнули его.  

В ответ парень показал неприличный жест, и его силой сдернули со скамейки, заломив руку.  

– В моей стране опять выкручивают руки! – как сирена завизжала Таня. – Нет, произволу властей! Долой чекистский строй!  

Разъяренной фурией она вцепилась в куртку одного из стражей порядка и хрястнула его по каске гитарой. В ответ тот огрел ее дубинкой, девушка не удержалась на ногах и упала, а к месту происшествия уже спешило подкрепление, расталкивая людей. Не смотря на отчаянное сопротивление, Таню схватили и поволокли к автобусу. Тут Илья не выдержал этого зрелища, бросился к ней на выручку и с воплем сбил одного из стражей порядка с ног. Тут же на него посыпался град ударов, Данила и еще несколько человек из красно-черной команды вступили в патасовку, но все были оперативно повязаны в считанные минуты и закончили протестную манифестацию в полицейском автобусе.  

– Черт! Мать узнает, с потрохами сожрет! – с досадой подумал Илья, ощупывая набухающий фингал под глазом.  

Он вздрогнул от неожиданности, когда в его грязной ладони оказались чьи-то горячие пальцы.  

– Не три, хуже будет, – сочувственно сказала Таня, отводя его руку от лица. – Дай, я лучше сделаю.  

Она достала чистый бумажный платочек из внутреннего кармана джинсовой куртки и осторожно промакнула кровоточащую ссадину над его бровью, глядя на него со смешанным чувством восторга и удивления, от которого у Ильи немедленно потеплело на душе.  

– Ну, ты и дал, Зерцалов! – восхищенно шепнула она ему в ухо и улыбнулась. – Вот уж, не ожидала от тебя такого! Ты как, вообще? Нормально с тобой все?  

– Да, все хорошо, – улыбнулся он в ответ, снял ее ладошку со лба, ласково поглаживая длинные худые пальчики. – Что мне сделается?  

Взгляд девушки потеплел, в нем больше не было и тени презрения или насмешки, она ответила на его пожатие, и так они и сидели, держа друг друга за руки до самого отделения полиции, где их всех вместе закрыли в обезьяннике на долгие часы до выяснения обстоятельств.