Велик приехал

Взрослому, не имевшему счастья иметь в детстве двухколесный велосипед, понятны переживания детей по этому поводу.  

Мама, неожиданно ставшая и папой, решила выложиться, но купить сыну – в подарок  

первокласснику и к близкому дню рождения – велосипед.  

" Выложиться" – это для красного словца. А на деле – с такой суммой с сумой бы не пойти!  

Но на дворе лето, и велосипед в селе необходим: на рыбалку на плотину, среди дня за хлебом, по жаре с торбой, за грибами, где их никто не берет-пешком далеко; на речку сколько раз за день можно съездить, к родне вечером за молоком... летом для деревенского мальчишки велосипед – далеко не роскошь!  

Мама – лаборант по молоку на ферме. Летом ферму заменяют выпаса – далеко за деревней.  

Бывает, что ей приходится целый день проводить там – работа такая.  

А Саше не разрешает она приходить туда: мальчишка есть мальчишка – натворит что-нибудь.  

А с великом-то – раз и узнал, что у мамы: уходит она, когда он еще спит, а записочки с указаниями бестолку писать – сам себе целыми днями командир.  

Решение – еще не исполнение: в местном магазине нет требуемого, а пока завезут – на санки детвора перейдет, на лыжи.  

Николай – оператор по переработке молока, мамин друг и соратник, помогает советом: попросить шофера молокозавода купить в райцентре и доставить сюда вожделенный велосипед.  

– Кто согласится-то?  

– А Рыжик на что?  

Эдик Райдер, рыжий – отсюда Рыжик. честность на лбу написана, хотя глаза с хитринкой,  

больше похожей на насмешку, но не злую. шутник, но границы у шуток были, со всеми старался ладить, но при этом с лукавыми не лукавил: я тебя вижу насквозь, кончай шутить, ловчить!  

В общем, хотелось бы жить и работать в окружении таких, спорых на доброе, людей.  

И обратилась мать к Эдику. Тот, как Пашка Колокольников: "Сфотографируем! "  

Мама – деньги на бочку со спокойной душой. Рыжик уже знаком с Сашей, не раз разыгрывал мальчишку, но тот не обижался на весельчака. И сейчас строит Эдик планы вручения такого значительного подарка, зная, что пацан ни сном, ни духом...  

– Я завтра поменяюсь с тем-то, а послезавтра – прошу любить и жаловать – чтобы вундеркинд был, как штык, к концу дойки! И чтобы ни гу-гу: посмотрим, как люди от счастья с ума сходят!  

Не пришлось ломать голову, как зазвать Сашу на дойку- чем объяснить ему неожиданное  

разрешение посетить заманчивое место.  

– Зови: дядя Коля пострижет!  

– Верно! парикмахеры всё едут – хоть бы до школы увидать их, а самой не сгладить казацкий оселедец. это о Сашином непослушном чубе – будто коровой зализан.  

Но сын: послезавтра собрались куда-то, с кем-то и надолго, и к вечеру не успеет... эх. если б знал!  

И приказом: – быть!  

В ответ – штыки глаз! да, и так уже умеем. но:  

– Завтра попробуем сделать. – и сделали.  

Ии послезавтра мать волнуется: чтобы не случилось у Рыжика ничего непредвиденного!  

К концу дойки пришел заметно уставший Саша: как всегда много дел у мальчишек по лету,  

да и пешком сюда далеко.  

Дядя Коля, предвкушая интересное зрелище, ничуть не лучше мамы обкарнал голову предстоящего неожиданного именинника.  

Мама вглядывается в дорогу – побыстрее б, а то чем ещё держать, вернее, оправдываться перед Сашей, зачем ей нужно его присутствие здесь. Дядя Коля и тут выручил: пойдём, поможешь, а то скоро конец дойки.  

Мама глаз с трассы не сводит. Едет! засуетилась – столько чувств распирает!  

Молоковоз в цвет трассы – песчано-глинистый, но яркие буквы на боку перекрыты тёмным:  

Везет! и в сборе! как умудрился? и ГАИ не побоялся! на самом виду приторочил!  

Коля на ходу вытирает руки ветошью, передаёт Саше: давай и ты, чтоб блестели.  

Приглядывается к машине, но она уже развернулась к наблюдателем лбом, и не видно...  

Дядя Коля с мамой непонятно переговариваются:  

– Точно?  

– Обещал же!  

– Ну, держись, Сашок!  

– А? Что? – вертит головой тот.  

Эдик перед въездом на асфальт дойки красиво разворачивается, выставляя напоказ сюрприз, тормозит, и с подножки посвистом – мало – зычным тенорком:  

– Эй, шкет! Долго мне стоять? Подь сюда!  

Вот это разговор! зона! чтобы не расчувствоваться, так наворачивает. Других шкетов здесь нет, и Саша неуважительно-медленно идет к молоковозу.  

Эдик уже у люка, возится с крепежом, старается не закрывать собой пока ничейный транспорт. Но вот хозяин нашёлся.  

– В е л и к п р и е х а л!!! – потрясло выпаса и сердца не только участников, но и доярок, окончивших дойку, несущих аппараты в ванны.  

Эдик помогает Саше подняться на молоковоз, ерошит ему остатки волос:  

– Уши сейчас драть будем или когда родился?  

У того ручонки ходуном: пальцы срываются, скользят...  

– Ну-ну, успокаивайся: Твоё! Сломаешь – починишь, хозяин! Не матери ж на нём кататься!  

Вопреки стопорившему дело Саше велик освобождается от уз:  

– Принимайте обоих: седок на ногах не держится!  

Коля одной рукой ведет велосипед, другой Сашу, обняв его за плечи. Эдик лихо подаёт машину к танкам с молоком.  

Доярки поглаживают, проходя, кто велик, кто Сашу, присевшему около него.  

– И насос, и аптечку – всё привёз!  

Эдик похохатывает, развалившись на лавочке, шутит: Обмыть! Коля вторит:  

– За чем же дело! И закушать имеется!  

Мама, всё это подготовившая, уговаривает их глазами: вначале работа!  

– Всё будет хорошо..! Давай домой – отпускаем! Анализы тоже будут в норме.  

До окраины села сын крутится в "беларуси" деда белодедова, только что откормившего скот зелёнкой- свежескошенной травой: не отстала ли мама на велике?  

За первой улицей, на развилке, трактор отпустили: ему прямо, а им – на ту сторону реки.  

– Сына, через мост бы пеши, а?  

– Ага-а-а, – исчезает тот за поворотом. И её шустро несут ноги за мечтой её детства, через много лет ставшей реальностью её сыну.