В Москву за песнями

Галинка приехала чуть ли не к новогоднему столу. Еле добралась: ходили тогда из деревень грузотакси, но комфорт – только от ветра спасали.  

А по зиме – вдвойне холодно: сиди всю дорогу на деревянной скамье, ни встать-размяться, даже накрыть ноги нечем – потом всё это "противоморозное" нa ceбe тащи аж от самого железнодорожного вокзала.  

"Седоки" об остановках уж помалкивали, про себя торопили машину; а то с темнотой и мороз пуще налегает, и наперёд уже думаешь, как добираться до Кривощёкова – так тогда назывался наш Кировский в народе.  

"Ha перекладных" – с пересадками то есть – добралась-таки Галя холодная-голодная, перепугавшая мамку мою: как не замёрзла, и, вижу, возмутившаяся – как тётя с дядей отпустили девку одну!  

Я же, напротив, поспорила с нею – что всё время около родичей сидеть? И так ничего не видят в деревне, хоть на каникулах везде побываем!  

Мы с Галочкой любили друг друга даже не как родню – Галя приходится двоюродной сecтpой моей мамы, хотя по возрасту ей почти в дочки годится. С тётушкой мы задушевные подружки.  

Она старше меня всего лишь на три года с “чуть-чуть ещё", но выглядит моложе своих шестнадцати, а я – старше своих тринадцати. Единственное, что меня сейчас удивило, что она – такая тихоня – решилась ехать!  

Но тут же рассудила, что пора ей и город познавать, и внутренне взрослеть: этот год – её последний в школе, как ученицы, так как собирается она в пединститут, а там надо держать себя "на высоте". Будущему учителю нужно находить общий язык со всеми, ”контачить", быть боевой, в любой обстановке не теряться! лично у меня это есть – боевитость, но безо всего, ей присущего плохого: излишней бесцеремонности, нахальства и т. д.  

А у Галочки это первый праздник не дома с мамой-папой.  

Так вот – приехала она совсем по тёмному времени, мамка собиралась к соседям на третий этаж – у них договорились гулять родня-друзья, а ребятишек хозяев – ко мне: уж эту парочку, Серёгу и Сашуню, я любила, умела их развлекать, знала вкусы, наклонности! Наша привязанность была взаимной! Сегодня, правда, нам "добавочка" – ещё двух молодцев, капризуль только, ублажать придётся.  

Повеселились мы от души! Стол был рассчитан на возраст – вкусностей, сладостей и отбавлять не надо! Эта полудетская гулянка!  

Пригляд – вроде работы, а тут неожиданная Галочка! И пришлось нам специально развлекать ребятишек: мы сами веселились, а они радостно обезьянничали; хлопоты, хоть и праздничные, вообще исключены были с ними: есть-пить умеют, а носы утрём!  

Отогрелась Галинка, и мы вместе с приготовлениями под её безмятежный хохоток над ребятишками с их выкрутасами дожили до боя часов! Дружно попили сок, попели-поплясали /без ёлочки – ставить некуда, но с переодеваниями/, перекидываясь вопросами-ответами, воспоминаниями о ребятах, девчатах – наших друзьях, одногодков-завистниц вспоминали с ёрничаньем...Я всегда по приезде в деревню становилась заводилой всего хорошего и дерзкого одновременно; в нашем краю – Самодумовке – вечно колготились ребята и девчата. Поначалу вроде бы случайно там оказывались, а потом уже шли со своими предожениями: куда-то, зачем-то..что-то вроде штаб-квартиры для подростков, но, конечно же, не тимуровское движение, стихийно организовалось.  

Вечерами сходились в клубе. Ну, а в сильное летнее вечернее грозовое непогодье с соседями-девчатами устраивали танцы дома. Посадим тётю с дядей на диван – зрительный зал – и выдаём! Крутили пластинки на радиоле, гроза за стенами так и проходила незамеченной.  

А однажды днем в грозу со зловещим эфирным треском напрямую от окна до окна через дверной проём из горницы в кухню – весь дом прошила молния! Как жахнула в работающую радиолу! Однако, повреждений не было. Удивительно – окна-то были закрыты! Ни слединочки – только страх перед неизвестным явлением! даже отбило охоту включать радиолу и в "малые" грозы.  

После этого случая на наших посиделках в грозовые вечера пели-танцевали под губное сопровождение. Мелодии были самые-рассамые тех времен – из репepтyapoв любимых всеми Кристалинской, Koбзона, Сенчиной, Xиля, Магомаева, Пьехи...  

Вот тогда Галочка и стала "раскрываться", хоть немного и стеснялась родителей. Голос, пластика – без вычурностей, всё к месту, как метко в "Бриллиантовой руке" – "простенько, но со вкусом".  

Пели Окуджаву, Визбора, Барашкова, Матвееву, "молодые" сочинения Высоцкого, "ломались" под динридовские напевы...  

А в клубные выходные в погожие вечера дома крутили пластинки.  

Эти домашние концерты собирали под наши окна много ребятни. Мы их не отгоняли, не жалко – пусть смотрят, хоть и изрядно мешали нам их вопли, смешки, даже хохот, возгласы...  

Отвлеклась намного...Уже в Новом году понатягивали кое-что и кое-как на себя и ребятишек, выскочили на катушку, повалялись в снегу, покидались снежками; домой пришли мокрёшенькие, разбросали мокрое по стульям, батарее, ребят уложили после небольшого закусончика и зашептались о своих девчачьих делах.  

И только тогда – вот выдержка! – Галочка сообщила, зачем именно она приехала.... Ещё летом она с двумя старшеклассницами помогала на курятнике – ходили за цыплятами. И сейчас paйком комсомола отметил одну из них, Галю, и ехать ей по путёвке на ВДНХ...Уже и мамка вернулась, а мы всё шушукались.  

Утром повалялись, встали-убрались, после завтрака ребят на улицу выпроводили; мамка снова к друзьям засобиралась – тут-то мы ей и поведали, с моими комментариями, о предстоящей поездке Гали в Москву.  

– За песнями? – откликнулась мамка.  

– С делегацией! Из-за её полудохлых цыплят, помнишь? И я с ней хочу!  

– На какие, интересно, вши, горе ты моё? На привет из Сибири? Здесь ещё не всe нас знают, а мы уже в Москву зacобирались! Как же без Москвы?! И там надо себя показать! На самой выставке!  

– Да ладно ты, мам! Мы уже всё просчитали! Дорога – 23 рэ, а в оба конца всего 46 рэ, Гале – бесплатно, а мне полтора в день – заешься! И десятки на пять дней за глаза хватит. Ну пусть в шестьдесят вся дорога обойдётся. А в Москве к дяде Саше ездить буду, что – тётя Клава не накормит?  

А по Москве с Галиной делегацией на автобусе – вообще бесплатно выйдет!  

– Ну, не голова, а дом Советов! Это тебе не Новосибирск! В Москву – разгонять тоску! Галя в десятом, а тебе! Да кто за тебя отвечать возьмётся? Вот артистка из погорелого театра! Это – так, а это – эдак! Всё по полочкам! Долго голому собраться – только подпоясаться! Ну, хватит! Галина, я ненадолго! Подготовиться надо.  

– Да, Таня, у меня все готово – всё на себе и смена белья с платьем.  

Я почему и замёрзла, что обута была не по-дорожному, в валенки, а в обновке – папа на меху ботинки купил.  

Я о поездке больше не заикалась, настрой – побоку; Галя успокаивала как могла, пока мамки не было. Ещё раз поспали – с расстройства. О ребятах уже не вспоминали – наверное забрали гости тёти Тасины их с улицы, потому что никто и не вспомнил, не приходили за ними к нам.  

Потом занялись сборами: в магазин за колбаской, булками, сгущёнкой – на дорогу. Выслушивала Галя и поучения довольно внимательно: всё-таки мамка – городская – по деревенским меркам много повидала.  

В перерывах "между поучениями" бегали к подружкам – похвастаться поездкой, а я – пожаловаться на мамку: не пускает в Москву... Так бестолково пролетело первое января. Нет, подготовились неплохо, но самочувствие....  

Проводы были самые простые – сбор в десять утра в областном КЮТ /клуб юных техников/ на Гоголя. Мамка разрешила Галю даже проводить на вокзале. И потом по городу не болтаться!  

Второго поднялись вместе с мамкой: она к своему спец. автобусу на работу, а мы к первой "шестёрке" трамвая. На остановке малость померзли: на заводы идут "под завязочку”, а обратно почему-то не спешат, то ли думают – возить некого, потому что не все работают сегодня, после праздника.  

Наконец, сели в абсолютно пустой трамвай, на передние – самые тёплые места. Говорили о поезде – она даже на электричке не ездила – а потому меня очень удивила её невосторженность такому событию! Как на трамвае что ли, думает, там! Жить в поезде – ни о чем не думать – только есть, читать, разговаривать,  

спать, в окно с верхней полки смотреть – все мои познания книжные о путешествиях на поезде, так как сама дальше нашей области не выезжала. А Галя смотрит на всё спокойно!  

У оперного вышли, перешли на другую сторону, потолклись в ожидании трамвая "вокзального" маршрута. От нетерплячки предлагаю – пошли пеши. Пошли.  

Утро безветренное, мороз отпускать стал. Пара остановок, – и мы на улице Гоголя, а там и КЮТ. Стало быстро рассветать.  

В КЮТе – тишина. Одноэтажное, голубое деревянное длинное строение во дворе. Всё закрыто. В полузамёрзшем окне видим ёлку. Пристроились к наличникам – праздничный зал! Никаким сбором не пахнет.  

Вышли со двора. Женщина воду несёт в соседний двор, мы за нею, на ходу объясняемся, приглашает в дом, зашли. И нас настроила на вежливый лад.  

Хлопочет у печки – настоящий деревенский дом в центре города! Все успела выспросить, сама порассказала. Из Галиного района привезли её еще маленькой, здесь после школы ещё до войны педтехникум окончила. А сейчас пенсия недалеко – время быстро мчится. Ой, вам ведь в КЮТ! Сбегaй-ка.  

Вовремя вышла – во двор входят мальчишки с мужчиной. Несколько вопросов – он ничего не знает о сборе.  

Я помчалась за Галей. Учительница советует ещё попытаться разговорить очевидно руководителя кружка. Разговорили. Вслух подумал – в направлении ошиблись, может, в клуб юннатов надо обратиться. Далековато, но – каникулы – добирайтесь сами, ничем не могу!  

Указания – доехать до следующей после площади Калинина остановки в сторону городского аэропорта. И на Ельцовку. В Калининском две Ельцовки.  

На какой именно – он не знает, но остановка точно там.  

Время не ждет – совсем светло! На Красный проспект! Сходу сели, вроде быстро доехали.  

Первый же прохожий быстро отнекнулся, а про Ельцовку – ткнул пальцем в обратную сторону, на площадь. До площади бегом, ещё припустили, вот и площадь позади. А впереди – провал: в огромном овражище нагромождение домишек! Что тебе Каменка у Верхней пристани!  

Мигом оценила обстановку – Галя сникла, я – совсем за главного. Шагнули в овраг...  

Много прошагали: дома частные, никакого намёка на что-то "побольше".  

И никто, ни о чём, ничего и нигде, даже с моим "язык до Киева доведёт".  

В KЮTе упоминалась ещё одна Ельцовка, и упор именно на ту остановку.  

Выбираемся из оврага, пришпориваем: времени уже за двенадцать! А когда "поезд после обеда"?  

Вернулись на "ту" остановку. Кто-то из школьников – вон там кинотеатр, киоск, длинный забор. Забор – это и есть Клуб юннатов.  

По этим ориентирам добрались до "родного" забора. Предлинный! Идем вдоль него. Тропинка протоптана прямо к забору. Свернули – дырка! Нормальная дырка, чтобы далеко не обходить. И за забором искать дорог и не надо – тропка идёт куда-то, и мы по ней идём.  

Среди города лесной уголок! Берёзки, рябинки и сосенки.. И безлюдье.  

В лесочке заметно темнее, чем там, за забором; а на "воле" уже темнело – зимой рано солнце заходит..  

Тропинка приводит нас к очень похожему на КЮТ зданию. За ним ещё что-то под уже зажжённым фонарём. Дверь заперта, за совсем замёрзшими окнами всё равно видим свет. Наверно – надо, чтобы горел. В КЮТе ведь тоже зал освещён был..  

Люди! Мы уже околели, хоть кто-нибудь, откликнитесь!  

Бегаем вокруг дома, заднее крыльцо даже без тропинки.  

Безнадёжно опоздали, ну хоть какие-то концы отыскать пропавшей – совсем? – для нас делегации. Может, на каком ночном удастся Галочку отправить вдогонку. Так что теперь времени впереди опять много!  

О ночных поездах думаю уже в слух, Галя головку вскинула – вникает:  

– А мне пятьдесят рублей дали!  

– Вот видишь – и продукты пригодятся, а там дядя Саша встретит – мы ему телеграмму отобьем завтра с нашей почты, а то здесь, с собой, адреса его у меня нет. Он найдёт на выставке вашу делегацию. Метро там есть и горсправки – только не бойся спрашивать, не стесняйся, что ничего не знаешь...И только через шесть лет, будучи в Москве, убедилась в обратном – приезжие знали Москву лучше москвичей! Да, метро, Красная площадь, ГУМ, ЦУМ, работа, магазины, соседний кинотеатр и – все удовольствия! И еще в парках бывают изредка..  

А тогда, в детстве, "москвичи"- это чуть не за руку с правителями, всё должны были знать, везде бывать! Ведь знаем же мы свой город, хотя и метро нет! Ага – знаем! Собственную, считай, деревню на левом берегу, а окраины.. Да какая же окраина – нормальный район...Бегаем около дома, в окна заглядываем, стучим. Стук гулкий! Мороз к ночи взбодрился, кричим, как в лесу, чтобы не растеряться.  

Где-то дверь стукнула – из "подфонарного" дома идут по тропке мужчина и женщина:  

– Девочки, почему здесь? Опоздавшие? – глядит на сумку-чемодан.  

Порасспрашивали прямо тут же: откуда, возраст, кто из нас должен был ехать, есть ли где в городе остановиться.  

Из моих решительных ответов поняли, кажется, что не исключена и самостоятельная поездка. Это уже мы потом сообразили, что я "раскрылась" в чём-то.  

Их "вывод", наверное, привёл к следующему решению – оставить нас ночевать прямо в клубе, а чтобы мы не смогли отказаться:  

– Заходите, погрейтесь, а мы пока выясним в верхах..  

– Каких? Где?  

– Позвоню из автомата у кинотеатра.  

Помня, что теперь припасённые продукты тем более Гале пригодятся, на ходу решила, что и мне надо бы с ним сходить, пока киоск открыт, разживусь, может, чем.  

Галя с женщиной открыли клуб, а мы с завхозом /а я думала – сторож/ – к кинотеатру.  

С черносливом-сухофруктом, черным хлебом, "килькой в томате" под "конвоем" возвращаюсь. Завхоз обрисовывает по дороге нашу сегодняшнюю будущность: ночуем в клубе, с постелями сами разберемся. Не топлено, но если в одежде, без пальто, конечно, то не замёрзнем. А утром домой, и никакой самодеятельности! Какие ваши годы! И в Москве побываете и – жизнь большая!..Закрыли нас в клубе. Шучу про себя – чтоб не удрали за песнями!  

Ничего – ну, ушёл сегодняшний, но ведь будет и завтрашний! "Сибиряк"!  

Галя уже здесь что-то вызнала, хоть и просидели с тёткой, не выходя, как я поняла, из кухни – ждали "приговора”.  

Сейчас постарались открыть банку кильки огромным ножищем – валялся у щепы. Провозились, но "без нервов" все получилось. На нарезанный хлеб накладали этим же ножом рыбу, а сверху чуть лили юшечку из банки, потом банку высушили кусочками хлебушка... За целый день ни пирожка, ни беляшика – искали-то в стороне от злачных мест, а припасенные – даже сейчас, как камни.  

Запили из огромной алюминиевой кружищи, убрали за собою после нехитрой трапезы и пошли в зал, и остолбенели: красавица-ёлка в красивом убранстве в красивом зале! Немного портил вид угол, где лежали обычные спортивные маты – гopа! А рядом с нами, у двери – пианино!  

И весь день копившиеся волнения, треволнения, выплеснувшиеся наружу, сейчас кажутся вполне объяснимыми. Но тогда!  

Спешка, все чувства при себе – не каждый бы взрослый выдержал эту гонку, холод, голод – да, элементарный голод! Мы заорали – и Галя! – завопили, запели, задрыгались – взбесились, в общем! Сколько длилось – сейчас трудно сказать – так же неожиданно заткнулись, хлопнулись на стулья и разревелись.  

Столько переживаний, ежеминутное ожидание, надежда, что вот сейчас всё решится, опять будем детьми, не надо принимать никаких решений, кто-то всё сделает. Все рвались из-под команды, а сегодня никто нами не командовал, а мы этим и недовольны, оказывается! Кто-то бы освободил от нечаянной самостоятельности! И всё терпится, копится! Никто не снял ноши. И конца-края не видно этой самостоятельности.  

– Я не поеду одна, – плачет Галочка, и я поддакиваю. Решение вполне "взрослое", да мы сегодня повзрослели. Поняли, что всему есть мера и её "видят" только взрослые.  

Подсели к пианино, потюкали по клавишам и..подобрали песню из недавно вышедшего фильма "Прощайте, голуби" – "Вот и стали мы на год взрослей" – первые строчки прямо про нас. С инструментом мы не были знакомы, но времени было много – "осилили".  

Через много лет моя дочь "показала" мне эту песню, но клавиши были "другие", хотя музыка та же. И я снова пережила ту нашу взрослую ночь с Галочкой...Москву оставили до лучших времён. А завтра ещё объясняться с мамкой.