Девять плюс один

Гладкую стену хотелось ощутить рукой. Коснуться её кончиками пальцев, как любимого существа: в тихом восторге, в некотором замешательстве, и как будто во сне, еле дыша, замирая от радости, переполняющей как расплавленный воск. Чистой, спокойной радости. Она спокойна, потому что покоится на солидном фундаменте. Это внушительная уверенность придаёт торжественную завершенность мельчайшему жесту.  

Сич сидел у стены, но не смел погладить. В его глазах читалось удивление от собственной беспомощности, страх отсутствовал. Рука неуверенно дрогнула и потянулась к стене. Очень медленно Сич тянулся к стене, но у самой поверхности замер. Еще немного, чтобы остановить время. Но разве оно еще движется? А если нет, то он может сидеть так вечно, совсем близко, но не касаясь – как если бы это могло спасти.  

Дверь резко распахнулась, и вошёл Лобов.  

Сич вздрогнул и инстинктивно заслонил лицо руками. Лобов не обратил внимания, включил верхний свет, так что все тени исчезли, встал прямо, заложив за спину массивные руки:  

– Ну, всё. Всё подписал. Готов?  

Сич молчал. Он хотел улыбнуться, но не смог, так же как не смог минуту назад погладить гладкую стену.  

– Короче так, – Лобов подошёл к столу и взял красную папку, – поясняю правила: у тебя есть выбор из десяти опций, я тебе сейчас их зачитаю, и расскажу всё подробно, а ты подумай и скажи, как ты хочешь, ясно?  

Сич кивнул.  

– Так… Первый вариант. Рассечение крупных сосудов. Это, короче, я подвешу тебя в технической комнате вниз головой и располосую ножом. По ногам, по рукам. В принципе, не очень-то и больно. Через несколько минут потеряешь сознание от потери крови, и всё. Вниз головой – это чтобы подольше не отключался. Это единственный минус, на мой взгляд. Я потом еще сонную артерию чикну, вот здесь (он провёл пальцем под ухом), но это уже потом. Нож острый, бритвенная заточка, клапанная сталь высоколегированная… В общем, нормальный метод. Ясно?  

Сич кивнул снова.  

– Ладно. Второй вариант. Называется «поршень». Ну, это, в общем, на любителя. Это я тебя поставлю раком в наручниках и в жопу загоню такой штырь специальный, довольно глубоко. Так на кол раньше сажали, слыхал? Но чтоб не мучился, там приспособление есть: кнопка такая. Штырь прорвёт кишки и желудок, до лёгких, это боль, конечно серьёзная, может сразу сознание потеряешь. Но если нет, я через пять минут на кнопку нажму на эту вот (достаёт блестящий металлический стержень около пяти сантиметров диаметром, заострённый с одного конца, показывает прямоугольную кнопку) – и сразу хоп – вот отсюда лезвия выскочат в разные стороны, и тебе там внутри всё проколют, сердце там, и всё такое. Но, в принципе, можешь и раньше отрубиться. Так что решай сам.  

Он вопросительно глянул на Сича. Тот кивнул.  

– Так. Третий вариант. Разрушение мозга. Ну, это просто. Это я тебя, короче, в кресло сажаю, голову в тиски специальные и дрелью, значит… Дрелью пользовался? (Сич кивнул) Вот, дрелью сверлю тебе в башке отверстия. Но ты не сразу кинешься, потому что так специально предусмотрено, дырки в таких местах, чтоб не сразу. Где-то минут десять должно пройти. В принципе, сам мозг боли не чувствует, так что это процедура неприятная, конечно, но… В общем тебе решать, ясно?  

Сич кивнул.  

– Следующее. Растворение мозга. Примерно то же самое. Но тут ты лежишь на спине зафиксированный опять-таки, а я тебе вставляю два зонда в ноздри и по ним кислоту вливаю концентрированную. Не знаю, по-моему, лучше сверлить, но смотри сам. Кислота по капле будет тебе поступать в голову и разъест там всё внутри. Только сейчас у нас кислота на складе кончилась, если выберешь этот способ, придётся заказывать. Но это быстро, если сейчас запрос напишем, к вечеру курьер уже доставит, и доставка за счет поставщика. Так что смотри.  

Сич кивнул.  

– Так, вариант номер пять: СВЧ. Большая микроволновка, короче. Тебя в кабинке закрываю, включаю, мощность постепенно повышается. До тех пор пока весь не испечёшься. Не очень популярный способ, честно говоря, но некоторые бывают любопытные. Но последний раз, помню, парень, когда его в кабинку завели, сразу отрубился. Там не мыли давно, и запах еще такой… Пришлось нашатырь ему под нос. Тут он чего-то дёргаться стал… Намучались с ним, в общем. Ладно, с этим ясно?  

Сич кивнул.  

– Дальше. Раскатка. Каток асфальтовый видел? Вот, один к одному такая же штуковина. Или типа еще как утюги такие большие в прачечных. Раскатают тебя здоровенным стальным валиком. Сначала ноги, потом руки, потом всё остальное. Каток двигается очень медленно и постепенно разогревается – типа как паяльник. Запах можешь себе представить. К сожалению, посмотреть как ты выглядишь после такой процедуры уже не получится, а жаль. Но я специально несколько фотографий оставил. Себя не увидишь, так на других посмотришь, какое-то представление поимеешь… Показать?  

Сич кивнул.  

Лобов достал из стола пачку фотографий в полиэтиленовом пакете. Фотографии были цветные, отпечатаны на глянцевой бумаге, всего около двадцати штук. Сич долго рассматривал, затем протянул пачку обратно.  

– Понравилось? – равнодушно спросил Лобов, убирая фотографии.  

Сич кивнул.  

– Ну, я тебе советую уже как-то начинать определяться, потому что дальше, откровенно говоря, уже такие способы идут… Такие, знаешь, не… как сказать, эзотерические, в общем. Типа колдовства. И я тут тебе уже советовать не смогу, поскольку в этих делах не спец, а спецы там другие имеются, так что не знаю. По-моему, чем проще, тем лучше. Вот, первый способ с ножом, самый нормальный. Часто его выбирают. Чик-чик – и всё. Усёк?  

Сич кивнул.  

– Добре. Седьмой способ. Это типа лекарство специальное, наркотик. Вводится в вену. Оно так на психику воздействует, что ты впадаешь в состояние такое… что-то типа грибного передоза, или даже скорее, бешенство, одержимость… В общем, желание одно: на тот свет любыми способами. Сам. Но помогать тебе никто не будет, конечно. То есть закроют тебя голенького в комнатке с мягкими стенами, а там уж как знаешь. Удавиться руками ни у кого не получалось, потому что когда сознание теряешь, руки сразу того… перестают функционировать в нужном ключе. Обычно люди сами себя грызть начинают, до костей прямо, потом отрубаются. Если зубы хорошие, можешь попробовать. Ясно?  

Сич кивнул.  

– Вот. Теперь тоже такой таинственный несколько способ. Тебе дают прочитать кое-чего. Там распечатка такая: несколько страниц. Двадцать-тридцать, не больше. За пару часов вполне управишься, а то и быстрее. Чего там написано, не знаю, сам не читал, но говорят, текст типа зашифрованный. То есть ты читаешь вроде бы нормальный текст, но там так хитро что-то между букв или между строк… В общем воздействует на организм. Через подсознание, или еще как, я уж не знаю. И, короче, после того, как ты это прочитал – всё, ты покойник. Но как это происходит, никто не знает. Чертовщина, короче. Я так думаю, это всё от Сатаны. Сила Сатаны входит в тебя через чёрное на белом. Но многие хитрецы выбирают этот способ, потому что после того, как ты прочтёшь, тебя отпускают на все четыре стороны: гуляй, свободен! Но ещё никто не выжил.  

– А если сделать вид, что читаешь, а на самом деле не читать? – спросил Сич.  

– Ха. Умник. Не получится так. Перед тем как дать тебе текст, тебя подключат к хитрой машине, а мошонку зажмут в специальных тисочках. Там примочка стоит электронная, она особым образом следит за движением твоих глаз, когда ты читаешь это. Сила Сатаны входит в тебя, когда ты читаешь это. Если не будешь читать, машина подаст сигнал, и Гога будет крутить колёсико. А когда Гога крутит колёсико, маленькие тиски сжимаются. Это очень больно, ясно?  

Сич кивнул.  

– Так, девятый способ. Похоже на предыдущий, но только ты не читаешь, а слушаешь. Музыка, не музыка… в общем, звуки особые. Уши не заткнёшь: слушаешь, и слушаешь. Довольно долго: часов пять, по-моему. И всё. Обычно уже к концу концерта сил подняться не остаётся, потом судороги начинаются. Я видел, как это бывает. Людей корчило, словно электричество через них пускают. И, кстати сказать, некоторые выживали, да. Но если ты помирать не хочешь, я через сутки приду и удавлю тебя вот этой штуковиной (достаёт из кармана капроновый шнур с упорами на концах). Так что лучше сразу. Не растягивать удовольствие. Ясно?  

Сич кивнул.  

– Ну, и последний вариант. «По-чёрному» называется. Чернуха, короче. Хочешь знать, как это? А не узнаешь. Если ты выбираешь смерть по-черному, ты не знаешь когда и как ты умрёшь. Но откровенно скажу тебе: скорее всего, чтобы особо огород не городить, заделают тебя одним из вышеперечисленных способов. В общем, это, по сути выбор без выбора. Жизненный вариант такой. Ты вроде бы сам выбираешь, а на самом деле выбирают за тебя. И я тебе больше скажу: давно уже выбрали! Ха! Ты думаешь, ты такой ловкий? Видали таких. Нет, парень: смерть не перехитришь. Просто прими её как должное, ясно?  

Сич кивнул.  

– Ну, раз всё тебе ясно и понятно, посиди подумай: десять минут у тебя есть, а я пока на горшок схожу. – Лобов положил на стол красную книжечку и, насвистывая, вышел.  

Сич сидел, не шевелясь. Капля пота скатилась по щеке и исчезла в складках пижамы. В его глазах читалось удивление собственной беспомощности: страх отсутствовал. Рука неуверенно дрогнула и потянулась к стене. Очень медленно Сич тянулся к стене, но у самой поверхности замер. Еще немного, чтобы остановить время. Но разве оно еще движется? А если нет, то он может сидеть так вечно, совсем близко, но не касаясь – как если бы это могло спасти.  

Дверь резко распахнулась, и вошёл Лобов:  

– Ну что, надумал? – он встал прямо, заложив за спину массивные руки.  

– Да. Хочу попробовать текст читать. Восьмой вариант, кажется.  

– Ха! Так и знал. Вот буквально сидел сейчас на толчке и думал: ну, похоже, еще один читатель. И точно! Какие ж вы, ребята, хитрожопые… Нет бы по нормальному: ножиком чик – и все дела. Ну, давай, продолжай врать себе. Даже перед смертью – всё враньё. А зря. На хитрую жопу есть хуй сверлом, ясно? Ну пошли, умник…  

Когда Сича зафиксировали в специальном кресле и подключили следящее устройство, он внезапно ощутил необычное благостное успокоение. Наверное, похожие ощущения испытывает молящийся или влюблённый, так что немыслимо предположить, что всё может статься обманом. Тихий восторг, некоторое замешательство – и ты как будто во сне: еле дыша, замираешь от ощущения радости, переполняющей как расплавленный воск. Чистой, спокойной радости. Она спокойна, потому что покоится на солидном фундаменте. Это внушительная уверенность придаёт торжественную завершенность мельчайшему жесту.  

Лобов протянул пачку листов.  

– Можно читать?  

Лобов кивнул.