ЗАВЫРЛОВ

К отделу внутренних дел по Керенскому району подъехала вишнёвая шестёрка жигулей. Из неё выпрыгнул брутальный мужчина с заросшим, пепельной копной, затылком и зашёл внутрь здания. На его вульгарном теле теснились родные спортивки Aodasi и кожаная куртка цвета запёкшейся крови. Где-нибудь на рынке его бы приняли за бандоса. Игнорируя дежурного, он прошёл в коридор и поздоровался с капитаном Тыквой, который читал стенгазету за прошлый год и бубнил, что ничего не изменилось.  

– Валентин, – улыбался плешивый и полноватый Тыква, – поздравляю.  

– Спасибо, – не улыбался брутал Валентин. – А ты как узнал?  

– В смысле? – удивился капитан.  

– Ну ты про нашу бухгалтершу?  

Тыква рассмеялся, а дежурный подумал, что над ним и обиделся.  

– Нет, – ответил капитан. – А что с ней?  

Брутал замялся и отвернул рыло от разговора.  

– Да там... – отмахнулся он.  

– Померла что ли? – неугомонялся Тыква.  

– Да сплюнь.  

Тыква сплюнул на линолеум и слегка задел Валентина. Тот выходку не оценил.  

– Новость у меня для тебя хорошая, кстати.  

Брутальный заинтриговался.  

– Сюрприз! – крикнул капитан и указал рукой в пустой конец коридора по которому пробежала крыса. – Не понял... Эдик, ты где? Эдик!  

Прошло пять минут.  

Тыква и Валентин уже спорили о том, как правильно клеить обои в ванной.  

Наконец, худощавый паренёк в круглых очках, с каштановым каре на голове показался на горизонте. Он носил замызганную рыжую дублёнку, лисью шапку и дерматиновые берцы.  

– А вот и он, – капитан подозвал парня к себе. – Знакомься, это Эдик Завырлов. Эдик знакомся, это Валентин Ментярович, лейтенант.  

– Сын твой что ли? – не понял Валя.  

Тыква засмеялся, а дежурный сжал в кулаке нож, которым нарезал огурец.  

– Эдик, ты оказывается мой сын! – продолжил ржачь капитан.  

– Чего? – не расслышал подошедший парень и приветливо светил мордой.  

– Где ты там потерялся, говорю? – вроде остыл Тыква.  

– Да я туалет найти не могу.  

– Обоссался что ли? – Тыква заржал ещё сильнее, тем самым провоцируя дежурного на своё собственное убийство.  

– Ладно, – кашлянул капитан, – Стажёр это. С тобой будет кататься.  

Валентин прибздел. Он прикинул, что этот смазливый паренёк голубой.  

– Не, не, – стал отмахиваться Валя. – Я работаю один. Тем более его кормить ещё надо. А я чё, свой рис с котлетами с ним делить буду?  

– Я с собой супчик беру, – влез в разговор Эдик. – Не переживайте.  

Он стал рыться в потайных карманах дублёнки и вытащил банку с борщём, точнее то, что от неё осталось. Его серый свитер был пропитан супом.  

– А-а-а-а! – закричал молодой и пал в обморок.  

Благодаря ментовской реакции Валентин подхватил Эдика и не дал тому ударится башкой об заляпанную харчками стену.  

– Я крови боюсь с детства, – оправдывался Эдик, когда вернулся в себя и разочарованно добавил, стряхивая со свитера кусочки борща:  

– Это я, наверное, когда на лестнице запнулся…  

Валентин похлопал того по плечу и добавил:  

– Рисом всё равно не угощу.  

Обойдя здание вдоль и поперёк, Валентин и стажёр зашли в кабинет, где сидели двое человек и играли в русскую рулетку. Как позже пояснил Ментярович это их с коллегами кабинет.  

– Вы чё творите? – Валентин вырвал обрез из рук одного из игроков. – Это ж вещдок по делу убийства семьи из шести человек.  

– Да мы-то откуда знаем, – стал оправдываться зубастый и косой младший опер Дристунов. – Смотрю в холодильнике лежит среди моих апельсинов...  

– Не твоих, а общих, – уточнил Валентин и добавил: – Идиоты...  

Когда Валентин и Эдик курили в конце коридора (Курил только Валентин, а Эдик пассивно вдыхал кислый дым Бакланской звезды) у них завязался интересный разговор:  

– Ваш отец, стало быть, Ментяра?  

– Ты чё, молодой, в лоб захотел? Он не ментяра, а заслуженный милиционер советского союза! И я иду по его стопам! И я тоже стану таким же великим! А ты, чмо мохнатое – никогда!  

– Да я про отчество.  

– Чьё?  

Эдик не стал отвечать, дабы не провоцировать старшего на драку. Тот докурил и, посмотрев на трофей в виде китайских роллексов на левом запястье, сказал:  

– Всё. Обед.  

Эдик прикинул: а работка-то и не плоха. Ещё бы и пострелять по кому-нибудь, тогда вообще классно было б.  

Дежурный на выходе настоятельно задал парочке вопрос: Куда?  

– Жопой резать провода! – ответил категорично Валя и шепнул Эдику: – Я тебе сейчас такие пирожки покажу – язык оближешь!  

Дежурный нахмурил милицейские брови и уселся на место.  

Завырлов с Валентином вышли из отделения, затянулись выхлопными газами и второй томным голосом сказал:  

– Парень, запомни одну мудрость…  

На этом слове он поскользнулся на скользком крыльце и рухнул на спину, раздробив затылком одну из ступенек. Через несколько секунд его дыхание прекратилось, а глаза застыли в одном положении. Кровяной след остался и на лестнице.  

– Валентин Ментярович, – тряс его за плечо Эдик, – вставайте!  

Но Валентин Ментярович сурово и с пристрастием молчал, уставив глаза в пасмурное небо.  

– Разойдись! – пробасил откуда-то сзади фальцет, а следом показалось огромное пузо, с натянутым на него мундиром. На голове пузатого теснилась фуражка. – Разлеглись тут как на пляжу: ни проехать, ни пройти!  

Это был Орехов. Эдик пропустил форменного, оглядел его сталинские усы, похожие на щётку для обуви и вновь примкнул к Ментяровичу.  

– Валентин, – добавил усато-пузатый, – как полежишь – ко мне зайдёшь.  

Но Валентин продолжал всех игнорировать. Из всего его шевелилась лишь кровь из-под затылка.  

– Сейчас я вас в травмпункт отвезу, – затрясся парень и выбежал на проезжую часть.  

Эдик тормознул мотор с не очень русским и не очень трезвым водителем. Немножко покричав от вида крови, он усадил труп на переднее сиденье. Сам Эдуард затерялся на заднем, среди каких то вещей с помойки.  

– В травмпункт, – махнул Эдик.  

Шофёр напугано кивнул, рассматривая клиента с кровоточащим затылком и потухшими глазами. Всю дорогу он не сводил кареглазый взгляд с Валентина, который на каждой кочке всё ближе сползал к нему. Когда волга подъехала к медучреждению остывший Валентин лежал головой на плече у водителя, который и сам чуть не остыл от страха. Его усы повлажнели.  

– Си вас дивяцать рюбилей, – чавкая потом с усов прошептал таксист.  

– Сколько?  

– Дивяцать.  

– Не понял.  

– Дивяцать рюбилей.  

– Это сколько?  

Водила захотел показать сумму на пальцах, но их было всего три.  

– Валентин Ментярович, – похлопал по липкому плечу мертвеца Эдуард, – у вас есть..?  

– Дивяцать рюбилей, – дополнил шофёр и опять показал три пальца.  

Потерпевший молчал, уставившись холодным взглядом в бардачок.  

– Кивнул вроде? – спросил Завырлов у шефа.  

– Да, кевнул. Очин кевнул.  

Эдик достал кошелёк напарника, а таксист не глядя дёрнул из него нескромную пачку червонцев. Помогать вытащить тело он не стал, а лишь вдавил в тапок, оставив на дороге кардан.  

В расположении травмпункта находилось множество народу, от пьяных до старых. Вдоль стены по коридору разместились владельцы разбитых лиц, напротив пользователи сломанных конечностей. Одни патриотично критиковали Ельцина, другие врача, который принимал исключительно молодых женщин. Увидев странный дуэт, бедолаги притихли. Эдик протащил Валентина через весь коридор, попутно рассыпав мелочь у него из кармана; разбитоносые набросились на копейки, словно голуби на хлеб. Те, что поломанные, лишь с завистью наблюдали за происходящим.  

– Нам нужен врач! – крикнул Эдик. – Милиционер ушибся!  

– Ага, видели мы таких милиционеров, – вякнула старуха с костылями, – за версту видно, что вы забулдыги. И воняете подобающе.  

– Как вам не стыдно! – вспыхнул на неё потный Эдик. – А ещё и старуха называется.  

Мёртвое выражение лица Ментяровича пугала тех, на кого попадал его взор. Кто-то из присутствующих вжимался в лавку.  

Когда стажёр подошёл к самому кабинету Валентин выскользнул из рук и, свалившись на пол, открыл головой дверь. В просторах кабинета сидел мужчина в окровавленном халате, а затем показался его кулак, точнее не только показался, но и почувствовался Эдуардом. Обиженный Эдик усадил пассивного зомби в углу, возле ведра с бычками, а сам увлёкся изучением стенда по теме "Первая помощь при попадании полового органа в мясорубку". Эдик так увлёкся чтением, что не заметил, как бедного Валентина обули до трусов, да и те были спущены до лодыжек.  

– Кто это сделал? – голосом терпилы произнёс Эдик. – Сейчас в отделение поедем. Быстро отвечаем! Валентин Ментярович, вы видели кто вас раздел?  

Но Валентин Ментярович был молча уставлен в дырявый потолок помещения.  

Из пациентов остались только двое: женщина с переломом всего тела и негр, который, видимо, спутал данное заведение с продуктовым магазином, так как интересовался, где тут рыбный отдел.  

– Можно? – Эдик заглянул ко врачу.  

– Опять без очереди? – спросил медработник, потирая кулак. На кушетке сзади, лежало тело в грязных башмаках, накрытое жёлтой простынёй.  

Эдик ответил отрицательно, а врач убедился.  

– Ко мне без трусов нельзя, – сурово произнёс доктор. – Если вы не девушка...  

Эдик натянул товарищу нижнее бельё на должное место и усадил на табуретку.  

– А его не парализовало случайно? – скептически самовыразился врач и пощёлкал пальцами перед лицом Валентина.  

Эдуард пожал неопытными плечами:  

– А как это случайно?  

– Да запросто. Вот проснулся ты с утра, потянулся и всё… А через пять лет тебе делают эвтаназию.  

– Круто, – воодушевился Эдуард, спутав эвтаназию с эякуляцией.  

– А вас кто так? – поинтересовался врач про набухший нос у Эдуарда.  

– Так вы.  

– Интересно. Я обычно сильнее бью.  

Доктор обвязал пострадавшему бинтом повреждённое место и прописал некие лекарства. В том числе и антибиотики. Стажёр поблагодарил доктора и унёс своё тело вместе с телом напарника. Коридор у приёмной снова был заполнен бедолагами, среди которых выделялась кучка бандитов в балаклавах. Один из них улыбался, демонстрируя сквозь маску, свои свинцовые коронки и злорадостно посматривал на Ментяровича. Сам Ментярович с холодным безразличием "осматривал" замызганный линолеум и грязные башмаки присутствующих на нём. Свинцовый схаркнул на этот самый линолеум и произнёс:  

– Узнал, начальник?  

Валентин никак не реагировал.  

– Чё зенки шкеришь? Стыдно, Валентин Ментярович? Невиновного пацана на нары забросил...  

Эдуард не слышал монолог свинцового, а просто упёрся в узкий проём двери и случайно врезался в косяк головой напарника. Бандит всего лишь повторно схаркнул не услышав реакции мента.  

Благополучно оказавшись на улице Эдик и Валентин с радостью бы прокатились на такси, но денег ожидаемо не оказалось. «Посовещавшись», напарники решили ехать на общественном транспорте. Первым таким прогремел трамвай с милиционером у штурвала.  

– Подрабатываем, – сквозь стекло подмигнул лейтенант Завырлову, но тот не услышал и удивлённо подмигнул в ответ. В вагоне стоял запах, словно в собачьей конуре, слегка обдаваемый вкраплениями "красной Москвы". Хитрые глазки разношёрстных пассажиров отсканировали вновь прибывших. Их немного смущал обнажённый и чернеющий вид Валентина и слегка девственный, но розоватый Эдуарда. Завырлов попытался усадить Ментяровича на сиденье, но тот ожидаемо не сгибался.  

– Может вам помочь? – откликнулся мужчина в рваной шапке от которого пахло растворителем. Эдик вежливо отказался. и в эту самую секунду в вагон трамвая зашёл потомок гопника, шабутной мужичок в спортивных джинсах и кожаном свитере. Он шарился у себя в кармане, осматривая всех пассажиров. Эдуард знал этот волчий и немного дворняжий взор. Он проходил практику по избиению подозреваемых ещё будучи студентом. Много тогда он этих взоров на себе ловил. Мужичок уселся на колени к какой-то женщине с авоськой и продолжил следить за напарниками. На следующей остановке кто-то вышел и тут же кто-то зашёл.  

– Билетики! – зашепелявила женщина с сумкой, от которой пахло селёдкой и мандаринами. Кому-то из пассажиров этот запах напомнил Новый год. Скорее всего мужчине во рваной шапке.  

Эдуард оцепенел – как долго он не ездил на трамваях. А тут ещё кондитер этот или как его там…  

– Контролёр, – подсказал мужчина в рваной шапке. Эдуард поблагодарил.  

Женщина оскалилась латунными и уже мятыми зубками в сторону Валентина, пока тот отдыхал головой на коленях у какого-то деда. Дед, к счастью этого не видел, а благополучно дрых, раскрыв беззубый рот. Эдуард потерялся, но тут же нашёлся и продемонстрировал свою ксиву. Женщина пальнула подбородком на напарника.  

– Задержанный, – сообразил Эдик. – Вор – карманник. Вот сопровождаю.  

– Да мне хоть Черномырдин! Пусть компостирует билет или сейчас оба штраф будете платить!  

Завырлов стал возражать, используя свои профессиональные термины. А волчий взгляд тем временем уставился ещё пристальней. На следующей остановке Завырлова что-то толкнуло вперёд салона и кто-то нанесло удар по затылку чем-то мягким, но малоприятным. Он рухнул и успел застать убегающего носителя дворняжьего взора. Тот при выходе врезался в заходящих пассажиров, а затем в остановку. Эдик чувствовал, что кто-то на нём лежит и дует своим холодом.  

– А ну, встать! – кричал он, пытаясь не испугаться. Приподнявшись, стажёр стянул с себя тело Валентина Ментяровича из которого торчала заточка...  

Патологоанатом Бытовухин заключил смерть Валентина, наступившую в результате нанесения удара острым предметом в область ягодиц, а также незначительной гематомы в области затылка.  

– А я говорил, что в трамваях сейчас не только обворовать, но и убить могут, – сумничал появившийся с кружкой чая лейтенант Вонючко.  

– Это ладно, – закурил Бытовухин, – вот мне жена рассказывала: едет она с дачи значит...  

– Так, а чё это вы в коридоре устроили? – забормотало зашедшее пузо по фамилии Орехов. – Вы бы ещё, блин, на улице вскрытие проводили!  

– Мы хотели, но там дождь, – заявил Бытовухин.  

Орехов выругался, но ему дали понять, что в отделе идёт ремонт и проводить судебно-медицинскую экспертизу не где. Только если здесь, в коридоре.  

– А ты куда смотрел? – кинул он дежурному. Но тот уставился в пачку заявлений.  

– Поувольняю всех нахер! – словно небесный гром прорычал Орехов. – В следующий раз домой к себе повезёшь!  

Пузатый поправил фуражку и прошёл к себе, случайно задев своим пузом каталку с Ментяровичем. Тот естественно рухнул на пол. Бытовухин щёлкнул пальцем по горлу, а Вонючко категорически выразил согласие. Тут, насвистывая музыку из Простоквашино, в здание зашёл Завырлов. В руке его аппетитно подтаивало мороженое.  

Дежурный схватил табельный и направил на волосатика. Тот невозмутимо раскрыл корочки электрика. Дежурный пропустил.  

– Этот, как тебя, – свистнул Вонючко, – Свинорылов!  

– Я Завырлов.  

– Какая разница. Иди сюда, тебя друг заждался.  

– Иду, – улыбнулся Эдик, но увидев лежачее раздетое тело засверипел: – Валентин Ментярович, что с вами? Почему вы не в больнице?  

Вонючко и Бытовухин заржали как кастрированные кони.  

– Он мёртв, парень, – соболезненно выкрикнул из аквариума дежурный.  

– Не-е-е-е-ет! – завопил Завырлов и пал на колени. – Не-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!  

Мороженое шлёпнулось на грязный линолеум. Осознав это Завырлов завыл ещё пуще прежнего.  

– Да не ори ты! – пригрозил Бытовухин. – Ещё один тут нашёлся! И так башка с похмелья трещит!  

– Новенький, – шепнул Вонючко Бытовухину, покрутив у виска.  

– Да мне хоть старенький! – прокомментировал ситуацию Бытовухин и вместе с Вонючко пошёл к шкафчику похмеляться.  

Эдик сидел на полу в коридоре. Он впал в отчаяние и не вылезал оттуда два дня.  

– Я за тебя отомщу, Валентин Ментярович… – всё повторял он, сжимая в руке лоскут от трусов Валентина, который едва выпросил у экспертизы.