1. Zagadka23
2. Запись

Запись

Как объясняет психиатр-нарколог доктор медицинских наук Алексей Егоров, сталкеры условно делятся на два типа: психические больные и любовные аддикты. В обоих случаях преследование имеет цикличность — есть подъёмы и спады. Если человек болен, то активность сталкера совпадает с сезонными обострениями. А вот жизнь сталкеров-аддиктов скорее похожа на жизнь алкоголиков или других людей с зависимостями: они бывают в запое или в завязке. Беда в том, что даже когда алкоголик в завязке, пить ему всё равно хочется. То же самое и со сталкерами. Но «в завязке» они всё-таки способны жить обычной жизнью и контролировать себя.

У психических больных самоконтроль отсутствует. Если они кого-то убьют, то попадут не в колонию, а в сумасшедший дом. Аддикты же отвечают за свои действия. Они не совсем здоровы, но у них нет бредовых состояний. Они пытаются добиться взаимности от объекта своей страсти и в принципе могут проявлять агрессию, но чаще всего бывают просто навязчивы. Самое страшное, к чему может привести любовная аддикция, — это самоубийство или убийство объекта любви. При этом с точки зрения судебной психиатрии аддикты в целом являются здоровыми и вменяемыми.

Существует определённый тип людей, которые больше склонны к любой аддикции. Это люди с генетической предрасположенностью (например, родители с наркотической или алкогольной зависимостью), с лёгким органическим поражением мозга, с опредёленными чертами характера (импульсивность, жажда новизны). Бывают и аддикты, на которых повлияли внешние обстоятельства, например утрата объекта любви или насилие в детстве (в том числе сексуальное). По словам Егорова, всего в молодежной популяции два-три процента любовных аддиктов, но не во всех случаях присутствует сталкерство.

Сталкинг — довольно распространённое явление. В России соответствующей статистики нет, потому что нет и соответствующей статьи — ни уголовной, ни административной. Но если вы спросите у знакомых, подвергались ли они навязчивым преследованиям, то, вероятно, услышите гораздо больше историй про сталкинг, чем ожидали. В странах, где есть наказание за сталкинг, есть и статистика: например, в Великобритании, согласно опросу 2015 года, за двенадцатимесячный период преследованиям подверглись 1,1 миллиона человек в возрасте от шестнадцати до пятидесяти девяти лет, а в США, по данным за 2012 год, в том же возрастном промежутке 3,3 миллиона человек стали жертвами сталкеров. Согласно статистике, большинство сталкеров — мужчины. Женщины реже преследуют людей, но среди женщин-сталкеров чаще встречаются именно психически нездоровые люди.

Человек может оказаться жертвой сталкера вне зависимости от своего поведения в соцсетях и личных качеств. Здесь нет универсальных правил и мер предосторожности. Можно вести себя отстраненно, не выходить на контакт с преследователем, но не факт, что это как-то отразится на его активности.

Анна Ведута ни разу не общалась с киберсталкером, который преследовал её полтора года: она просто методично блокировала его аккаунты в социальных сетях, а он методично заводил новые, чтобы писать ей письма. Впервые она увидела его сообщения в июле 2016 года: открыла папку «Другое» на Фейсбуке и обнаружила, что с мая ей каждый день писал какой-то человек. Его сообщения не содержали никаких просьб и не подразумевали ответа. Автор просто вёл с ней какой-то свой диалог. Потом он стал следить за каждым её движением в сети, каждым комментарием, постом, за всеми её знакомыми и друзьями. В письмах он давал понять, что знает всё, о чём пишет Анна и её друзья в соцсетях.

Последние полгода он каждый день отправляет письма в ответ на англоязычную рассылку издания «Медуза», в котором работает Анна. По сообщениям ясно, что сталкер живет в вымышленной вселенной, где Анна — его жена, они состоят в сексуальной связи, а издание «Медуза» общается лично с ним через заголовки своих материалов. Несколько раз сталкер писал знакомым Анны, чтобы выведать про неё какую-нибудь информацию.
Мне не было страшно, пока я не увидела антисемитское сообщение с ужасными призывами к действиям, — говорит Анна. — До этого я не знала, опасен ли этот человек, а теперь поняла, что да. При этом он активно следит за повесткой дня, у него есть какие-то любимые персонажи, например, он повернут на Навальном и Оксимироне, то есть на людях, которые сейчас на слуху. Мне кажется, он воспринимает виртуальный мир как реальный, как будто проживает то, о чём пишут в СМИ, или то, что он видит в сериалах и фильмах».

Сейчас Анна живет в США: там преследования, в том числе виртуальные, рассматриваются как административные правонарушения. Она может в любой момент обратиться в полицию, но смысла в этом не видит, потому что преследователь, судя по всему, живет в Латвии. Но Анна не исключает, что рано или поздно всё-таки обратится за помощью в правоохранительные органы: «Он много раз выдавал своё место жительства, знакомые пробили его точный адрес по IP, и если он достанет меня окончательно, я сообщу в латвийскую полицию»

---