1. Vadimvexler
2. Запись

Рабство творчества. Маргинальное мнение

Не то рабство, конечно, что отменили в Америке в 1865 году, а у нас даже на четыре года раньше. И вовсе не то, когда в подвале Донцовой сидят на цепи 15 голодных выпускников литинститута и лудят посменно на пяти стареньких перегретых компьютерах бессмертные ея опусы в количестве 40 штук в год.
Тут немного о другом.
Начнем с того, что свобода творчества далеко не тождественна самой свободе. Художник – раб своего замысла. Он одержим свежей, оригинальной концепцией, забывает всё на свете, кроме этой навязчивой мысли. Он превращается в мономана (Веллер и «Энергоэволюционизм»), идея становится сверхценной, критика не рассматривается, сомнения отметаются, каждый скривившийся, противоречащий – кровный враг, покусившийся на любимое, родное детище. Замысел должен быть воплощен любой ценой; детали, доводка, редактура отметаются на второй план и нередко забываются. Находясь слишком глубоко внутри процесса, художник не замечает явных внутренних противоречий в структуре произведения, логических нестыковок, очевидных любому внимательному зрителю, наблюдающему картину со стороны. В результате, как правило, даже гениальная задумка топится невразумительной реализацией (Хржановский и «Дау», Нолан и «Довод», Джойс и «Поминки по Финнегану»), а если и такого козыря в виде увлекательной, сильной фабулы не было, то произведение сметает волна нечистот, а раздавленный автор выходит на тропу войны со всем миром, отторгнувшим его opus magnum, его «шедевр».
И понять всё его отчаяние, всю обреченность не так сложно.
Творчество – это дорога в один конец. Человек, возомнивший себя художником, творцом, сам себе присваивает настолько высокий социальный статус, начинает мыслить предвечными категориями, его эго раздувается до таких исполинских, космических размеров, что вернуться на землю в случае оглушительной неудачи, устроиться работать продавцом мобильников, носить униформу, вести обывательский образ жизни, отказаться от мечты, которую, казалось бы, ухватил за павлиний хвост – всё это смерти подобно. Поэтому, кстати, такой увесистый мартиролог для принявших искусство слишком серьезно и разрастается с каждым днем (см. «Писатель и самоубийство» Акунина).
Свобода творчества в теории подразумевает и возможность отказа от творчества, а если ты не можешь отказаться, то что это за свобода anyway? Раб на галерах в теории может отгрызть себе прикованную кандалами руку и броситься в воду, утонуть или чудом выплыть, но даже у него есть какие-то варианты (в подвале Донцовой, конечно, и таких опций нет…). А если ты больше ничего не можешь, не хочешь и не умеешь, кроме как спаивать слова в цепочки со смыслом или вовсе без: без вразумительной логики, но просто по наитию, по извержению внутреннего вулкана, харкая желчью, истекая последней кровью, не можешь заткнуть рану, у тебя гемофилия, ты скоро умрешь, и всё, что от тебя останется – эта свекольная картина в духе постимпрессионизма, на которой оттопчутся острыми каблучками горе-критики, а хейтеры обоссут твою могилу. Или хрустальный дворец твоего цельного, сбалансированного, выстраданного мировоззрения увесистыми камнями уродуют, кромсают невежды и невежи, что сами трех понятий и пары мыслей связать не могут. Но триггерятся на любое незнакомое и потому обидное, унижающее слово.
И даже не в состоянии понять: как, зачем оно там оказалось, через что прошло прежде чем просочиться, выбраться на глянцевитую поверхность сознания, быть выхваченным, рассмотренным со всех сторон, проверенным на изъяны, чтобы лишь только затем взгромоздиться, утвердиться в смысловой лакуне на своем законном месте.
Творчество – это не унылый перебор вариантов до радостного обнаружения методом тыка подходящего, меткого или, в идеале, верного слова; это насильственный, агрессивный переход на внутреннюю сторону своего автопортрета, ныряние за свою кожу, дважды вывернутую наизнанку, нахождение себя там, где никого в принципе не может быть, агония в безвоздушном пространстве, встреча с богом или дьяволом (по вкусу), продажа души, покупка новой за мольбы и клятвы реализовать весь дарованный потенциал, растратить себя до конца, стереть в порошок, чем вернуть долг миру, Вселенной.
Не вписывается в определение «легкомысленное занятие», «увлечение» или «хобби», не правда ли?

---