Мелкий шрифт

Бог занервничал. Закурил. Клубы дыма, повисли тучами. Потом, плюнул. Сверкнул гневом, и дождь, перерос в ливень. Туфли с носками промокли, и хлюпали. Я вспомнил её, верней подумал о ней. Я не могу её забыть, поэтому, не могу вспоминать…  

Она заиграла во мне трубой, Milesа Davisа.. Медь трубы, поблёскивала калифорнийским солнцем на закате, которое было на другом континенте. Рояль стучал здесь, клавишами по лужам. Я не попадал в такт, потом тоже плюнул и пошёл прямо по воде, через дорогу. В кафе. Его свет был жёлтым и тёплым. Дверь захлопнулась за мной, и кто- то ударил в два солнца, – тарелки, на опустевшей улице. Они рассыпались на шелестящие осколки за мной. Я заказал кофе с коньяком. За окном стемнело совсем. Фонари, наконец, дождались своего часа, и вышли на сцену. Склонили головы, пытаясь заглянуть в немногие лица, спешащие спрятаться под крыши. Капли не долетавшие до асфальта, не разбились, прилипли к стеклу, остались живы, и смотрели на меня, на улицу, открыв рты. Что с них взять?.. На небесах другая жизнь. Я мелкими глотками, неторопливо рассказывал им свою историю. Про нее, про меня. Труба чернокожего американца, была аккомпанементом. Капли тяжелели, грузнели от моих мыслей, не выдерживали, стекали ручьями по стеклу. Тут же прилипали другие, но я не возвращался к началу, рассказа без слов, и продолжал. В конце концов, капли объединятся, в лужу, в море, в океан, в тучу… Им всё станет известно…  

После сигареты, я заказал ещё одно, лёгкое головокружение. Оно расползалось внутри меня теплом, без обид, сожалений, прощений.. Кружилось желтым листом, с мелкими буквами, написанными в конце истории, которых я не видел в начале. Мне пришлось их прочитать. Как и ей. В то время я её уже не любил, её поэтому смог их рассмотреть… Мне запомнилась одна фраза, из этого мелкого шрифта в конце: «Любовь — задница. Выглядит хорошо,.. вот запах не очень».