Неужели?или мысли хомяка о мире

Ох уж эти огромные существа.  

Я совсем недавно только приехал в этот магазин, но черт, если бы не люди, здесь пахло бы гораздо лучше.  

Поднадоедает весь день рыться в опилках.  

Разве мечтал я об этом, родившись у матери?  

А этот психический сдвиг у нее, когда отец вновь попытался зачать детей?  

Какого это видеть как твоих братьев пожирают.  

С тех пор я стал дико нервным.  

Неплохим расслаблением для меня стало колесо.  

Я люблю скорость.  

От нее так развивается шерсть и наконец не так жарко.  

Люди вообще в курсе насколько в этом ящике с другими жарко?  

Но мне нравится наблюдать за ними.  

О, Габриэля забрали.  

–Как ты думаешь будет там лучше? -кричит ему с длиннющей челкой Аксель, немного щуря черные глазки. На что тот радостно отзывается:  

–Да я вообще не знаю, -и свора ребятишек довольно уносится раскачивая клетку и рассматривая зверюшку.  

Как-то это странно.  

Куда же в итоге попадаем мы?  

Но то как маленькие люди обнажали зубы выглядит зловеще, я как-то внутренне напрягаюсь.  

Еще это захлебывающееся ха-ха, будто болеют.  

Прямо как старушка Сюзанна, она тут давно, очень. К всему прочему многое повидала. А не уходит она с этими гигантами, потому что без одного глаза. Но и одним многое можно увидеть. И она знала что эти оскалы не опасны, наоборот.  

Почему она все еще здесь?  

Честно говоря это загадка, но девушка которая убирает клетки и кормит нас часто гладит ее по шерсти.  

И все бы ничего, но я подустал ждать уже своего часа.  

Конечно, я лишь отдаленно представлял как выгляжу и очертания в поилке тоже смутное представление давали, и все же я надеялся что мои личные качества или внешний вид привлекут существ, что забирали нас отсюда.  

У всех были свои теории на этот счет.  

К примеру, эти хамоватые товарищи в перьях, вечно не упускали случая оскорбить кого-нибудь или обсмеять, но они были чертовски талантливы, эти шельмы! Так изображать голос людей всегда вызывало восхищение, но мне больше нравились арии канареек. Они в большинстве своем говорили, что знают намного больше чем все мы, правда, даже самый умный их представитель имел весьма дурную привычку повторять все по паре раз, не завершая логическую цепочку доводов. Меня первое время это обескураживало, но, все же, я пытался вынести хоть что-то связное. Я понял, что по их представлению мир, куда они уносят нас, полон красок, но зачем они это делают, предполагали они каждый, как хотел, обычно отличалось это от расцветок их, как я успел заметить. Начиная ужасной тиранией, заканчивая почти поклонением. Но эти понятие я пока не полностью понимал.  

Я слушал очень часто всех представителей.  

К примеру рептилиям было совершенно наплевать на то, что будет дальше, паукам как правило тоже, особенно ядовитым, они говорили, что благодаря инстинкту всегда смогут выжить.  

Я видел лишь однажды, как молодой питон весьма заинтересованно оплел руку девочки, поднимаясь вверх к ее локтю, даже, как-то с удовольствием, вытаскивая тонкий язык.  

Именно тогда я и стал думать в чем же может быть удовольствие быть с ними.  

Да, здесь мы разные, но наше назначение и природа более чем понятны, но зачем и почему они?  

Почему они приходят за нами, а не мы за ними?  

От всех этих вопросов и рассуждений у меня начиналась мигрень, да и травма детства часто вставала перед глазами и я лишь ждал, пытаясь отвлечься бегом.  

Тогда я молчаливо жевал морковь, когда подошел мальчонка, так же, как и все дети не вызывая внутри меня ничего нового. Кроме одного. Удивление. Он попросил именно меня, то чего я даже выронил морковь. Час пришел неожиданно и, я лишь и смог, что только замереть и смотреть во все глаза на него. А он все так же хищно оголил свои зубы и сказал:  

–мам, можно его?  

Женщина что постоянно заглядывала в телефон взмахнула руками и, когда в очередной раз устремила взягляд на экран, воскликнула:  

–Бери кого хочешь, мы уже опаздываем, я совсем с тобой замоталась! -и поспешно последовала к кассе зовя продавца. Меня можно сказать схватили бесцеремонно, но я не стал вести себя как-то не подобающе, ведь, я не знал что ждет меня.  

Нет, конечно весело, но укачивает. Зачем так махать клеткой?  

Мальчонка торопливо бежит, держа за руку мать и другой крепко сжимая ручку от переносной клетки. Эти аморальные птицы были правы, мир действительно очень ярок, жаль что настолько расплывчат. Постепенно этот бег прекращается и шаг людей замедляется. Наконец я могу рассмотреть все вокруг.  

А запахи то какие!  

Я крайне возбужден и впечатлен. Конечно ничего подобного я раньше не видел. Но панорама этих прекрасных мест сменилась, как-то в разрез яркости и живости предстало серое здание. Высокое сооружение выглядящее зловеще. Меня удивило особенно то, что ребенок перестал улыбаться, а мать его строго одернула, чтобы тот стал серьезнее и перестал так беззаботно шагать  

–веди себя подобающе в доме Божьем, молодой человек! -хмурясь строго полушепотом сказала она.  

мальчик пристыженно опустил взгляд и уже явно нехотя поковылял в здание.  

Первое здание куда я попал.  

Даже перед входом в нос ударил резкий, почему-то кружащий голову запах, это было первым, что мне не понравилось. По мере того как переступили порог и прошли внутрь, он становился все сильнее и, борясь всеми силами с напавшим чихом, я жмурился, но так и не смог его перебороть.  

Постепенно я привык и начал озаряться:огромнейшие потолки, такие массивные, что, казалось, раздавят. Все ослепляюще светлое и дико желтое, как канарейка, но даже ее яркость не сравнится с этим режущим и броским цветом. Не смотря на все это внутри было темно, и этот запах, хоть и резал мое несчастное дыхание, но все же стал привычнее. Людей тут было не много, ряды скамей, странный свет со стен, от всего этого кружилась голова и стояла какая-то напряженная тишина. Каждый звук, что производили мальчик и женщина громыхал в сводах, было боязно даже шевельнуться, и, честно говоря, я вовсе не понимал, что в этом жутком и холодном месте можно забыть. Это и есть мой дом? Это второе что мне не понравилось.  

И это пугало.  

Мое сердце дико колотилось, я смотрел на чем-то огорченного мальчика, который почти безучастно опустил клетку на скамейку и чуть сжимаясь поглядывающего на мать.  

А всегда будет все так? Ведь до этого он скалился.  

Со скамьи я уже не видел что именно происходит, но, я все ясно слышал, вернее сказать, даже все мое существо стало лишь слухом.  

Я слышал шуршание где-то впереди, где был этот яркий канареечный цвет, а потом громкий и изрядно испугавший меня голос заговорил:  

–здравствуйте братья и сестры мои, -казалось что люди перестали дышать, кроме того, говорящего. Мальчик вытянулся по струнке и сидел пялясь вперед, женщина тоже. Я думал, почему? Что они такое увидели впереди? Ведь мы ведем себя так когда кто-то представляет угрозу.  

Он, этот гремящий голос, говорил странные речи, называя кого-то странным словом святой. Мальчик и женщина лишь крутили руками перед собой говоря Аминь.  

Я чувствовал страх, страх мальчика. И я думал. Я думал почему они идут туда куда страшно, что же с ними не так?  

Позже, со временем, женщина стала делать так, что вода вытекает из глаз. Что это было?  

Даже у Сюзанны редко вода стояла в глазах, она ведь была очень сухонькой старушкой.  

Сегодня для меня был день откровений. И я ничего не понимал.  

Я не понимал, почему женщина дрожит, а мальчик все испуганнее выглядит.  

Но позже я услышал то, что я понял, ведь, так говорила та, что отдавала нас:  

–Самое главное, братья мои и сестры, не забывайте что открывается новый храм и мы собираем пожертвования. Кто сколько может.  

Вот это слово-пожертвования.  

Женщина с которой я пришел поднялась и быстро потрусила к голосу, а мальчик уже весь сжимаясь сидел ожидая ее, ждал и я, слушая шуршание людей выходящих, и шепоты спереди, где ревел тот голос. Мальчик встал, беря клетку со мной и выходя в проход, а я увидел ее, стоящую рядом с кем-то и отдающую "эту вещь"  

Она вернулась, а я так и не понял..  

Выходит, вместо того чтобы получить кого-то из нас, от которого вы скалитесь и не дрожите, не боитесь, вы отдавали то, что так ценили-"эту вещь", за это.  

Вы отдаете это важное на то...  

Чтобы бояться?