Еще один шанс

Солнце палило нещадно, и я весь взмок, пока добрался до своей конторы и сел в любимое кресло. По правде сказать, я и не заметил, как вспотел, потому что в голове моей крутилась одна мысль: "Ко мне приезжает Джимми, Джимми Шеллок, эдакий паршивец! " Я не виделся с ним почти десять лет. Может быть я бы остался служить в кавалерии вместе с ним, если бы не должность шерифа. Мне предложили ее после той заварушки в сорок девятом. Тогда я еще был капитаном кавалерийской гвардии. Нашей главной задачей было удерживать порядок на Тропе Санта-Фе.  

Это была непростая задача, так как тропа пересекала территорию индейцев – Команчерию. Они требовали компенсации за проход по дороге. Власти считали это недопустимым, поэтому дали нам приказ – атаковать индейцев при их обнаружении. К началу пятедисятых мы смогли вытеснить их из этого региона, что позволило начать постройку новых поселений. Часто по этой тропе пытались уйти в Мексику банды каторжан и мародеров. Потеряв человеческий облик, они, оборванные с красными лицами, брали от жизни все. За многих из них давали неплохую награду в Санта-фе. Этим мы и пользовались. На вырученные деньги, мы надирались виски и палили в воздух из ружей. Но однажды произошла трагедия, перевернувшая наши жизни... Был август сорок девятого года. Солнце выжгло всю траву в степи, обнажив красный, как кровь, песок. Наши лошади, взмыленные, с пеной у рта от долгого бега, едва перебирали ногами. Уже неделю мы шли по следам индейцев, нападавших на торговые обозы. По словам местных стрелков они маскировались под переселенцев и грабили ни о чем не подозревающих торговцев. Это было странно. По описанию жителей на каторжников они не были похожи. Смуглая кожа, раскрашенное соком айвы тело. Преследуя их, мы находили разграбленные телеги с кучей убитых вокруг. Наконец, выследив повозки крытые тканью, мы начали атаку. Нас предупреждали, что индейцы вооружены до зубов, так как ограбили немало обозов, предназначенных для армии. Поэтому мы решили атаковать не колонной, а точечно. Городские стрелки, которых мы наняли в подмогу, сидели за холмом, ожидая моей команды. Наконец, дождавшись сигнала, они выбежали на дорогу и начали в упор расстреливать ткань на телегах. Колонна остановилась. Спрыгнув с лошади, я стал вместе с остальными осматривать повозки. Долину огласил плач. Мы ринулись на звук и увидели страшную картину: в огромной луже алой крови сидел мальчик лет семи. Он был одет по городскому, с шиком. Новый, ещё не поношенный, сюртук с накрахмаленной рубашкой и тёмные брюки. Но всего этого теперь не было видно. Окровавленный он сидел рядом с бледной женщиной в темном платье. Ее голова завалилась набок, а шляпка упала. Мальчик, заметив нас, перестал плакать. Он поднялся на ноги и, шатаясь, побрел к нам. Его лицо, словно постарело на несколько лет. При хотьбе он подволакивал ногу – из простреленной коленки сочилась тёмная кровь. Левый глаз вытек, но правый пронизывал нас взглядом. Мы стояли безмолвно, не шевелясь. Никто из нашего полка не стал помогать мальчику. Похоже эти молодые парни, как и я, понимали в тот момент, что допустили ошибку, но ничего сделать уже было нельзя. А парнишка все шёл. Пару раз он падал, но каждый раз он, отхаркнув кровь, поднимался и шёл дальше. Наконец, он вплотную приблизился ко мне и опустился на землю. Его губы что-то проговаривали. Я наклонился к нему.  

– З..... за....за... за что, – выговорил он и затих навсегда.  

Этот мальчик даже на пороге смерти не плакал и не кричал как остальные дети. Он мужественно принял смерть и лег тяжким грузом на нашу совесть. Индейцы считают убийство ребёнка страшным грехом... Мы расстреляли колонну гражданских, идущую в Мэрилэнд, а там было слишком много детей... После того злосчастного случая наш полк расформировали и разослали по разным штатам. Я и вовсе уволился и уехал домой. Там мне предложили стать шерифом.  

Случай в сорок девятом до сих пор лежит мертвым грузом у меня на шее. Я никому не покаялся в этом грехе. Я решил, что эта боль умрёт вместе со мной. Часто перебирая это в своей голове, я задумался: как такое вообще могло выйти? Я много раз посылал разведчиков, чтобы они докладывали о приближениях дилижансов и торговых колонн. Все было чисто. А те телеги мы долго выслеживали. Наконец, меня осенило: нас просто подставили. Кто-то нарочно увёл нас от индейцев. Возможно среди моих ребят была крыса... Мексиканцы называли их "traidor"* и вешали на деревьях, прикрепляя к ним табличку с этим словом. Как по мне, это справедливая кара. Но думать и перебирать в голове прошлое уже не было смысла – что сделано, того не воротить. Обязанности шерифа требовали внимания и полной отдачи.  

В нашем городке редко, что происходит – в основном мелкие кражи и разбой. Последний филиал банка "Юкон" переехал в Чикаго, оставив нам кирпичную конторку и покосившийся туалет. С этого момента бандиты обходят наш город стороной, так как им здесь больше нечем поживиться. Из семи лет службы в кавалерии я усвоил одно – никогда не оставляй врагов позади себя. Это правило избавило меня от многих пуль, пущенных мне в спину. Работа шерифа заметно расслабляет. Я располнел, потерял былую удаль и отрастил бороду. Шериф под стать городу.  

Все это я вспомнил, глядя на письмо Джима в своих руках. Он приезжал на двухчасовом экспрессе из Сент-Луиса. Я отправился встречать приятеля. В ожидании его, я прислонился плечом к деревянной стене станции. Солнце было в зените. Подул ветер, лениво гоняя рваную листовку. Было душно. Облезлая собачонка выползла из под скамейки рядом со мной и зевнула. Потом облизнулась и посмотрела голодными глазами на меня. Я топнул ногой и зыркнул на неё. Собака поспешно ретировалась и, понурив голову, поплелась в город. Тут я услышал звук свистка экспресса, который быстро нарастал. Вскоре поезд, задыхаясь в клубах пара, заскрипел и остановился напротив меня. Из второго вагона, самодовольно покачиваясь, вышел мой друг, а с ним ещё двое, подозрительного вида, парней. Я махнул им рукой, и они подошли ко мне.  

– Здорово, Квинси, – расплылся в улыбке Шеллок, обнажая гнилые зубы, – Как жизнь после армии? Я смотрю ты вширь раздался.  

Его дружки ухмыльнулись.  

– Джим, рад тебя видеть, – сказал я, не обращая на них внимания. Я хотел с ним обняться, по старой дружбе, но он отстранил меня.  

– Оставь эти сопли при себе, – буркнул Шеллок, – Ты лучше угости своего старого товарища выпивкой и заодно покажи свой паршивый городишко.  

Я пожал плечами, и мы направились в город.  

– Что это за ребята с тобой приехали, поинтересовался я у Джима.  

Он пристально посмотрел мне в глаза.  

– Мои братья, Рон и Вилли, сказал Шеллок, указывая поочередно на парней.  

Они кивнули мне и мы продолжили путь.  

Хорошенько накачавшись виски, мы вышли из салуна. Джима развезло от обилия выпитого и он шёл, слегка шатаясь и горланя песни. Но тут его как будто осенило.  

– Кувинси, – промычал Джим, – А покажи- ка нам свою конт.. конт...  

– Контору, – пробасил тот, кого звали Роном.  

Джим захохотал.  

– Во во, вот эту вот свою покажи...  

– Конечно Джимми, – улыбнулся я, – Сейчас все устрою.  

Я привёл их к своему участку и, путая ключи стал открывать дверь. Вдруг я услышал три щелчка, позади себя. Я обернулся и увидел три револьвера, направленных на меня.  

– Ребята, – удивился я, – В чем дело?  

Шеллок нахмурился.  

– Мы приехали в город, чтобы убить тебя, Квинси, -внятно проговорил Джим, словно он и вовсе не пил, – Ты последний, кто был свидетелем и помнит тот случай в сорок девятом. Проводится расследование и я бы не хотел оказаться в петле.  

Я пристально смотрел на него.  

– Это я направил тебя по ложному следу и заставил перебить тех людей, – продолжил Джим, – Чтобы мои ребята, смогли вывезти деньги в Мексику. Грабежи индейцев, о которых было доложено в рапорте, были лишь прикрытием...  

Я стоял и не мог пошевелиться. Наконец, я собрал остатки сил и спросил у него по-мексикански.  

– Eres un traidor?  

Джим улыбнулся.  

–Si, – проговорил он и нажал на спуск.  

Я провалился в темноту...  

Тупая боль в голове нарастала, становясь невыносимой. Наконец я вскрикнул и очнулся на грубо сколоченном деревянном столе в просторной палатке. На мой крик прибежало несколько людей в кавалерийской форме.  

– Капитан Квинси, вы очнулись, – взволнованно проговорил один из них, – Шеллок нам все уши прожужжал, что вы не очнетесь и нам нужно двигаться дальше.  

– Ше..Шеллок, – слабо произнёс я.  

Вспомнив ту ночь, я потрогал голову: она была забинтована и болела.  

– Где мы, – тихо проговорил я, – Что я тут делаю.  

Люди удивились.  

– Сэр, вы находитесь в кавалерийском лагере. Вы главнокомандующий нашей гвардии. В перестрелке с бандитами вас ранили в голову и вы потеряли сознание на несколько дней. Сейчас мы должны преследовать индейцев...  

Я поднял брови.  

– Какой сейчас год? – взволнованно спросил я.  

– Сорок девятый, сэр. Сейчас 10 августа сорок девятого года.  

Я покачал головой и усмехнулся. Не знаю, что это было... не знаю. Но сдаётся мне – бог сжалился надо мной и подарил мне ещё один шанс.  

–------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------  

traidor* – предатель (исп. )  

Eres un traidor? ** – ты предатель? (исп. )  

Si*** – да (исп. )