Полель

Полель  

– Снег шел всю ночь, – сказала Машутка. Она сидела на корточках у печи, из которой по всей избе разносился очень приятный запах выпечки.  

– Поэтому я и спал как убитый, – усмехнулся ее брат Полель, вставая с кровати и потягиваясь.  

Окна и двери их избы завалило сугробами. Чтобы выбраться на улицу, надо было прорыть ход в снегу. Этим еще до рассвета занялся старший Лель. Машутка готовила завтрак. В то время как младший Полель спал.  

Дверь отворилась, и в проем ворвались яркие лучи солнца.  

– Как хорошо на улице, – воскликнул Лель входя. Он отряхнул лопату от снега и поставил ее в угол.  

– Почему ты не убрал снег от окон? – спросил Полель. – В доме темно.  

– Иди спи, лежебока, – прикрикнул в ответ старший, и младший сделал вид, что обиделся.  

– Я уже целый час делом занимаюсь, – напомнил Лель, вытирая пот со лба. – Отрыл из-под снега наш домик. А что сделал ты?  

– А я ничего делать не буду пока не поем, – заявил Полель.  

– Запеканка почти готова, – Машутка заглянула в печь. – Сейчас сядем за стол.  

Полель открыл дверь и увидел перед собой снежную лестницу со множеством ступенек, сделанную старшим братом. Она вела из глубины сугроба, в котором оказалась изба после снегопада, наверх. Полель взбежал по ней босиком и оказался на просторе. Небо было безоблачным, и солнце, отражаясь от бесконечных снегов, наполняло воздух ослепляющим светом. Сделав несколько шагов вперед, Полель погрузился в снег по пояс. Тогда он снял рубаху и нырнул в сугроб. Купаясь, он кричал вначале от той боли, какую испытывал от холода, потом от того удовольствия, какое испытывал от жара.  

Лель взял кувшин, налил себе в кружку воды, разом выпил. Налил и выпил еще.  

Машутка по-прежнему сидела у печи, печально глядя прямо перед собой.  

– Ты очень бледная сегодня. Не простыла? – спросил ее старший брат.  

– Нет. Просто не спалось ночью. Опять какие-то страсти мерещились.  

– Это не мудрено. Живем в такой глуши. Здесь всяких страстей хватает.  

– Пока шел снег мне все казалось, кто-то наблюдает за нами из лесу. Когда снег лег до крыши, на нее кто-то взобрался и ходил по ней.  

– На крыше никаких следов нет, – возразил брат. – Может быть, их замело. Ты б разбудила нас, мы бы посмотрели кто там.  

– Скорее всего, мне только показалось. Ты же знаешь меня, дуру.  

– Ты совсем не дура, сестренка.  

В окне показалось лицо Полеля. Он дополз до него на животе сквозь слой снега. Постучав по стеклу и покорчив рожи, он встал на ноги. С его спины соскользнул огромный пласт снега. Солнце прорвалось в избу через очищенное окно. Стало светлей и приятней.  

– Я всю ночь молилась, – продолжила Машутка.  

– Это хорошо. Похоже, твоими молитвами и держимся еще, – ответил Лель.  

– Не смейся над этим, пожалуйста.  

Тут в избу ворвался Полель. По его телу стекали тающие хлопья снега. После таких ванн он чувствовал себя прекрасно и весь пылал огнем бодрости и жизнелюбия.  

– До чего хорошо на улице, – прокричал он, толкнул старшего брата и прокричал еще:  

– Чего ты такой мрачный? Жизнь так хороша, а ты никогда не замечаешь этого.  

– Есть скоро будет нечего. Тогда жизнь покажется совсем иной.  

– Поедем на торжище. У нас много шкур.  

– Шкуры кончатся, а новых не заготовим, если будем валяться на печи целыми днями.  

– Что на тебя нашло, братец? Позавтракаем и пойдем в лес. Обещаю тебе богатую добычу. В каждой ловушке будет по зверю. Я это чувствую.  

– А я чувствую, что если ловушки окажутся пустыми, я с досады сниму шкуру с тебя.  

– Тогда наша семья лишится главного добытчика.  

– Главного нахлебника.  

– Не ходили бы вы в лес сегодня, – вмешалась Машутка. – День плохой.  

– Как плохой? День – лучше некуда.  

– Ты на небо смотрел? Там луна. Луна полная и стоит против солнца.  

– И что с того? Так часто бывает.  

– Ничего, – она опустила голову, понимая, что братьев такими странными доводами не переубедить.  

– Машутка, тебя иногда трудно понять, – заметил Лель. – То укоряешь нас в язычестве. То сама впадаешь в язычество.  

– Это не так, – не согласилась сестра. – Если бы ты понял меня, то мое предостережение язычеством не назвал бы.  

Она вынула из печи сковороду и поставила на стол.  

Быстро позавтракав, братья собрались в лес.  

– Хоть бы раз послушались меня, – попросила сестра, когда они уже стояли на снегу, надевая лыжи. – Останьтесь дома.  

– Да не переживай. Мы ненадолго, – ответил Полель. – Вернемся часов через пять.  

– Вчера обещали то же самое, а вернулись поздно вечером.  

– Тогда мы далеко зашли. А сегодня дальше Немли не пойдем. Проверим ловушки и сразу домой.  

– Только если ловушки окажутся пустыми, идите домой. Дальше идти не надо, хорошо?  

Машутка подошла к Лелю пока он надевал ружье и приложила ладонь к карману его шубы. Полель усмехнулся, заметив ее жест.  

– Берегите себя, пожалуйста, – произнесла сестра.  

Братья двинулись в путь. Машутка долго смотрела им вслед. Она молилась за них, как всегда делала, когда они уходили в лес.  

Они шли своей обычной тропой – самым коротким путем до озера Немль. Бойкий Полель постоянно вырывался вперед, желая везде быть первым, чтобы подразнить брата. А Лель неторопливо бежал позади, таща за собой сани, привязанные веревкой к его плечам. Он не обращал никакого внимания на озорство Полеля. Только изредка окрикивал его, чтобы тот слишком не увлекался.  

Снег в лесу не ослеплял, потому что деревья немного заслоняли солнце, напротив которого можно было разглядеть луну. Она висела на небе недожареным блином, какие часто пекла Машутка.  

Внезапно младший остановился и уставился себе под ноги.  

– Доигрался, – с досадой прошептал Лель, думая, что у Полеля что-то случилось с лыжами.  

Подъехав к нему, он понял что дело в другом. На снегу отпечатались звериные следы. Между ними местами были капли крови.  

– Раненый волк.  

– Никогда раньше не видел таких огромных волчьих следов, – признался Полель. – Пойдем по ним?  

– Лучше поскорей пойдем к нашим ловушкам. Чтобы кто-нибудь не воспользовался нашей добычей раньше нас. А этого раненого свои же и сожрут.  

– Кто же мог его ранить? Кроме нас тут давно других людей не было.  

– Оставим его, – произнес Лель.  

– Жаль оставлять. Волчья шкура была бы кстати.  

– Гнаться за ним опасно. Нарвемся на стаю волков. Потеряем время.  

Они пошли своей тропой. Волчьи следы тоже тянулись прямо по ней.  

– Странно, правда? – сказал Полель, когда они остановились, чтобы передохнуть. – Этот волк бежал нашей тропой. Будто знал ее.  

– Наверно, он бежал к Немли, а наша тропа – самый короткий путь туда, – ответил Лель.  

Передохнув, они пошли дальше. Полель припустил за ним. Крови между следами становилось все больше, что говорило о бедственном положении зверя. И у братьев появилась смутная надежда, что они нагонят его, не отклоняясь от своего пути.  

До озера осталось совсем немного, когда следы свернули куда-то вбок, к колючим кустам, и дальше в чащу елей.  

Полель, вырвавшийся вперед, опять остановился, дождался Леля и кивнув на следы сказал:  

– Что, отпустим его?  

– Отпустим. Не будем увлекаться в чащу.  

– А вдруг он уже лежит за этими кустами? – хитро улыбнулся младший.  

– Вряд ли. Пойдем к Немли.  

– Немль совсем рядом. Если мы свернем вбок, то просто начнем огибать Немль чуть раньше, чем делаем это обычно. И никуда та Немль от нас не денется.  

Лель немного подумал и все-таки поддался соблазну увидеть огромного волка и снять с него шкуру.  

– Ладно, свернем, – сказал он. – Только если следы начнут уводить куда-нибудь в сторону, сразу возвращаемся назад к озеру.  

Они сошли со своей тропы и двинулись в ту сторону, куда вели следы. Миновав кусты и еловую рощу за ними, они оказались у подножия высокого холма. С трудом взобравшись на вершину, занятую соснами, они быстро пробежали по ней и оказались у крутого спуска.  

Следы вели вниз по склону и затем опять вверх на следующий холм.  

– Смотри, какая красота, – воскликнул Полель.  

Лель вначале не понял, что вызвало такой восторг у его брата. Но присмотревшись, догадался, что тот имел в виду снежный свод, выросший между двумя соснами, ветви которых скрещивались.  

Сосны стояли на склоне перед вершиной следующего холма. Следы вели как раз под свод. Другого пути там и не было, потому что с обеих сторон от свода плотными рядами стояли елочки, и снег был навален на них высокой стеной.  

– Как снег мог лечь таким причудливым образом? – изумился Полель.  

– Матушка-природа – лучший зодчий, – ответил Лель. – Если зверя не окажется на том холме, повернем к озеру.  

Братья побежали вперед. Разогнались по склону так, что ветер засвистел в ушах. Следующий холм был значительно ниже, поэтому они легко одолели подъем на него и ворвались под свод на большой скорости.  

Полель мигом проскочил под ним. Но пролетая под ним, он задел ветви деревьев, и весь свод повалился на голову Лелю, несшемуся сзади. Снегом старшему брату засыпало лицо. Он упал, стукнулся головой о пень и потерял сознание.  

Через какое-то время очнулся и стал выбираться из сугроба. Выбравшись, увидел незнакомую женщину и Полеля на ее руках. А рядом – того самого огромного волка, за которым они так неосмотрительно погнались.  

– Полель. Полель, – не своим голосом крикнул Лель.  

Женщина обернулась на него. Сверкнула глазами и осклабилась. Затем положив тело его младшего брата волку на спину побежала прочь. С Полелем на спине волк легко последовал за ней в чащу леса.  

Лель хотел побежать вдогонку, но ему было так плохо, что он не смог. И в отчаяньи сел на тот самый пень, о который ударился головой. Он еле держался на пне, чтобы не опрокинуться в снег.  

Закрыв глаза, он ждал пока ему станет легче. Через какое-то время он совсем замерз. Зато боль немного утихла. Он встал, чтобы пойти, но одна лыжа оказалась сломанной. Ему пришлось бросить лыжи и сани. И он медленно зашагал по сугробам искать брата.  

Следы вели в сторону Немли. Он шел долго. Так долго, что уже стал со страхом поглядывать на небо. Но солнце стояло все так же высоко. Оно словно замерло в полудне.  

Озеро почему-то не появлялось, хотя давно должно было появиться. Лель очень удивлялся этому. Он много раз бывал у Немли и не мог ошибиться в расчетах. Еще больше он удивился, когда внезапно вышел к высокой двуглавой горе, которой никогда раньше не видел здесь. Это казалось невозможным. «Куда я попал? » – изумленно спрашивал он себя.  

Следы вели в гору, и Лель побрел туда, совершенно не понимая как он умудрился так заблудиться. Одно успокаивало – идти оставалось уже недолго. Если Полеля потащили на эту гору, значит там должно располагаться какое-то жилище.  

Лель преодолел две трети склона. Последняя треть горы раздваивалась. Каждая из двух вершин имела такое правильное очертание, что напоминала рукотворную насыпь. Окинув взглядом окрестности, Лель увидел треугольное озеро. Это была Немль. Но рядом с Немлью не существовало никаких гор, а только холмы. Откуда взялась эта гора он не понимал.  

Лель подошел к двум ледяным истуканам. Их прозрачные лики не выражали ничего, Но почему-то вызывали страх. Он с замиранием сердца прошел между ними и двинулся дальше вверх. Теперь идти стало легче, потому что вместо заснеженной тропы появились ступени из старого твердого снега. Следы на них не отпечатались, но было ясно, что женщина с волком пошла по ним – следы заканчивались перед ними.  

Лель сильно волновался. Пожалуй даже боялся хотя был не из робких. Это место казалось ему холодным и неприятным, хотя про себя он признавал, что здесь очень красиво. Ледяные изваяния стояли вдоль всей лестницы. Каждое имело свое особенное лицо, телосложение, одежду. На каждом были высечены древние глаголические письмена. Солнечные лучи пронизывали их, преломлялись в их лицах, наполняя их жизнью. И эти истуканы словно что-то спрашивали у проходившего мимо них Леля, провожали его хитрыми и злорадными взглядами.  

Когда Лель в очередной раз остановился перевести дух и глянул вверх, то увидел, что и ту вершину, на которую он поднимается, и соседнюю с ней венчают здания, выстроенные из снега. Он не мог рассмотреть то здание, к которому шел, потому что оно находилось прямо над его головой. Но здание на соседней вершине предстало ему во всех подробностях. Это была крепость. Или скорее замок. Настоящий замок: снежная стена, по трем углам которой островерхие башни, также построенные из снега. Самая мощная и высокая из башен была обращена к той вершине, на которую он поднимался.  

Неожиданно из замка донесся какой-то шум. Лель поспешил спрятаться за одного из ледяных истуканов. Из окна главной башни с криками начали вылетать черные птицы. Лель сказал себе, что это птицы, потому что вначале отказался поверить своим глазам. Но у него не было другого выхода и в очевидное поверить пришлось: это были не птицы, а женщины.  

Ведьмы.  

Они вереницей перелетали с одной вершины горы на другую. Из крепости – в то здание, к которому Лель поднимался. Он насчитал их с полсотни.  

Когда все перелетели, он вышел из-за укрытия и двинулся вперед. Куда он шел и что с ним будет там он боялся даже вообразить.  

Подойдя вплотную ко входу в здание, он не сразу решился шагнуть внутрь. Растерянно огляделся. Здание также как и замок на соседней вершине было сооружено из снега. Но в отличие от треугольного замка оно было овальным. Кроме входа, у которого Лель стоял, в стене имелось лишь одно большое окно, через которое женщины влетели. Это был храм.  

Взяв ружье в руки, он осторожно вступил под снежный свод и попал в овальный зал, уставленный ледяными колоннами. Там и собрались женщины.  

Было темно, веяло жутким холодом. Они суетились в этой мрачной обстановке, как стая мышей.  

Вот одна за другой зажглись лучины. Сначала несколько, потом несколько десятков, и стало светлей. Лель увидел брата. Тот стоял на возвышении в противоположной стороне овального зала. У него был совершенно отрешенный взгляд. Рядом с ним крутилась отвратительная старуха с серебрянным венцом на голове. Она с каким-то омерзительным умилением улыбалась ему. Волка в зале Лель не заметил. Хотя деваться волку на этой горе было больше некуда.  

– Начинай, Орель, – приказала венценосная старуха.  

Та, которой это было сказано, подобострастно поклонилась, развернула перед собой берестяной лист и начала читать:  

– Мне угодно, чтобы все мои подданные япири жили в согласии между собой. Чтобы не было никаких усобиц и раздоров между ними. Чтобы они прикладывали усилия не ко взаимным унижениям, но ко взаимному уважению. Чтобы почитали не самих себя, но богов своих и в первую очередь меня Волоса – старшего из сыновей Рода, мудрейшего и могущественнейшего.  

Тут другая женщина завопила:  

– Милые сестры, нет среди нас согласия. Завидуем мы да строим козни между собой. Богов своих не почитаем и к учению Волоса глухи.  

– Как же горько слушать тебя, Мерла, – ответила ей венценосная старуха.  

– Горько, горько, – запричитали все остальные.  

Венценосная шагнула к Полелю и присосалась к его губам. Была она так стара и уродлива, что Лель, наблюдавший за этим из-за ледяной колонны, сплюнул и отвернулся.  

Вся толпа продолжала кричать «горько», а Полель продолжал целовать свою невесту, да еще и крепко обнял ее.  

– Что ты делаешь, дурак, – со стыдом и досадой прошептал Лель.  

Когда этот гадкий поцелуй закончился, венценосная приказала:  

– Читай дальше, Орель.  

И Орель так же бережно развернула второй свиток.  

– Проклинаю вас, япири, за непослушание и за гордыню, а также за то, что краткое откровение мое разделили между собой. За все прегрешения ваши ваш Двуглав вместе со всеми прилегающими Увалами будет оторван от мира на тысячу лет. На месте Увалов разольется озеро, которое люди по старой памяти назовут Немлью в насмешку над вами. У вас на Увалах не будет больше смены времен, а только зима у вершин, осень и весна на склонах, и лето у подножий. Вы будете жить без мужчин и не сможете плодиться. А чтобы выжить будете пить кровь у избранных между собой пока из каждой сотни не останется всего одна. А все остальные сдохнут и тела их бросите в яму как сор. Только знатных похороните во льдах священной Немли, чтобы они лежали там до положенного времени.  

Орель смолкла. А Мерла опять мерзко загнусила:  

– Милые сестры, прокляты мы за неблагодарность нашу, и родина наша отринута от земли людской, на которой мы когда-то так славно охотились.  

Венценосная разразилась новым плачем:  

– Горько. До чего же горько, Мерла.  

И все дружно подхватили:  

– Горько. Горько.  

Старуха с нескрываемым восторгом опять присосалась к губам Полеля. Тот ответил ей с таким же удовольствием.  

Когда и этот поцелуй закончился, Орель вдруг пошла с закрытыми глазами по кругу между женщинами, тыкая своим посохом в каждую по очереди и произнося:  

– Семаргл-пес, возьми меня в поле, возьми меня в лес за полем, возьми меня к болоту, что в лесу, кровь выпей, а плоть оставь, пусть она сгинет в болоте, чтобы однажды восстать и явиться к тебе по твоему веленью, как только ты посчитаешь: два-четыре, три-пять.  

Все шарахались от нее как от прокаженной, но она была поразительно шустрой и произнеся слово всегда находила в кого ткнуть посохом. Та, в которую она ткнула произнеся последнее слово, хотела улизнуть, но добрые подруги уже держали ее за руки. Тогда она резко дернулась и вырвавшись побежала к выходу, прямо навстречу Лелю. Подруги хищно бросились за ней. Она прыгнула и взлетела, но ее схватили за ноги и стянули вниз. Никто не слушал ее дикие вопли. Наоборот, Орель, Мерла и венценосная старуха весело хохотали, глядя на ее отчаянную суету.  

Несчастную уложили на пол, повернули и крепко зажали словно какую-то домашнюю птицу. Когтем вскрыли жилу на шее и наполнили ее кровью глиняные чаши, из которых стали пить по очереди, восклицая:  

– За молодых.  

Одну чашу поднесли и жениху с невестой. Мерла перед тем как отхлебнуть лицемерно запричитала:  

– Нашу сестрицу убили, кровь ей выпустили. А ей бы еще жить да жить. Совсем молодая была. А теперь бросят ее тело в яму за Немлью и Волос не воскресит ее, потому что для него она – сор.  

– Сердце мое рвется от горечи, Мерла, – воскликнула невеста, сияя гадкой улыбкой.  

Тут же грянуло «горько», и старуха стала своим длинным красным от крови языком облизывать губы Полеля с невыразимой похотью. Кровь потекла по его лицу, и он с наслаждением слизывал ее и со своего лица и с языка старухи.  

Лель со страхом глянул на бездыханное тело, валявшееся в нескольких шагах от него. Орель припала к шее убитой и жадно высасывала из жилы оставшиеся капли. Подбежала Мерла и припала рядом.  

Тут вдруг он заметил движение сбоку. Волк набросился на него из тьмы, толкнул так, что вышиб вон из зала. И Лель выкатился на склон горы и стал съезжать по нему вниз.  

Гора была очень крутой, и Лель никак не мог остановиться. Ружье выпало из рук и осталось где-то в снегу. Он съезжал все быстрей и быстрей. Кое-как ему удалось выкрутиться в сторону лестницы и уцепиться за одну из тех статуй, что стояли вдоль нее. Статуя была так прочно вкопана в землю, что даже не пошатнулась.  

Подняв глаза, Лель с ужасом обнаружил, что статуя является той самой молодой женщиной, которая уволокла Полеля. Она стояла и презрительно усмехалась ему в лицо. А в затылок уже дышал огромный волк.  

– Кто ты? – спросил Лель.  

– Меня зовут Кересть. Я одна из них, – она подняла глаза вверх, к вершине горы.  

– Зачем ты забрала моего брата?  

– Мне приказала Оржица. Она главная среди нас, и я обязана подчиняться ей хотя может быть и не хочу этого.  

– Ты говоришь о старухе с обручем на голове?  

– Да.  

– Зачем той старухе мой брат?  

– Она сделала его своим мужем.  

– Мужем? Но ведь она совсем древняя. Какой ей муж?  

– Похоже, она сошла с ума на старости лет, – усмехнулась женщина. – Хотя нет. Сил ей не занимать. Ее страсти на многих молодых хватит.  

– А что вы сделаете со мной? – Лель полулежа в снегу обернулся и уткнулся взглядом в голубые глаза волка. Обнаружив там ледяную вьюгу, он с дрожью обернулся обратно.  

– Сейчас я скажу одно слово, и Псень перегрызет тебе горло, а от тела оставит одни ошметки, – она дико расхохоталась, и в ее глазах скользнула какая-то нечеловеческая злоба.  

Лель вжался в снег.  

– Я пошутила. Ты нужен мне, и я не стану убивать тебя, – успокоила она его. -Вставай. Пойдем отсюда.  

Он встал, и они пошли с горы вниз. Волк петлял вокруг них, обнюхивая снег. Они проследовали через поляну, уставленную множеством снежных баб.  

– Это наш сад, – сказала женщина. – Когда-то, когда мы не были разделены с внешними пределами, этот сад люди называли садом япирей и боялись близко подходить сюда.  

– Твой брат зачарован, – объяснила она потом. – И не захочет уходить отсюда с тобой. Он так любит свою прелестную жену, что вообще не помнит тебя. Он и себя самого не помнит. Но я избавлю его от чар, если ты поможешь мне.  

– Чем я могу помочь тебе?  

Они вышли на лед треугольного озера. Лед не был устлан снегом, и темная глубина просматривалась жуткой пропастью. Там были только неподвижные водоросли, которые сгрудились подобно толпе серых призраков.  

– Ты достанешь для меня листы со священным писанием. Для этого тебе придется проследовать в уделы других япирей. Псень отнесет тебя туда и научит, что надо делать.  

– Как он может научить меня? – не понял Лель.  

– Я знаю человеческий язык, – отозвался волк.  

Лель в очередной раз онемел от изумления. Так и ступал он не в силах вымолвить ни слова как вдруг заметил подо льдом нечто, что привлекло его внимание. У него закружилась голова, когда он понял, что это тело женщины. Бросив взгляд дальше, он обнаружил, что таких тел подо льдом много, и они лежат ровными рядами. Над каждой покойницей были высечены глаголические письмена. К счастью, Лель не понимал их.  

– Это наше кладбище, – со своей надменной усмешкой произнесла Кересть. – Кладбище япирей. Здесь кое-кто похоронен. Правда, большинство выброшено гнить в помойную яму.  

– Они заслужили это, – подтвердил Псень, и ведьма пронзительно расхохоталась.  

Тела были обернуты в длинные одежды ярких цветов. От этих ярких цветов и от хохота Керести Лелю стало совсем дурно. Сознание покинуло его, и он рухнул на лед.  

Через какое-то время очнулся, лежа на спине. Волк обнюхивал его своим влажным холодным носом. Лель зажмурился и перевернулся на живот. Но открыв глаза, увидел прямо перед собой чужие глаза. И такой хищной страстью горели те глаза, что Лель судорожно отпрянул. Это были глаза одной из тех уродливых женщин, что лежали подо льдом. Она сохраняла полную неподвижность покойницы. Только вполне живые глаза выдавали ее. Осмотревшись, Лель обнаружил, что все ведьмы подо льдом также открыли свои глаза и смотрят прямо перед собой. Но столько дикости было в глазах каждой из них, что он понял: эти взгляды на самом деле направлены на него, как на вожделенную жертву.  

В смятении он отступил и обернулся к Керести словно надеясь на ее поддержку. Но Кересть взирала на него точно так же как и трупы из-подо льда. Она просто пылала сумасшедшей жаждой вкусить его плоть, отведать кровь. А по его запаху она догадывалась, что его кровь очень вкусна.  

Если б Лель мог, то бежал бы. Но слабость в теле не позволяла ему управлять собой. И ему казалось, что сейчас Кересть бросится на него и растерзает.  

Волк прислонился к ней. Она перевела взгляд на него. Начала нежно гладить его по голове.  

Потом сказала:  

– Пошли.  

И они втроем пошли по льду.  

Женщины были похоронены рядами. Каждое тело лежало ногами к солнцу, то есть к югу, головой к луне – к северу. Самый южный ряд был самым длинным. В каждом последующем ряду было на одно тело меньше, чем в предыдущем. В самой северной части кладбища лежала всего одна покойница. Ее тело являлось вершиной этого треугольника.  

Та покойница была облачена в длинное роскошное платье. В ее правой руке находилась золотая длань, в левой – золотая держава. На голову был надет золотой венец, украшенный драгоценными камнями. Мрачное выражение искажало ее лицо.  

У изголовья этого тела находилась прорубь. Кересть опустила туда руку и вытащила из-под воды растение. Сорвала три верхних лепестка и опустила растение обратно в воду. Лепестки протянула Лелю.  

– Возьми. Один лепесток исполнит одно желание. Как и когда их использовать, подскажет Псень.  

Лель спрятал лепестки запазуху.  

– А теперь садись на Псеня. Он отнесет тебя куда надо.  

Лель повиновался – сел волку на хребет. Тот легко побежал по льду в южную сторону. А ведьма осталась на озере, провожая их взглядом, полным морозного холода.  

Они поднялись на берег озера. Въехали в лес. Там земля начала круто обрываться вниз. Они находились на склоне длинной горной гряды, которую Псень назвал Увалами. Внизу расстилалось серое море облаков.  

Они бежали среди деревьев. Волк необыкновенно просто преодолевал все препятствия. Ступал по сугробам, не увязая в них. Перепрыгивал обломки скал как маленькие кочки. Бросался в бездонные пропасти словно это были равнинные овраги.  

Очень скоро сугробы исчезли. Земля немного обнажилась из-под снега и обнажалась все больше и больше по мере того, как они опускались по склону. И вот наконец снега не стало вообще. Пропало и солнце. Оно скрылось за серыми облаками, в которых они очутились.  

Внутри облаков мороз сменился приятной осенней прохладой. Летучие капельки воды наполняли воздух. Трава, камни, деревья были мокрыми. И если раньше волк бежал по сугробам, то теперь он бежал по грязи и опавшим гнилым листьям. Если раньше их окружал лес вечнозеленых елей и сосен, то теперь вокруг стояли почти голые березы, дубы и клены.  

Внезапно Псень остановился и сказал:  

– Мы на месте. Слезай.  

Лель повиновался.  

Они вышли на поляну, уставленную соломенными чучелами.  

– Что это? – спросил Лель.  

– Сад ведьм, – ответил волк. – А вон там живут сами ведьмы.  

Только сейчас Лель увидел, что на деревьях у края поляны свито огромное гнездо. Внешне оно напоминало птичье. Только было оно размером с целый дворец. Состояло из тысяч и тысяч прутов и держалось на десятках могучих дубов.  

– Что мы будем делать тут?  

– Я притворюсь раненым и завою. Ты спрячешься под гнездом. Когда бабы выйдут из него, чтобы посмотреть на меня, ты времени не теряй, лезь к ним в гнездо, хватай бересту и убегай.  

– А где я найду эту бересту?  

– У жертвенника. Увидишь, не ошибешься.  

Лель притаился в кустах под гнездом и стал ждать. Раздался жалобный вой. Лель стал всматриваться в туман над собой.  

Из окна высунулась какая-то женщина. Она выпрыгнула и принялась летать по кругу верхом на посохе.  

– Мшага, Мста, Мда, летите за мной, – крикнула она другим.  

За ней из окна выпрыгнули еще три женщины. Были они такими же безобразными как и она. Ведьмы скрылись в тумане, разыскивая воющего волка.  

Лель полез по дереву наверх. Оно было очень скользким от влаги, но он все же легко добрался до окна и влез внутрь.  

Стволы деревьев, на которых держался дворец, как колонны стояли внутри его зала. Лель без труда разыскал жертвенник, о котором говорил Псень. Берестяные листы лежали рядом на замшелом обрубке ствола, торчавшем из пола. Он схватил их и бросился бежать.  

На земле его уже ждал волк.  

– Все взял? – спросил он.  

– Все, – ответил Лель.  

– Прыгай на меня. Погнали.  

Волк понесся вперед, облетая деревья, частоколом стоявшие на пути. Однако совсем немного удалившись от древесного замка, он остановился.  

– Мы должны разрушить их гнездо.  

– Зачем? – не понял Лель.  

– Просто так, – прорычал Псень. – Возьми любой лист из тех, что ты забрал у них. И читай.  

Лель взглянул на листы.  

– Кажется, это глаголица. Я не знаю ее.  

– Ничего. Я знаю что там написано. Повторяй за мной: спасение получите через тысячу лет. Повторяй.  

– Спасение получите через тысячу лет, – повторил Лель.  

-... в день, когда во внешних пределах наступит зимнее солнцестояние...  

-... в день, когда во внешних пределах наступит зимнее солнцестояние...  

-... ворота во внешние пределы откроются...  

-... ворота во внешние пределы откроются...  

-... одна из вас по жребию сможет выйти и взять извне мужчину.  

– А теперь, – произнес Псень, – ты скажешь заклинание, которому я научу тебя.  

И он заунывно пропел:  

– И Редья, и Мста, и Мшага, и Мда,  

явится за вами пес-Семаргл  

будет выть от голода и жажды,  

вас бедных вдов пока пощадит,  

богатство ваше украдет как вор,  

сами утаитесь от него,  

гнездо свое оставите ему.  

Лель пропел эти слова вслед за ним.  

– Достань один из лепестков, что у тебя запазухой, поднеси ко рту и дунь на него, чтобы полетел.  

Как только Лель сделал это, поднялся сильный ветер. По лесу начала гулять воронка, сокрушая все на своем пути. Она остановилась на гнезде ведьм, и в считанные мгновенья от гнезда не осталось ничего. Воронка всосала его в себя, выдрав с корнем деревья, на которых оно держалось. Затем раскрутив его, отпустила. И гнездо рухнуло наземь грудой бурелома.  

Ведьмы еле успели спастись от страшного ветра и после того, как он кончился, они еще долго молчали, боясь выйти из своих убежищ. И только потом начали робко окликивать одна другую.  

А Лель верхом на волке уже несся дальше вниз по склонам Увалов, впечатленный увиденным. Вскоре опять показалось солнце. Стало светлей. Хотя облака все еще занимали половину неба.  

– Мы под краем тучи, – сказал Псень. – Здесь вечная весна.  

Лес сменился редколесьем. Почки на деревьях только недавно раскрылись, и листья были очень светлыми, еще совсем свежими. На лугах между скалами цвело множество прекрасных желтых одуванчиков.  

Волк остановился, говоря:  

– Мы на месте.  

Перед ними было круглое поле, уставленное каменными истуканами, а за полем – скальная стена. В стене зияли пещерные дыры. Кое-где висели башенки, слепленные из глины.  

– Это тоже сад ведьм? – спросил Лель, глядя на каменные чучела.  

– Да, это их сад, – подтвердил волк. – А там в скалах их жилище.  

– Похоже на гнезда ласточек.  

– Не будем терять времени, – сказал Псень. – Я обернусь прекрасным жеребцом и ты обменяешь меня на бересту.  

Лель только моргнул глазами, как перед ним уже вместо волка стоял стройный жеребец. Он пошел с ним вперед.  

– Кто ты такой и что делаешь здесь? – спросили его из пещер когда он приблизился к скале.  

– Я посланник от Оржицы, – соврал Лель.  

Из окна одной глиняной башенки высунулось уродливое лицо ведьмы.  

– Чего это вдруг Оржица решила вспомнить о нас? Давно не воевали с ней?  

– Она просила кланяться вам и предложить этого жеребца.  

Из окон замка разом выпрыгнули сразу четыре ведьмы. Они долго ходили вокруг коня, осматривали его и восхищались им, и их глаза разгорались огнем похоти.  

– Что ты думаешь об этом, Полометь? – спросила главная из них у одной.  

– Хитрая Оржица знает, чем нас уважить, – ответила та.  

– И чего же Оржица хочет в обмен на это чудо? – отозвалась третья.  

– А ты не догадываешься? – осклабилась главная.  

– Берестяные грамоты ей нужны.  

– Да, берестяные грамоты, – подтвердил Лель.  

– А где она взяла коня и мужчину? – спросила Полометь у него.  

– Я сам попался ей в руки.  

– Конечно, сегодня во внешних пределах зимнее солнцестояние. Ворота открылись.  

– Послушай, Ловать, мы же не можем отдать священное писание в обмен на коня, – произнесла третья.  

– Не можем, Холова, не можем, – ответила главная.  

– Да гори эта береста огнем, – простонала Полометь. – Бабы, мы тысячу лет мечтали об этом. Пусть Оржица подавится своей берестой.  

– Возьмем коня и разъездимся, разгуляемся, – завыла Ловать.  

– Чего же мы медлим?  

– Пола, – обратилась Ловать к четвертой, – дуй за берестой.  

Лель получил желанное и оставив Псеня-коня женщинам, убрался оттуда подальше.  

Вскоре к нему явился Псень опять в обличье волка.  

– Старые дуры, – сплюнул он.  

– Что они с тобой делали?  

– Ничего не успели. Я улизнул. Давай накажем их. Разворачивай бересту. Читать буду я, а ты повторяй.  

– Я вселюсь в мужчину…  

– Я вселюсь в мужчину…  

– …который станет мужем той из вас…  

– …который станет мужем той из вас…  

– …что соберет все части писания.  

– …что соберет все части писания, – повторял Лель.  

– А жена моя Мокошь вселится в ту достойнейшую…  

Потом Псень велел Лелю произнести заклинание:  

– Ловать, Холова, Полометь, Пола,  

явится за вами пес-Семаргл,  

будет прыгать, радуясь сытости,  

вас бедных вдов пока пощадит,  

богатство ваше обманом возьмет,  

сами утаитесь от него,  

гнездо свое оставите ему.  

Произнеся вслед за Псенем это заклинание, Лель достал второй лепесток и порвав его выбросил.  

Тут же земля затряслась. И глиняные наросты посыпались со скалы как труха. А затем обрушилась и сама скала. От пещер не осталось ничего  

Лель вскочил на Псеня и они понеслись дальше вниз.  

И вот они очутились на равнине у подножий Увалов. Там не было холмов. Только овраги, пригорки да отдельные валуны. Одинокие деревья великанами стояли среди этой степи.  

Облака остались позади, и солнце жарило в полную силу, безжалостно испепеляя травы. Там царило настоящее знойное лето. И оно казалось прекрасным, хотя и было лишено весеней свежести.  

Они достигли медленной реки. На ней находилась отмель – заболоченный остров. Псень пустился вплавь и быстро переправил туда Леля. В камышах на краю острова стояли истуканы, слепленные из воска.  

– Вот сад, – сказал волк. – Гнездо стоит на мелководье чуть дальше. Оно построено из ила, мертвых водорослей и прочей грязи. И местные япири копошатся в этой грязи подобно свиньям.  

– Как мы завладеем их берестой? – спросил Лель.  

– Иди и смело возьми ее у них. Они испугаются тебя, и слова не скажут.  

– А где будешь ты?  

– За меня не беспокойся. Я обернусь двухвостым змеем на твоих плечах.  

Лель пошел к жилищу ведьм, а волк прыгнул на него сзади и лег ему на плечи гадким аспидом. Концами своего раздвоенного хвоста он шагал по земле как ногами, и Лелю было легко нести его.  

Через камыши они вышли на мелководье. Женщины увидев змея перепугались, нырнули в воду и исчезли. Лель спокойно взял берестяной сверток, лежавший в укрытии у жертвенника, и так же спокойно пошел обратно.  

В камышах змей сполз с его плеч и снова обернулся волком. Лель сел ему на спину и они перебрались через реку.  

– Разворачивай бересту, – сказал Псень. – И повторяй за мной.  

– Зачем разрушать их гнездо? – не понял Лель. – Они бедные так перепугались, что мне их жалко.  

– Ты не знаешь этих тварей. Они самые поганые из всех. Так что давай поспешим.  

Лель развернул бересту, и Псень проговорил:  

– Родится у нас с Мокошью сын Волх, который вдохнет жизнь в лучших из тех мертвых, что похоронены в священной Немли. Волх возглавит их и поведет в поход на внешние пределы, неся туда войну, разруху, голод и мор.  

После этих слов Лель послушно повторил и заклинание:  

– Полисть и Шелонь, Кунья и Уверь,  

явится за вами пес-Семаргл,  

пометит своей мочой,  

вас бедных вдов пока пощадит,  

богатство ваше нагло отберет,  

сами утаитесь от него,  

гнездо свое оставите ему.  

По указу Псеня Лель достал третий лепесток, плюнул на него и бросил на землю.  

Прошло немного времени, и вода в реке забурлила и стала быстро прибывать. Остров исчез под водой. Гнездо размыло и не осталось от него ничего.  

Берега реки тоже подтопило. Пора было уходить оттуда.  

– Сейчас я вручу тебе посох одной ведьмы, – шепотом произнес волк. – Ты садись на него и прикажи ему лететь на Двуглав, к капищу. Понял?  

Лель понял, что творится что-то неладное.  

Он обернулся. Перед ним в зловещем молчании стояли двенадцать уродливых женщин. Это были ведьмы осени, весны и лета. Они явились, чтобы отомстить за разрушенные жилища и за взятые у них берестяные листы.  

– Ты умрешь за кражу, – сказали Лелю ведьмы осени.  

– Ты умрешь за обман, – сказали ведьмы весны.  

– Ты умрешь за разбой, – сказали ведьмы лета.  

Редья махнула своим посохом, желая навлечь на Леля проклятье, но Псень прыгнул вперед и вцепившись зубами в посох вырвал его у нее, после чего тут же отскочил назад. Лель выхватил посох из волчьих зубов, перешагнул его одной ногой и приказал:  

– Лети на Двуглав, к капищу.  

Посох послушно устремился вверх, унося на себе Леля.  

– В погоню. В погоню, – яростно завопили ведьмы, бросились на свои посохи и взмыли в небо вслед за ним. А Редья, на посохе которой летел Лель, уселась позади Мшаги, и они полетели вдвоем.  

Ведьмы неистово преследовали Леля. Чтобы запугать его, кричали ему угрозы:  

– Мы сожрем тебя с потрохами, выродок.  

– Будем отрезать от тебя маленькие куски, жарить и жрать на твоих глазах.  

– Ты будешь подыхать медленно. Очень медленно.  

Однако он постарался сосредоточиться на мыслях о родном брате, который так нуждался в его помощи, и о родной сестре, которая так ждала их обоих. И все страсти, напускаемые ведьмами, были ему нипочем.  

И все же они были опытней его в подобных полетах. Они скоро нагнали его и окружили со всех сторон.  

– Мне его ляжки.  

– Мне его плечи.  

– А мне его зад.  

– А мне шею.  

– А мне нутро пирожки начинять, – делили они его.  

Холова попыталась ухватить его за ноги, чтобы стянуть с посоха, но он лягнул ее ногой по лбу, отчего она закувыркалась в воздухе и стала падать вниз.  

Полометь решила с разгона врезаться ему в бок, чтобы опрокинуть его, но он вовремя заметил ее движение и приказал посоху прижаться к земле. Полометь пролетела мимо и врезалась в Ловать. Они обе отстали.  

Другие тоже из кожи вон лезли, чтобы столкнуть его. Но Лель каждый раз увертывался от них. И даже умудрился так поддеть своим посохом Мсту, что она с визгом перевернулась и тоже отстала.  

Влетев в облака осени, он опустился на выступ одной скалы и спрятался, надеясь что ведьмы пролетят мимо, и он сможет направиться по другому пути. Так и получилось. Вереница ведьм пронеслась мимо. Он уже хотел лететь, но до него дошло, что в пронесшейся веренице не было Редьи и Мшаги, сидевших на одном посохе. Лель обернулся. Мшага стояла в стороне, а Редья стояла в полушаге и тянула к нему свои костлявые пальцы, чтобы ухватить за шубу.  

– Отдай мне посох, – прохрипела она.  

Ему пришлось свалиться с выступа вниз, чтобы не попасться ей в руки. В воздухе он извернулся и приказал посоху лететь вверх. Посох как бы подхватил его, и Лель только слегка задел пяткой верхушку березы, после чего опять взмыл вверх. Правда, Редья со Мшагой уже гнались сзади, призывая за собой всех остальных.  

– Я все-таки отведаю человечины, – орала Мда.  

– Мне его ляжки.  

– Мне его шею.  

– А мне плечи, – орали другие.  

Вынырнув из облаков, они оказались над зимой. До Двуглава было недалеко, но тут ведьмам удалось прижать Леля к земле, и он вынужден был лететь по лесу, продираясь сквозь заросли сосен и елей. Там он исцарапал себе все лицо, и несколько раз чуть не ударился о камни и деревья, что было бы смертельно для него.  

На лету отогнув ветвь одного клена он сразу же отпустил ее, и ветвь ударила по ведьме, несшейся сзади. Он несколько раз ударил таким образом по ведьмам. Но увлекшись чуть не упал с посоха в пропасть. И решил больше так не делать.  

Пропетляв по лесу, он увернулся от тех ведьм, что наседали на него сверху, и смог опять взмыть вверх.  

На помощь ему подоспела Кересть. Она летела навстречу верхом на ледяном истукане. Увидев ее, ведьмы перепугались.  

– Кересть. Кересть, – вопили они.  

– Под ней Мокошь. Под ней Мокошь.  

Они суетливо повернули обратно.  

Лель опустился на той вершине Двуглава, где располагалось капище. Кересть опустилась рядом, воткнула ледяное изваяние, на котором летела, в лунку у входа в капище. Взяла берестяные свертки у Леля и смело двинулась внутрь.  

Лель осторожно проскользнул за ней и как и в прошлый раз спрятался за ледяной колонной.  

Мерзкая Оржица сидела на серебрянном троне. Полель валялся у ее ног, влюбленными глазами взирая на нее.  

– Ты собрала все грамоты? – властно спросила Оржица у Керести.  

– Конечно. Вот они, – с холодным презрением ответила та.  

– Отдай же мне их.  

– Почему я должна отдать их тебе, кривая дура? – усмехнулась Кересть. – Я собрала их. Мне и быть матерью Волха.  

– Отрезать ей нос, – Оржица в ярости вскочила.  

Но ведьмы не спешили выполнять ее приказ. Потому что было в Керести нечто, чего все боялись. И даже их вечная жажда крови отступала перед этим страхом.  

– Послушайте, япири, – обратилась к ним Кересть. – Мы с вами рабыни Волоса, но не Оржицы. Никем не сказано, нигде не написано, что Оржица должна править нами. Настало новое время. Откровения Волоса сбываются. Ему нужна достойнейшая из нас, чтобы принять в себя дух жены его Мокоши. А кто здесь достойней меня? Если такие есть, пусть выйдут и мы сравнимся в силе.  

Никто не вышел, и даже Оржица обреченно молчала. Кересть сказала ей:  

– Убирайся вон, подлая старуха, чтоб я тебя не видела. Отныне правлю я. Готовьтесь, бабы, наступает новый век. Мы претерпели положенное нам. Тысячи лет как не бывало. Время проклятия истекло. И Волос с Мокошью идут к нам. Мы перевернем мир вверх дном, а то люди слишком возгордились за годы нашего отсутствия.  

Кересть повернулась к Полелю:  

– Снимаю с тебя заклятье Оржицы. Она скверная чаровница, и только позорит род япирей. Да и ты, отрок, не годишься принять в себя дух Волоса. Так что возвращайся домой и расскажи людям о том, что недолго осталось им, презренным, жировать. Скоро мы упьемся их кровью, уедимся их плотью.  

Полель очнулся и растерянно озираясь поднялся с пола. Его руки и лицо закоченели, и он стал растирать их.  

– Иди сюда, – крикнул ему Лель, выйдя из-за колонны.  

Тот подбежал к старшему брату, обнял его и спросил:  

– Где мы? Что тут происходит?  

– Я и сам ничего не понимаю, милый мой. Нам надо поскорей бежать отсюда.  

– А разве я тебя отпускала, Лель? – воскликнула Кересть.  

– Мы же договорились, – ответил тот.  

– Договорились о чем?  

– Что я помогу тебе добыть берестяные грамоты, а ты поможешь мне освободить брата.  

– Твой брат уже свободен и может идти. А ты останешься.  

– Зачем? Зачем мне оставаться здесь? – испуганно заговорил Лель. – Мне тоже надо домой.  

– Неужели ты не понял, глупый? – осклабилась Кересть. – Мне нужен муж. Я буду Мокошью, а ты – Волосом. У нас с тобой родится славный сыночек. Мы назовем его Волхом.  

Лель смотрел в глаза этой страшной женщины и видел в них то будущее, которое она пророчила ему.  

Ледяные чертоги, и он в них. Среди ледяных стен, ледяных колонн, на которых начертаны глаголические письмена. Вот его жена Кересть выходит из-за угла. Платье спадает с ее каменного тела. Как она прекрасна своей мертвой красотой. Ступает к нему по ледяному полу. По ее злому лицу сквозит алчная улыбка. Она любит душу бога Волоса в нем. Но не душа ей нужна. Она скользит к нему ради его рабской плоти и рабской крови. Она так жаждет его крови.  

Лель заставил себя отвернуться от ее глаз.  

Он смутно вспомнил те слова, которые просил его повторять Псень.  

– Значит, в меня кто-то должен вселиться?  

– Не кто-то, а сам Волос бог, – воскликнула Кересть. – Тот кто стоит сейчас за твоей спиной.  

Лель обернулся. У входа в капище стоял Псень. Волк как волк. Только глаза этого волка пылали не по-волчьи хищным пламенем. Пламенем самых ужасных страстей.  

– Ты достоин, чтобы я вселился в тебя, – произнес Псень.  

– Я недостоин. Я не хочу быть достойным.  

– Ты тот кто нужен мне. Ты так хорошо похищал, обманывал и отбирал.  

– Потому что ты заставлял меня.  

– Ложь. Я только предлагал, а выбор оставался за тобой. Ты делал выбор добровольно. И твой выбор был таким, что теперь дорога к твоей душе открыта для меня. И я уже иду по ней.  

Лель стоял как вкопанный. Он смотрел в глаза волку и чувствовал, что будто проваливается в них.  

Их изба. На снегу перед ней лежит зарубленный Полель. Изба вся охвачена огнем. Дверь заперта снаружи. А Машутка с перекошенным от ужаса лицом мечется внутри, пытаясь вырваться. Кто творит все это зло? Не сам ли Лель творит его? Да это он. И лес вокруг, и торжище в городе перед лесом – все охвачено таким же огнем. Огнем Псеневых глаз.  

Но тут младший брат прошептал ему:  

– Машутка прощаясь положила тебе в карман иконку. Достань ее.  

Лель сунул руку в карман и вытащил оттуда дощечку. Поднес ее к своим глазам. На дощечке сиял святой образ.  

Лель вздрогнул. И влияние Псеня прекратилось.  

А сам волк нарвавшись взглядом на иконку словно обжегся. Завыл и бросился бежать. По пути ударился о стену, потом еще раз и еще пока наконец не попал в проем. Казалось он ослеп. Его злобно-жалобный вой носился над склонами Двуглава.  

Лель повернулся к ведьмам, все так же держа иконку в руках перед собой. Те в ужасе прижались к стенам. И даже Кересть изменилась в лице. Куда делась ее надменность? От надменности не осталось и следа. Она металась по залу, как мышь в предчувствии смерти. Она не знала куда спрятаться.  

Братья с иконкой в руках спокойно отправились домой, где их ждала заботливая сестренка.