Они выстрелили первыми

Утро оказалось солнечным. Я лежал на своей кровати и думал о том, как же неохота мне сейчас вставать. Всем нутром я ощущал, что скоро дневальный, стоящий на тумбочке, заорёт "рота подъем". Но команда так и не звучала. Солнце уже поднялось над горизонтом, я посмотрел на часы. Оказалось уже 06:05. Я медленно встал с кровати и побрел в сторону дневального и не удивился тому, что я там увидел. Бедолага спал стоя. Я не хотел поднимать шум, тихонечко подошёл к нему и коснулся его плеча. Он раскрыл глаза как будто перед ним стояла смерть, но потом понял что ему повезло. -Ты чё, Ваня, на посту то спишь? Ладно ночью, но под утро лучше стоять смирно, а иначе капитан тебя прибьет на этой самой тумбе.  

–Да блин, задремал буквально на 5 минут, капитан еще не встал? Рота подъем!  

Вздохнув, я погрозил ему кулаком и медленно двинулся в сторону утреннего построения. После утренних процедур я прибрался во всех своих "апартаментах" и пошел в столовую. Давали как всегда варево, но ничего удивительного, попил чаю, съел кусок хлеба и свободен.  

–Чего грустный такой, а? – Подтолкнув меня в плечо, ко мне подошёл низковатый паренёк с ярко зелеными глазами и, улыбаясь, продолжил. – Вот знаешь, сколько девчонок меня на гражданке ждут?  

–Три вроде, если я не ошибаюсь.  

–Точно! И прикинь, все три меня дождались, эксперимент, конечно, увенчался успехом, но что мне с ними делать я даже не знаю, хотя идеи есть.  

–И не стыдно тебе девок мурыжить, а, Виталя, хотя дело твое. Я на твоем месте бы им сейчас все рассказал, чтобы они время не тратили.  

– Дим, домой уже через месяц, а ты всё ворчишь и ворчишь.  

Мы зашли в курилку, Виталя достал сигареты, протянул мне. – Нет, я решил бросить, спасибо.  

–Сколько раз за всю службу я слышал это от тебя. – Он закурил, затянулся. – Ты новости слышал? Говорят наши с американцами лоб ко лбу стоят и вот-вот стрелять начнут. Бомбардировщики летают, технику подкатывают, не зря мы от тревоги к тревоге последнее время. И ничего неизвестно.  

– Да слышал, ну ты же знаешь, если что-то начнется, то мы самые последние кто будет стрелять.  

– Если они не решатся выстрелить раньше. Ладно, пойдём, скоро построение.  

После построения нас как обычно всех отправили на территорию и загрузили ненужной и бесполезной работой. Это даже к лучшему, когда работаешь, время для раздумий становится намного меньше.  

Солнце уже вовсю жарило, и на улице стояла духота, молочная, будто осязаемая. Становилось невыносимо жарко, и я снял китель. Накинул его на свежесрубленное дерево и продолжил орудовать лопатой. Как же надоело это глупое занятие. Хотя мне ли жаловаться? Молодежь таскала эти самые деревья на гору, и я им не завидовал. Вырубка оказалась достаточно обширной. Километров на 7 вдоль столь же огромного поля, я начал думать, что мы неплохо обустроим из этих срубленных деревьев внутренности окопов и замаскируем их.  

– Перекур! – Крикнул прапор. И я с удовольствием отставил ненавистную лопату и присел в тени березы, которой еще не успели срубить.  

Парни начали кучковаться, что то громко обсуждать. Сегодня не хотелось ни с кем контактировать без необходимости.  

–И нафига мы это делаем? Роем, роем, как кроты, какие то. – Сказал курносый паренек, присаживаясь ко мне и продолжил.  

– Вот скажи, Дима, когда ты сюда шел ты думал, что будешь заниматься подобным? Раз за разом выполняя одну и ту же работу периодически заступая в наряд. И только времена года сменяются, листья опадают, сугробы становятся больше и на оборот. Я вот лично думал, что буду с автоматом по лесам бегать, буду учиться ориентироваться на местности и в темноте стрелять. Воевать научат, в конце концов.  

Я усмехнулся. – Федя, армия не в этом заключается, ты ведь знаешь, что нужно занять солдата, чтоб он ерунды не наделал.  

– Дак занимали бы, чем ни будь полезным и интересным. – Возразил он.  

– Ну, это командование решает. Скажет рыть мы роем и так далее, сам знаешь, не маленький.  

– Эх, не то, совсем не то. – В сердцах сказал Федя и сплюнул в траву. Поднялся и обронил. – Тебе наряды не надо подправить?  

– Да нет, мне пока не светит, а там уже не долго, перебьюсь. – Улыбнулся я чему то своему.  

– Ну что, перекурили? Поднимаемся и продолжаем! – Услышал я знакомый голос прапорщика.  

Жара начала понемногу отступать, солнце неторопливо клонилось к горизонту. Появились первые комары и мошки, которые назойливо пытались попробовать меня на вкус. Я начал потихоньку собираться. Натянул китель, набросил на плечо вещмешок, захватил лопату и пошел к прапорщику. Там уже стояли парни и ждали всех остальных. Когда последний прибыл, мы построились и пошагали к месту нашей стоянки.  

– Песню запе-е-вай! – Проорал сержант.  

Ну, мне даже если честно, захотелось спеть с отдачей сегодня. «Ты с любовью сшитая, пулями пробитая…». Интересно, сколько лет этой песне, с войны ее наверное поют. «Серая шине-е-ель…». А теперь и мы, через столько лет поем и она не потеряла того духа. Из-за громкого пения мы не сразу услышали, что в поселке, расположенном в стороне от нас зазвучала сирена.  

– Бегом марш! – И мы побежали, еще толком не понимая, что происходит. Совсем не похоже это на учебную тревогу, и от этого пробежал жуткий холодок по внутренностям. Мы ускорили темп. Подбегали к нашим палаткам. Нас там встретил запыхавшийся старлей.  

– Леха, гады, стреляют, осмелились! – Вцепился он в прапорщика. – Быстро, всех по постам выставляй, полная боевая, Леха…  

Не успел он досказать. Послышался хлопок сзади, а потом на мгновение тишина, ни птиц, ни ветра, ничего. Я боялся обернуться в эти мгновения, так как понял, что это. Ни один не прокричал необходимую команду, все были ошарашены. Некоторые обернулись и истошно завопили. За моей спиной зажглось второе солнце, тени становились все длиннее пока вовсе не исчезли. В спину ударил нестерпимый жар и гул, этот гул, как будто сама земля обрушится со всей своей силой на тебя. Все длилось секунды, но для меня это растянулось на вечность. Я видел искажённые гримасами ужаса и паники лица моих сослуживцев, которые обернулись, затем они не могли уже ничего увидеть. Я не оборачивался. В голове у меня было одно «Они выстрелили раньше». Гул нарастал со страшной силой, как и жар, затем толчок.  

И тьма.