Душа чернее мрака.

Это был необычный весенний день, наполненный красками лета, и в этот день стояла духота на улице. Я ехал через пол города на трамвае к себе домой, ну а если быть точнее в небольшую однушку в старой Хрущевке. Трамвай состоял из двух вагонов ещё СССР'кого времени, весь корпус был красный, но выше окон был и белый цвет; окна уже были исцарапаны разными надписями, начинаю от обычных символик, заканчивая любовными признаниями Дашке из 13-ого дома. И как обычно в среду было много народу в трамвае, сидячие места заняли сварливые бабки, которые всегда были недовольны новым поколением молодежи: мне всегда казалось, что для них нет идеала, что они любого молодого человека считали хамом или «наркошей», а девушек шалавами или давалками. Помимо пожилых «дам» в трамвае ехали со школы и дети которые бесились, смеялись, или просто стояли и утыкались в свои телефоны, каким же было счастьем и удачей увидеть школьника с книгой в руках, в основном это были девушки класс 8-9-ого, но иногда мне казалось, что для некоторых особ это был способ выделится из толпы. Задумавшись, я смотрел в мутное окно трамвая и видел мимо проезжающих машин и постоянно куда торопившихся горожан, я проезжал мимо рекламных афиш разных музыкантов, начиная от известных попсовых исполнителей до групп, которые только начинали свою карьеру. Но мое внимание затронула афиша симфонического оркестра, который исполнял песни группы Кино. Меня всегда интересовал жанр русского рока, я фанател от Бутусова, Кино, Куркыниксов и конечно КиШ’а. Надев на себя наушники и слушая Цоя, я перестал замечать окружающий мир, он останавливался для меня, не замечая ничего и погружённого в себя я мог пропустить свою остановку, такое со мной не редко бывало. Я мог уехать в конец своего города и потом часа два или три идти пешком до дома. И этот день не был исключением. Заметив, что я уже приближаюсь к конечно остановке, я понял, что мы не только не останавливаемся, но и набираем ходу. Не успев среагировать и вцепиться в поручень, трамвай сошел с рельс и упал на бок, после чего его начало кувыркать по дороге сминая машины, которые были на его пути, меня бросало по вагону вместе с другими людьми. На третий или четвертый оборот, я честно не считал, меня вырубило, видимо я ударился головой об сиденья. Я периодически приходил в себя, это было самое страшно что мог слышать и видеть в своей жизни, думал я тогда, были слышны крики о помощи, вопли от боли, детский плачь и крик звавший свою маму, а она лежал рядом с ней без дыхания в луже крови, которая текла из трещины в затылки. Посмотрев на окружение, я понял, что мы приземлились на левую сторону трамвая. Двери были сверху. Я сам лежал в луже крови, я не знал моя она или девушки, которая лежал на мне с разбитым носом и открытыми глазами. Я пытался поднять ее, но боль в спине и руке не позволила это сделать. Тут поднялась паника в вагоне, все пытались выбраться. Мужчина который на вид лет сорока с лысиной на голове бегал по всему вагону, прямо по людям. Ему было все равно он пытался разбить окна, достать до дверей или залезть в них, но у него не получалось. Он побежал в мою сторону, и я получил точный удар ногой по голове, видимо он наступил на меня, последнее, что я услышал этот дикие крики и плачь той девочки, которая не переставала звать и толкать свою мать, после чего тишина. И через секунду открыл глаза, а вокруг меня мрак и я не мог пошевелится. Я ничего не чувствовал, я был во мгле, и не дышал, и не моргал, был обездвижен. Мне казалось, что вот он ад. Настоящий ад. Я не знаю как много прошло времени, для меня казалось что я был вечно в этой мгле. Ведь там не было ни дня, ни ночи, по ощущениям я пробыл там год или два. И после долгого «сна», я понял, что я снова могу по-настоящему вдохнуть полной грудью, хотя воздух был спертым и тяжелым. При выдохе я смог испытать очень резкую тягучую боль в груди. Боль дала мне понять, что я живой. Только один факт был для меня до ужаса пугающем. Я открыл глаза и снова был в темноте…