Снова.

Она зашла в незнакомую ей квартиру к незнакомому ей мужчине. Что она тут делает? Зачем приехала? Ответ был очевиден – Наима здесь, чтобы кормить своих демонов.  

Уже в который раз она наступала на глотку своему страху, посылала к чёрту инстинкт самосохранения и ехала в руки, которые могли сделать с ней, связанной и беззащитной, всё что угодно.  

Он ждал её.  

– Здравствуй. Проходи.  

Она испытующе глянула на него, разулась и поздоровалась.  

– Кофе? Чай?  

– Воды.  

Пока он ушёл на кухню за водой она мельком оглядела квартиру. Прошла в комнату, где был установлен помост для шибари. "Гельятина" – пронеслось в её голове.  

Он вернулся с кружкой и протянул ей. Наима выпила холодную воду залпом, вытерла губы и протянула кружку обратно. Рука дрогнула.  

– Ты чего? Если не хочешь или боишься, то можем просто пообщаться и поедешь домой. Насильно что-то делать с тобой никто не будет.  

"Насильно". Её взгляд чуть заметно изменился после этих слов и она дрогнула.  

– Я не боюсь. – Скорее для убеждения самой себя приговорила Наима. – Я хочу.  

– Сразу приступим или тебе нужно время?  

– Сразу. – Твёрдо и уверенно сказала она.  

– Тогда раздевайся.  

Наима подошла к дивана и смущённо начала стягивать джинсы. Сняв, чуть замешкалась. Ей всегда было сложно раздеваться при мужчинах. Это появилось после родов. Фигура была безнадёжно испорчена. "Соберись! Ты сама этого хотела. " За джинсами последовала майка. Наима осталась в одном белье: прозрачные чёрные трусики и чёрный лиф. Постояв несколько секунд, она развернулась к нему лицом и выпрямилась, натянувшись как струна. Она испытующе взглянула ему в глаза, ожидая увидеть в них нечто неприятное для себя. Что-то такое, что послужит сигналом к трусливому бегству. Но, ничего подобного она в них не увидела. Он просто смотрел на неё. Просто разглядывал её тело. Спустя несколько мгновений прозвучало:  

– Проходи к стойке и садись на колени.  

Она прошла и села. Он подошёл к ней сзади, взял верёвку и завёл её руки за спину. Начинался тот самый, её любимый процесс, который вызывал приятные мурашки во всём теле. Когда верёвка коснулась её рук – она забыла обо всём и отдалась ощущениям, впитывая и смакую каждое движение. Он действовал умело и точно, периодически касаясь её кожи пальцами. То прижимался, то отстранялся дразня. Всё, чего Наиме хотелось сейчас – чтобы он трогал её наглее. Она была возбуждена. Чем больше верёвок обвивало её тело – тем больше она сама прижималась и подавалась ему на встречу. Если она и могла испытать сабспейс, то только так, посредством шибари. Этот контраст между болью от затягивающихся верёвок и теплом крепких мужских рук, дразнящих её плоть – сводил с ума и отключал мозг, выкидывая её из этой комнаты, дома, реальности...  

Дело сделано. Очередная хитрая обвязка завершена. Он встал и отошёл от неё, разглядывая своё творение и вглядываясь в её лицо. Она не поднимала головы, стыдясь того, какие чувства сейчас испытывала. Ей всегда было стыдно за те моменты, когда ей было хорошо. За своё возбуждение и желание.  

Наима ждала. Ждала укусов плети. Она помнила их переписку и обсуждение встречи.  

Он подошёл к ней. Запустил руку в лиф и, нащупав сосок, сжал его и покрутил пальцами. Укол возбуждения прошёлся через всё тело и аукнулся в набухшем клиторе. Она запрокинула голову и застонала. Тогда он опустил вторую руку между её ног, на клитор, и через тонкую ткань трусиков, легонько, едва касаясь, помассировал его. Она задрожала и застонала ещё громче, пытаясь прижаться клитором к его руке сильнее, усиливая ощущения. Но он не дал ей этого сделать. Он играл с ней.  

Встал. Взял в руки плеть и первый, тяжёлый удар приземлился на её попу. Наима поморщилась, но не издала ни звука. Ещё удар, затем ещё. Кожа разогревалась. Он опустился к ней и провёл рукой по попе, проверяя степень разогрева. Снова встал и удары плети возобновились. С каждым третьим ударом они становились сильнее, а Наима всё больше сжималась от них, уже не сдерживая звуки, что рвались у неё из груди.  

В такие моменты у неё внутри клокотала буря самых разных эмоций: гнев, ненависть к тому, кто причиняет боль, страх, обречённость, но в то же время благодарность, возбуждение, сладкая истома и радость.  

Наима настолько погрузилась в ощущения и смакование собственных эмоций, что не сразу заметила, что удары прекратились. Вскинув голову, она поискала его глазами и поняла, что он снова изучает её. Почему-то, это выбило её из колеи и пришло осознание того, что рук и ног она уже не чувствует.  

– Больно.  

– Где больно?  

– Руки и ноги затекли.  

Он подошёл и ощупал её ладони, затем ступни.  

– Холодные. Сейчас развяжу.  

Этот момент она ненавидела больше всего. Каждый раз, когда с неё снимали верёвки, создавалось впечатление, будто её лишают какой-то из частей тела. Она испытывала опустошение и ненависть к слабости своего тела. Единственное, что успокаивало – горящая задница и красивейшие следы на теле там, где только что были верёвки. Разглядывая эти следы она всегда сдерживала слёзы благодарности к человеку, который ещё недавно сотворил с ней это чудо.  

Если бы он сейчас сел за ней, притянул к себе и обнял, укутав в свои руки, будто в тёплый плед, она была бы натурально счастлива.