Белая Лебедь

Утро началось как обычно. В палату пришла Ниночка, и стараясь не шуметь протерла пол.  

Он проснулся, и полежал какое-то время с закрытыми глазами, слушая, как она шуршит шваброй, открывает-закрывает дверь в его личный санузел, перекладывает там стаканчики и тюбики.  

«Вот и новый день. Доктор обещал еще пару дней, и домой – подумал он, и сразу вспомнил о своих цветах, которые оставил на попечение внуку – ох, надеюсь он не забывал их поливать, у цикламена новый пробег проклюнулся, не погиб бы…»  

Потом пришла медсестра, устало пожелав доброго утра сделала укол.  

– Что ж вы милая, такая грустная сегодня? – спросил он у девушки.  

Она быстро глянула на него, и проговорила:  

– Ночь сегодня тяжелая была, Вячеслав Никитич…. но, наконец утро! Она глянула в окошко, где уже вовсю разгорался рассвет, быстро осмотрела палату, и послав пациенту прощальную улыбку вышла, аккуратно прикрыв дверь.  

«Вот кто придумал эти одиночные палаты? Дочь сказала, что это очень хорошая больница, и врачи здесь грамотные. Доктор и правда умница, и сестры внимательные, но вот это одиночество! Даже слова не с кем перебросить. Ну, ничего, скоро домой, а дома и стены лечат» – подумал про себя Вячеслав Никитич, и стал потихоньку вставать с постели.  

«Ох, годы, годы мои… Когда-то ведь был орел! А сейчас? Так тяжело хожу, что медсестры заставляют меня на коляске ездить, словно я немощный какой. А я еще ничего! Я еще поживу…»  

Тяжело ступая он пошел умываться, сам пошел, без всякой коляски, хоть и тяжеловато было. Ноги за ночь как будто отвыкли ходить, и каждый шаг нужно было делать с усилием.  

– Как кирпичи привязали – возмущенно проворчал он и остановился отдышаться. В голове шумело, но ничего страшного, теперь то он уж различал, когда еще ничего, а когда помощь звать надо. «Дойду! » подумал он, и правда дошел! Яркий свет в ванной комнате ударил по глазам, и он прикрыл их, постоял немного привыкая. «Вот санузел у меня отдельный, с удобствами, а поговорить не с кем! Цивилизация! »  

Ворчал он притворно, не всерьез. Комфорт он любил, и его собственный душ, туалет, чистенькая раковина с полочкой, свежие полотенца каждый день – все это ему очень нравилось, хоть он и не признавался в этом дочке, которая его сюда устроила.  

Умывался он шумно, по старой привычке раздевшись до пояса, и плеская на себя воду. На полу Ниночка предусмотрительно оставила полотенце, чтобы он не поскользнулся.  

– Уууф! Хорошо! –холодная вода взбодрила его, в теле появилась бодрость, и настроение сразу улучшилось.  

Обратно он дошел уже быстрее, без остановок. Остановился у шкафа, взял чистую одежду. Он очень любил опрятно выглядеть, и сразу категорически отказался от их пижам.  

– Ну что это такое, в самом деле! Не буду я в платье ходить! И эти рейтузы носить тоже не буду! И не спорь со мной, Вера!  

Дочка и не спорила, а только улыбалась.  

–Хорошо, папа, будет тебе завтра нормальная одежда, сегодня я уже не успею. Потерпишь один вечер?  

– Ладно уж. Но завтра, чтобы первом рейсом!  

– Конечно пап, утром привезу!  

И привезла. Нормальную домашнюю одежду – слаксы и рубашки, которые он так любил носить. Пока была жива его Леночка она ему рубашки наглаживала, да воротнички у них крахмалила, и такой запах стоял в доме после стирки…. Он улыбнулся воспоминаниям о ней, и погладил рукой свою рубашку. «Видишь дорогая, я и сейчас аккуратен, как ты любила! »  

«Скоро и врач придет, надо подготовиться» – подумал он и пошел заправлять кровать.  

Больничный быт был довольно однообразен, все развлечения заранее известны, все по расписанию.  

Сейчас вот принесут завтрак, потом забежит медсестричка, свеженькая, из утренней смены, пожурит его, что он сам постель заправлял, а потом и сам доктор пожалует. Сядет на край кровати, поговорит с ним о чем-нибудь. А потом, глядишь и обед, а там, полежал, отдохнул и дочь приедет, может с внуком, а может одна, привезет свежую прессу, книжки… Читать он очень любил, хоть и не видел без очков ничего. Очки ему еще Леночка выправила, хорошие, удобные, и видно в них все. Хоть и выглядели они забавно с толстыми стеклами. Как он тогда с ней ругался из-за этих очков! Даже мерить их не хотел! А сейчас они у него любимые. Воспоминание о ее заботе, да и удобными они оказались, как ни странно.  

На обходе доктор его осмотрел, сказал, что он идет на поправку, давление нормализуется, и динамика положительная. Какие-то цифры называл, и результаты анализов, но это он слушать уже не стал, спросил только –  

– Когда домой меня отпустите?  

– Денька три еще подержим, и отпустим, не волнуйтесь!  

Врач встал с постели, положил на нее карты пациентов, и зашел в ванную, помыть руки.  

Сверху лежала карта на которой стояла фамилия «Лебель». Он наклонился к ней ниже, и увидел – Светлана Аркадьевна Лебель.  

Надо же, какая знакомая фамилия. Была у него в жизни Белая Лебедь, как давно это было…  

Врач забрал карты и ушел, обед принесли, он его съел, абсолютно не замечая, что ест, унесли тарелки, а Вячеслав Никитич все вспоминал.  

Она была сестрой его товарища, и сколько себя помнил, все время была с ними. Сначала родители выпускали Владика только с «нагрузкой», в виде малышки Светочки. Когда Светка подросла то стала частью их компании. Они часто общались, шутили, придумывали разные игры. Как-то играли всем двором в индейцев. Девочки выдумывали себе «индейские» имена, и наряжались в юбки из молодых веток тополя. На берегу все вместе строили хижины из веток, а девчонки плели «циновки», из все той же молодой поросли тополя. Они с товарищами соревновались то в меткости, то в силе, а вечером они все вместе сидели у костра, и пели песни, шутили, смеялись. Света в своем наряде из веток поверх купальника оказалась удивительно взрослой. Она смотрела на него через костер, и от ее пронзительного взгляда ему становилось жарко, и рисовались всякие сладостные картины. Как он не заметил, что она выросла?  

А однажды у них был турнир по бадминтону, играли пара на пару, он со Светой против Влада с Женькой что ли? Ему казалось, между ними летели искры, и дотронься до нее – загорится пламя! И он боялся это сделать, боялся нечаянно столкнуться с ней, старательно ее обходил, и делал независимый вид, когда она к нему обращалась.  

Иногда ему казалось, что она все понимает, потому что смотрела на него такими долгими взглядами, и смущалась, если он это замечал.  

Он все хотел пригласить ее на свидание, обдумывал слова, собирался с духом, и боялся. Боялся отказа, боялся, что Влад после этого перестанет с ним общаться, а это был его лучший друг!  

А потом, неожиданно лето закончилось, и осенью он, как выпускник института с военной кафедрой, пошел служить офицером.  

В родной город он вернулся через несколько лет, уже возмужавшим, повзрослевшим.  

Света с Владом жили все там же, и в первый же вечер он пришел к ним в гости. С Владом они постоянно переписывались. Иногда и Света присылала ему письма, их он всегда перечитывал по несколько раз, и в памяти возникала та ночь у костра, ее длинные распущенные волосы и горящий взгляд….  

Но оказалось, что за это время она совсем выросла, и стала очень уверенной в себе, как бывают уверены в себе, наверное, только двадцатилетние. Рассказывала о каких-то студенческих проектах, о дипломе, над которым она корпит ночами, о работе в одной известной архитектурной мастерской и планах на будущее.  

Он смотрел на нее, и видел в ней молодую женщину, перед которой открыт весь мир. Видел ее горящие глаза, когда она рассказывала о работе, о которой он совсем ничего не знал… И потихоньку, с грустью понимал, что той длинноволосой нимфы, о которой он мечтал несколько лет, уже нет… Есть совсем другая, новая Света, с которой следовало заново познакомиться, узнать ее, и каким-то образом завоевать ее внимание….  

Они часто встречались, иногда втроем, а потом, все чаще вдвоем со Светой. Она водила его на экскурсии по городу, рассказывая об архитектурных стилях и направлениях. Он рассказывал ей о службе на флоте, симпатия между ними возродилась. Он все собирался пригласить ее куда-нибудь, в романтическом смысле, но побаивался этой новой Светы, и все ждал удобного момента.  

Она подшучивали друг над другом, придумывали веселые розыгрыши. Ему казалось, что так будет всегда, и его Белая Лебедь, станет когда-нибудь по настоящему его Белой Лебедью, и беззаботно наслаждался каждым днем их общения.  

На свой выпускной из вуза она его не пригласила. Оказалось, за ней в институте ухаживает какой-то однокурсник, и она решила пойти на вечер с ним. Не принято было у них приводить чужих людей, так она ему тогда объяснила. Так и сказала «чужих».  

В тот вечер он напился. Они с Владом просидели весь вечер в их любимом кафе, Влад рассказывал о проблемах на работе, он говорил о своей несбывшейся любви, не называя имени. Когда кафе закрылось, долго сидели на берегу реки, и вспоминали детство. Под утро, почти протрезвевшие пошли по домам. Он пошел провожать Влада до дома, надеясь встретить там Свету, и рассказать ей наконец о своих чувствах. У их дома они и столкнулись. Она была с компанией таких же выпускников. В вечернем платье, и накинутом поверх обнаженных плечей мужском пиджаке. Обладатель пиджака был непосредственно рядом – то обнимал ее, то целовал ее руки. Она не возражала, и только смеялась, и что-то шутила.  

Они встретились глазами, и на какую-то секунду ему показалось, что в мире остались только они вдвоем. Она смотрела на него с растерянностью и болью, замолчав на полуслове. Он с разочарованием и тоской… Толпа подхватила ее, потащила за собой в подъезд – они провожали ее домой. Контакт прервался, она пошла за компанией, перед самой дверью обернулась, и послала ему еще один, полный сожаления взгляд, подъездная дверь хлопнула, и все стихло….  

В следующий раз встретились они года через два, на дне рождения Влада. Первая неловкость довольно быстро прошла, и они стали вспоминать детство, юность, рассказывать смешные истории, словно и не было всех этих долгих лет, и потерянных возможностей. Рядом с ней ему казалось, что за спиной отрастают крылья, так и хотелось сделать что-то эдакое, поразить ее воображение, чтобы она смотрела на него своими горящими глазами и восхищалась.  

Он решил, что пора уже сделать тот решительный шаг, который откладывал столько лет. И уже почти пригласил ее на свидание, как она рассказала ему, что выходит замуж. Будущий муж – главный инженер в бюро, где она работает – перспективный во всех отношениях мужчина. И вообще, нельзя же всю жизнь так и прожить, ожидая у моря погоды… Рассказывая это она улыбалась, и была как всегда очень самоуверенна. Но когда они прощались, он все-таки увидел в ее глазах тень сожаления, и сожаление это было именно на его счет!  

А потом он встретил Леночку. Она как-то быстро все устроила, и он оказался женатым, у них начался нескончаемый ремонт, а вскоре и дочь родилась. Леночка непостижимым образом умела все организовать так, как будто все происходило само собой. Она с легкостью наладила ему быт, дома всегда была вкусная еда, и крахмальные воротнички у рубашек. Для нее не составляло трудности заботиться о нем, и его внешнем виде, ему нравился этот уют и комфорт, нравилось возвращаться домой вечером, его всегда ждала газета, и вкусный чай, пока она накрывала на стол.  

Они прожили долгую жизнь вместе, и не было у них ни ссор, ни скандалов. Леночка умела погасить любую ссору в зародыше, у нее у этому был особый талант.  

Она тихо ушла два года назад, передав заботу о нем выросшей дочери. Вера была очень похожа на мать, и внешностью и вот этим умением организовывать всех и вся. Крахмальных воротничков в его жизни правда уже не было, но дочь заботилась о нем, следила за его здоровьем. Вот даже в эту клинику устроила, стоило ему только пожаловаться на недомогание.  

В ту ночь спал Вячеслав Никитич хорошо, все вспоминал свою Лебедь. Как она заливисто смеялась на его шутками, как вдохновенно рассказывала ему об архитектуре. Вспоминал себя молодым и высоким рядом с ней. Чувствовал себя большим и сильным, интересным и значимым.  

Новое утро началось как обычно. Еле-еле дошел до ванны, совершил водные процедуры, пообщался с медсестрами.  

Когда его везли – как унизительна эта коляска! – на процедуры, у лифта он встретил Ее. Он сразу узнал ее, может просто потому что думал о ней весь вчерашний день и во сне. Она тоже сидела в коляске, в этой больнице, оказывается, на западный манер всех пациентов возили на процедуры, и не было нужды признаваться ей, что сам то ходить он почти не может.  

– Привет, Белая Лебедь – сказал он тихонько.  

Она посмотрела на него сначала удивленно, а потом, приглядевшись, охнула, и воскликнула:  

– Это ты!?  

– Я, ответил он, понимая, что и она его узнала.  

«Ты здесь? » «Как? » «Почему? » «А у тебя что? », вопросам не было конца. Пока они ехали в лифте без остановки разговаривали, вглядывались друг в друга, пытаясь увидеть что-то из прошлого, разглядеть знакомые черты.  

А вечером, после полдника, он прикатил к ней в палату.  

– Ты задолжала мне один вечер, с музыкой, шампанским и танцами, заявил он с порога. Так что выписывайся давай скорее, я приглашаю тебя на свидание!  

Она откинула голову на подушку, и счастливо засмеялась.  

– Долго же ты собирался, Слава!  

– Ну, главное, что не опоздал!  

Они разговаривали весь вечер, и не могли остановиться. Он рассказывал ей о дочери, об ушедшей жене, она ему о своем неудавшемся браке, разводе. Сыне, который подарил ей троих внуков.  

Улыбающаяся и все понимающая медсестра принесла им ужин на двоих, и они, поедая нехитрые блюда, стали вспоминать юность. Он признался ей как был влюблен в нее, и все не мог решиться. Она рассмеявшись сказала, что тоже испытывала к нему чувства, и все ждала от него первого шага….  

Он подъехал к ней ближе, взял ее руку и сжал.  

Они помолчали, глядя друг другу в глаза.  

– Как долго я не видела тебя, Слава! Как долго!  

– Да, целая жизнь прошла…. Но мы ведь еще здесь? Еще поживем?  

– Конечно поживем! Ты мне еще и шампанское обещал!  

– Теперь уж я ни одного дня не упущу!  

Они смотрели друг на друга, и чувствовали родство, особую связь, над которой не властно время. Она видела в нем того взрослого друга своего брата, которого всегда немного боготворила, и была влюблена. Он видел в ней свою нимфу, с горящим взором и широкой улыбкой, они проболтали до поздней ночи, пока медсестра деликатно не позвала его спать.  

– Я покажу тебе здания, которые проектировала, мне даже премию дали за одно из них!  

– С удовольствием прогуляюсь с тобой, моя Лебедушка, отвечал он, забывая и о коляске, и о своей слабости. А я тебе покажу свои цикламены и фикусы! У меня знаешь какой зимний сад дома! Закачаешься!  

Выписывались они вместе. Их дети с улыбкой слушали, как они наперебой рассказывали смешные истории. Они давно не видели своих родителей такими счастливыми. Он, хоть и сидел в кресле, но казалось, сейчас вскочит с него, и пустится в пляс, увлекая за собой свою подругу – так подтянут и бодр он был! А она улыбалась особой улыбкой, словно впервые за много лет была по-настоящему счастлива. Глаза ее сияли, и даже казалось морщинки на лице разгладились.  

Медсестры провожали их с улыбками, кто-то тайком вытирал слезы, история об их отношениях, длинною в целую жизнь быстро облетела весь больничный персонал, и еще долго будет пересказываться бессонными ночами на дежурствах…