Татьяна Комарницкая "Тебя, Евтерпа, выбираю"

Тебя, Евтерпа, выбираю  

(Ранняя лирика)  

Хочется верить  

Мне хочется верить в прекрасных друзей.  

Пусть горьки ошибки, порой.  

Случается в жизни не раз,  

Что друг отвернётся, предаст,  

Но всё же, найдётся такой,  

Какого ты ждал – лишь увидеть сумей.  

Мне хо  

хочется в вечную верить любовь.  

Твердят: "Умирает она,  

Дряхлея с течением лет".  

Такого не может быть, нет!  

Любовь умирать не должна,  

Ведь любит душа, а потом только кровь.  

Мне хочется верить в бессмертье души.  

Пусть "нет его" мне говорят.  

Быть может, и нет – я молчу,  

Но всё-таки верить хочу.  

Я даже согласна на ад,  

Ведь в муках мы с детства приучены жить.  

1989 г.  

О любимцах муз  

Пою о тех, кого порой в ночи  

Пленительные музы посещали,  

К сердцам людей даруя им ключи.  

Но всем, кого те гостьи вдохновляли,  

На их тернистом жизненном пути  

Пришлось все круги адовы пройти.  

Их связывали крепко по рукам,  

Травили, гнали, втаптывали в грязь  

И радовались мёртвым их телам,  

И поминали часто, веселясь.  

Их словно распинали на кресте -  

Мы наблюдали только и не смели  

Вмешаться, чтобы казнь предотвратить.  

Мы лишь тела снимали в темноте,  

Чтоб где-нибудь тайком похоронить.  

Мы допускали ссоры до дуэли,  

Спасти их не пытались от петли,  

Их нервы и сердца не берегли.  

Во все века, желая изменить  

Наш мир, чтоб сделать лучше жизнь людей,  

Они могли и в петле говорить,  

Кричать, хрипеть, чтоб как-то разбудить  

Заснувшие, забывшиеся души.  

Доказывали жизнью всей своей,  

Что честно и свободно жить трудней,  

Но лучше, чем по-рабски век влачить.  

И лишь предсмертный стон нам резал уши,  

И пробуждались мы от сладких грёз.  

Так пробудились и на этот раз:  

Призывы сотен взволновали нас,  

Но не уснём ли снова, вот вопрос?!  

1990 г.  

Ночные гости  

Как-то майской ночью, в тишине,  

В маленькую комнату ко мне  

В дивном свете, в блеске красоты  

Девять муз спустились с высоты.  

И молвили (их слов мне не забыть):  

"Тебе сегодня надобно решить:  

За кем из нас хотела б ты пойти,  

Каким путём, одним из девяти? "  

И каждая с собой меня звала,  

Не обещая рай, скорее ад:  

"Да, знай: какой тропой бы ты ни шла -  

Тебе, увы, не избежать преград.  

Ещё должны тебя предупредить,  

А впрочем, знаешь ты: тем трудно жить,  

Которые на этот путь решились".  

"Зачем ко мне вы именно спустились? "  

"Однажды мы у каждого гостим.  

Одни за сладкий сон нас принимают,  

Другие неудачно выбирают,  

Такие даже есть, что прогоняют.  

Уже светает – скоро улетим.  

Так торопись, решайся же скорей! "  

"Что ж, я тебя, Евтерпа, выбираю.  

Я стать поэтом всей душой желаю,  

Чтоб словом волновать сердца людей".  

Ударил гром, и молнии блеснули.  

Ночные гостьи крыльями взмахнули  

И очень быстро скрылись в вышине.  

И что-то изменилось вдруг во мне.  

1990 г.  

***  

Ми народились на світ  

В годину мовчазної згоди,  

Безвір'я, ганьби, несвободи,  

В'язниць та залізних воріт.  

Не кров'ю образи змивати,  

Не нищити, не руйнувати  

Ми народились на світ.  

Ми народились на світ,  

Щоб зняти з хреста Україну,  

Прискоривши вільну годину,  

Шевченків здійснить заповіт.  

Для пошуків, втрат і страждання,  

Для світлої віри й кохання  

Ми народились на світ.  

1990 р.  

Последнее письмо  

Прости, мой сын, что без меня ты вырос.  

Прости, что мало обо мне ты знал.  

Но вот окно в минувшее открылось,  

Когда моё письмо ты в руки взял.  

Мой сын, тебе сегодня двадцать лет,  

Ведь мать твоя клялась мне небесами,  

Что раньше скорбный не вручит конверт.  

Взгляни: он залит весь её слезами.  

Россия. Лето. Двадцать первый год.  

Конец войны уже не за горами.  

Спасая вас, я попрощался с вами.  

Вас вдаль унёс красавец пароход.  

Передо мной сожжённая держава.  

Земли не видно – кровь лишь и свинец.  

Остались в прошлом блеск её и слава.  

И ощутил я близкий наш конец.  

Здесь люди даже Господа клянут.  

На месте храмов здесь одни руины.  

Дворцы с землёй равняют, книги жгут.  

России нет! – и все мы в том повинны.  

Был небогатый выбор предо мной:  

Я вне России жизнь свою не мыслил,  

И потому избрал путь в мир иной.  

Пусть Бог простит мне мой последний выстрел!  

Ну, вот и всё. А дальше просто было.  

Мой прах в земле и нет над ним креста.  

Россия – вся и есть моя могила.  

Ты вспоминай об этом иногда.  

Прости, мой сын, за выбор мой жестокий.  

За нас двоих люби ты крепче мать.  

Хочу я верить в то, что эти строки  

Меня вполне сумеют оправдать.  

1990 г.  

* * *  

* Нет уголка пустынней и мрачней.  

Там реки слёз и крови пополам.  

Там горы человеческих костей.  

Там кто-то шёл по выжженным полям.  

Шла женщина, красивая, как вечер.  

Ей волосы укрыли, словно шаль,  

От многих бед опущенные плечи.  

В глазах её – бездонная печаль.  

Из глаз упрямо катятся слезинки.  

В груди её вся боль земли теснится,  

А в памяти мелькают, как картинки,  

Из прошлого события и лица.  

Вот дед её – полковник, дворянин,  

На бранном поле не нашедший смерти,  

В изгнании не дожил до седин.  

Вот бабушка – осталась в тридцать третьем...  

Отец, учёный, он был осуждён  

На "десять лет без права переписки".  

Мелькают лица и чужих, и близких.  

Крик памяти – о, как ужасен он!  

А мыслей рой летит вперёд, летит.  

И вот она перенеслась в ту ночь,  

Когда в чужих горах был сын убит.  

А вот и мертворожденная дочь.  

Нет уголка пустынней и мрачней.  

Там реки слёз и крови пополам.  

Там горы человеческих костей.  

Там кто-то шёл по выжженным полям.  

Там кто-то шёл, как будто, не дыша,  

Ногами словно не касаясь почвы.  

Там шла она – страны моей душа,  

Совсем одна в могучем царстве ночи.  

1990 г.  

Колокольный звон  

Звенят, звенят колокола  

Торжественно и величаво.  

Они гремят: героям слава!  

В том звоне радость и хвала.  

Звенят, звенят колокола.  

Вдруг стал похожим звон на стон,  

На тихий плач старух смиренных.  

То наша боль за убиенных,  

То скорбный вестник похорон.  

Вдруг стал похожим звон на стон.  

Удастся скорбный звон унять,  

Иль вечной мукой нам томиться:  

Сегодня славить, веселиться,  

А завтра жертвы поминать.  

Удастся ль скорбный звон унять?!  

1990 г.  

Суд над прошлым  

Над прошлым суд потомков неизбежен.  

Так было, есть и будет так всегда.  

Но океан минувшего безбрежен,  

Поэтому труднее нет суда.  

"А может быть, не стоит ворошить  

Былое? " – кто-то спросит осторожно.  

Ошибки прошлого чтоб вновь не повторить,  

Чтоб день сегодняшний понять нам было можно,  

Мы вынуждены прошлое судить.  

Но незачем проклятьями казнить  

Свершивших против мира преступленья.  

Не лучше ль в прошлом их похоронить?  

Что может быть страшнее, чем забвенье?  

Дурная слава – всё ж не пустота.  

Творивших зло не скоро позабудут.  

Учеников двенадцать у Христа -  

Мы лучше всех запомнили Иуду.  

Довольно нам проклятьями казнить  

Свершивших против мира преступленья.  

Вот если б в прошлом их похоронить.  

Ах, если бы могло прийти забвенье!  

Мы вынуждены прошлое судить,  

Чтоб напоить сердца добром и честью,  

Чтоб истинно достойных не забыть  

И чтоб не путать правду с жалкой лестью.  

Но век наш краток, и когда-нибудь  

На месте судей будут наши дети.  

Так род людской во тьме свой ищет путь,  

Обогащаясь опытом столетий.  

1990 г.  

Казнь декабристов  

Горят костры, как грешников в аду,  

Сжигая эполеты и награды.  

Пять петель в шеи жертв вонзиться рады.  

И рудники приговорённых ждут.  

Так казнены те, кто прозреть посмели,  

Кому глоток свободы был ценней,  

Чем титулы, чины, богатство, власть.  

Их палачи порадовались всласть,  

Не зная до своих последних дней,  

Что в гибельном сибирском подземелье  

Долбили под кандальный звон породу  

Не просто заговорщики, о нет!  

В те рудники упрятали свободу,  

И не на двадцать, а на двести лет!  

1991 г.  

Прощальная песня костра  

Лишь миг, и затопчут меня  

Десятки, нет, сотни ног.  

И пепел на месте огня  

Развеет всесильный Бог.  

Кто вспомнит о том, что здесь  

Когда-то горел костёр,  

Что он на огромный лес  

Тепло и любовь простёр.  

И вспомнят ли? Вспомнят, да!  

И путник, что мной согрет,  

И странник, что увидал  

В ночи путеводный свет.  

И вспомнит меня звезда,  

Которую я любил.  

А впрочем, и не беда,  

Что кто-то меня забыл.  

Я мрака не выносил,  

Горел, не жалея сил,  

Добру и любви служил.  

Я жил. И неплохо жил!  

1991 г.  

* * *  

Боюсь я слов "незаменимых нет"  

И каждой клеткой мозга протестую.  

Иначе что ж, проходит жизнь впустую,  

И после нас не остаётся след?  

Когда бы я преступницей была,  

И мой Судья, карающий сурово,  

Велел бы, чтоб ту казнь я избрала,  

Что для меня страшней всего земного, -  

Сказала б я: "Не страшно, что уйду,  

Оставлю мир и всех, кто сердцу дорог.  

И постарею в двадцать или в сорок,  

Какая разница? Не этой кары жду.  

Страшней всего: и пыток, и огня,  

И множества пространств неодолимых,  

Когда пронзят умершую меня  

Слова моих детей, друзей, любимых,  

Рождённые в один из дней ненастных  

Над тихою кладбищенской доской.  

Слова о том, что я жила напрасно,  

Коль в их сердцах заменена другой.  

1992 г.  

Обнажённые души  

Моим друзьям, молодым и талантливым,  

посвящение-напутствие.  

Есть меж нас очень странные души,  

Отвергающие одеянье  

Иль забор из брони и камней,  

Чтобы слиться с природою лучше,  

Палачей чтоб ослабить влиянье  

Наготой беззащитной своей.  

Милосердные люди! Не надо  

Эти души в злачёные клети  

Запирать от злодеев на ключ.  

До последнего вздоха и взгляда  

Дорога им свобода, как ветер  

Для насыщенных влагою туч.  

Бьют нещадно отчаянья плети.  

Больно ранят цинизм и презренье.  

Некто эти задует огни,  

Бросит им все соблазны на свете.  

А Другой им подарит прозренье,  

Если будут достойны они.  

Им дано умереть и воскреснуть,  

Все земные изведав страданья,  

Чрез преграды пройти напрямик,  

Опуститься в зловещую бездну,  

Выпить яд вечной жажды познанья  

И приблизиться к тайне на миг.  

1992 г.  

Что такое судьба  

"Что такое судьба? – Это бред. Это миф.  

Это сказка для тех, кто не верит в себя, -  

Так, неведомо, что о себе возомнив,  

Скажет скептик, зевнув, – что такое судьба".  

А другой, обленившийся мыслить и ждать,  

Скажет: "Мы только пешки на чьей-то доске.  

Подчиненье – наш бич. Где уж там побеждать  

Вопреки своенравной и властной руке? "  

Что такое судьба? Это путь наш земной  

Между злом и добром, между светом и тьмой.  

Сквозь года и мгновенья, сквозь вьюгу и зной  

Направляет она нас незримой рукой.  

Вдруг ослабнет рука на развилке пути.  

Сам решай: по которой дороге пойти.  

И тогда призываем на помощь себе  

Мы одну из двух сил, что столкнулись в борьбе.  

Толи Бога, кто верит в Него и в любовь,  

Толи к тьмы властелину несутся мольбы.  

Только сделаем шаг, и почувствуем вновь  

На плече богатырскую руку судьбы.  

1991 г.