"Фобия"

Меня зовут Нулла, и я выпускница небольшой средней школы в малоизвестной деревеньке, в которой все всех знают в лицо и небольшой кусок их биографии. Потому что в этой деревне живет очень мало людей. С большим трудом раз в три года в единственной школе набирают несколько классов, и в основном это первых четыре класса и максимум еще два — три класса. Потому что в восьмом или девятом дети уезжают в города побольше. Официально – учиться в вузах, которые начали принимать детей уже в таком раннем возрасте, но я чаще слышала, что их родители просто не выдерживают такого плохого образования. Они влюбляются в вузы, которые запудрили им глаза своей слепящей перспективами рекламой, и истерик своих детей даже не слушают. Просто тянут их за руку в машину и увозят. Я так потеряла уже троих лучших друзей. И те вузы, которые стали для них билетом в общество – для меня стали нашим "семейным" склепом. Жаль, только цветочки не смогу на прощанье положить. Для меня такие люди просто умирают. Я привыкла.  

Кстати, обо мне. Мне пятнадцать лет. И сегодня у меня был выпуск. На него из родственников никто не пришел. Да и в самой школе народа было мало. И да, забыла сказать, что мой класс – единственный, который дожил до девятого, выпускного. Хоть и почти половина умерла, кхм, простите, разъехалась. Мама купила мне какое-то нелепое бело-молочное платье с пышной юбкой до колен и белые босоножки на невысоком грубом каблуке (я бы лучше на шпильке пришла, но привлекать этим мне некого, да и шпилек нет, а в маминых прийти было бы стыдно). Бигуди на голове я не крутила – завязала хвост, который еле касался теперь плеч и из-за поворотов головы он "обметал" мне спину. Но убрать мне было его некуда. Я клала волосы наперед, но хвостик все равно падал за плечо и ужасно мешал. Из-за него я полконцерта пропустила, а когда забила на прическу – он уже и закончился. Потом началась дискотека. Так как концерт не смог мне поднять настроение – большего от дискотеки я ждать не собиралась. Наконец-то я больше не буду учиться в школе! Мне было радостно от этого. Десятый класс? Пхах, последний десятый класс, который был полноценным, был за много лет до того, как я родилась. Я знаю. Мне мама рассказывала. Он выпустился на следующий год после маминого одиннадцатого. Потом по спадной начали выпускаться девятые, а теперь и восьмой не всегда. Который теперь тоже иногда считали выпускным. Поэтому в моем классе десятого не будет. А куда поступать – я не знаю. И не знаю, на кого. Какого-то работника. У нас вся деревня – работники. Где-то работают. Что-то делают. Ни бизнеса тебе, ни подработки, ни карьеры суперзвезды или что-то в этом роде. Просто работники. В одинаковых зеленых костюмах, а зимой – утепленных, и с одинаковыми чемоданчиками в руках. В восемь утра туда – в четыре часа вечера – обратно. И никаких претензий по поводу зарплаты, условий работы, все всех устраивало. Потому что все привыкли, а в нашей деревне денег особо тратить было не на что. Потому что людей было мало. Было мало магазинов, развлечений, и никто ничего не грабил, потому, что нечего было красть. А из-за этого и жизнь протекала очень скучно. Ворчливая бабка на скамейке около своего дома – вот тебе и корреспондент, и газета, и сваха, и интернет и библиотека в одном лице. Ты только рядом сядь – и на полгода вперед обогатишься и культурно, и морально. После бесед с такой бабкой любой вуз-склеп нервно курит в сторонке. Меня всегда интересовало, откуда она сама эту информацию берет... Хотя иногда я и сама вижу откуда. Наверное, в будущем я сама такой бабкой стану. Последнюю фразу, которую я слышала от такой: "Ну, вот и еще одна в мир пойдет. Главное, чтоб не пропала. А то опять станет, как те... ". Я бабу Фраю никогда не понимала. Кто "те"? Куда "не пропала"? Вы думаете, что она говорила про тот самый нашумевший шоу-бизнес, наркотики, много денег, много мужчин... нет. Все оказалось гораздо печальней.  

Хоть на дворе стоял день, я не захотела присутствовать на выпускной вечеринке и вышла из школы. По коже прошелся холодок и я обняла себя руками. Зашумели листья на деревьях, и по зеленой лужайке перед школой пролетели волны ветра. Вдруг среди звуков музыки из школы я разобрала гудение старого мотора и начала оглядываться. Спустившись со ступенек, я прошла вперед. К школе подкатил маленький серенький фургончик с облезшей краской. Его ржавые раны местами были очень жуткими и пугали. Из-за дождей эта ржавчина стекала вниз, напоминающая кровь, и теперь увидев все это, поскрипывания корпуса и гудение мотора теперь казались мне человеческими стонами. Как будто фургон беспощадно отлупили до полусмерти, и теперь он катается по миру и поет о своей боли. Нахмурившись, я медленно подошла к фургону. За рулем сидел толстоватый, упитанный мужчина со щетиной на лице. На голове у него была серая рваная майка, а на самом нем – желтоватая рубаха, в пятнах пота и еще чего-то. Но лицо у него было добрым. Казалось, он со всеми попутчиками разговаривает и рассказывает ему разные истории.  

– Дяденька, подвезете меня домой? – уныло сказала я и попыталась улыбнуться.  

– Садись, – махнул он рукой и потянулся открыть мне дверь, которая отъехала в сторону со скрипом.  

Почему-то я не боялась этого мужчину. Да и... выпустившись, я уже возомнила себе, что я "взрослая" и мне все можно. Забравшись в фургон, я села на скамью под стенкой (сидений в ней не было – фургон был каким-то пустым. Лишь четыре скамьи под стенками были там) и сложила руки на своей белой юбке.  

– А где вы живете? – поинтересовалась я. Все равно он молчал.  

– Ну, я надеюсь, нам по пути! – весело сказал мужчина, глядя на меня в зеркало заднего виденья. Машину не на шутку трясло, хоть водитель и старался ехать как можно медленнее.  

– А можно, я проеду немного дальше, чем живу? Ну, вы приедете домой, а я потом к себе пешком вернусь. Я дорогу запомню.  

Но к моему удивлению, у водителя тут же пропала улыбка с лица, и я даже почувствовала, как у него пропало настроение. Было такое чувство, что он собирается умирать.  

– Ох, не советую тебе в мой райончик ехать. Особенно такой молодой девушке.  

– Почему? – не столько серьезный голос, сколько серьезное выражение лица водителя меня заставило передернуться.  

– Ну, – вздохнул водитель. – Может тебе там и понравится... Там всем подросткам нравится. Всем, которые там живут.  

Последняя фраза, вообще, была для меня как приговором. То есть... Многие мои сверстники переезжают жить в тот район? Но... разве там есть условия? Собственное непонимание происходящего загоняло меня в ступор и заставляло не на шутку бояться. Кончики пальцев начинало покалывать, как будто в них тыкали иголки.  

– Они кайфуют от того места. Типичный Лас-Вегас для них. "Добро пожаловать в Пэйнворлд! " – водитель попытался изобразить голос ведущего с телеэкрана. – Но у меня мурашки по коже от этого места идут, – мужчина передернул плечами и включил музыку.  

Мы проехали какие-то дикие виноградники, от которых на минуту стало темно, а потом выехали на какой-то пустырь. Сбоку, около дороги стоял большой знак на двоих ржавых столбцах: "Welcome to Painworld, 666 km. ".  

– Нам ехать столько километров?! – я уже захотела домой.  

– Нет, этот знак немного неправильный. Там учли еще общий размер территории и неправильно посчитали...  

Но мне показалось это странным. Дьявольские три шестерки... и название... "Мир боли"?.. Подул ветер и вывеска со скрипом пошатнулась. С букв стекала ржавчина и эта вывеска скорее приглашала в Адский Диснейлэнд, нежели в какой-то заброшенный райончик за деревней, в который приезжают догнивать юные отбросы общества. Или так они надеятся повысить популяцию людей в селах?..  

– Не любят там взрослых, – грустно поведал мне водитель.  

После этого запала тяжелая парусекундная пауза, в которой у меня как будто отпал язык. Я боялась самого худшего.  

– Их убивают.  

"Их убивают... " – мне казалось, я упала в обморок, так как еще долго эти слова стояли у меня в ушах. "Кто...? Подростки?.. ". Мне ужасно захотелось домой. "Мамочка, я не хочу туда... Домой, скорее домой... ". Руки мои дрожали, ноги мои дрожали, по спине и вискам уже потек холодный пот. Сердце начало бешено колотиться, в ушах шумело и я представила себя тем взрослым человеком, над которым беспощадно издеваются мои сверстники... оставляя мне судьбу этого старого фургона. Медленно катиться по дороге и стонать о бесконечной боли. Водитель сказал, что скоро приедем, и сказал еще несколько фактов об этом районе, от которых у меня снова побежали мурашки по коже. Ноги и руки покрылись гусиной кожей и я пожалела, что надела на выпуск короткое платье. В длинное можно было бы обвернуться, как в кокон и молча дрожать, пока водитель не привезет меня обратно домой.  

– Вот мы и приехали, – грустно сообщил водитель, когда фургон подкатил к каким-то серым гаражам, которые стояли в ряд, как могилы на кладбище. Только ворона жалостно каркала и поскрипывал, останавливаясь, тихо плачущий фургон.  

– Так ты точно хочешь идти пешком? – мужчина спросил так, как будто сейчас ему выстрелят в висок из револьвера.  

Я посмотрела на дорогу, ведущую вглубь "леса" из гаражей, а затем на водителя. В принципе, судя из рассказов его, я останусь живой – это меня обнадеживает. Не факт, конечно, какой именно, но живой. Как только, запримечу за собой что-то ненормальное – сразу бежать прочь. Драться я не умею, но бегаю быстро. И хорошо, что платье короткое.  

– Да... Наверное... – сомнения охватили меня в самый последний неподходящий момент, когда я открыла дверь фургона и холод поймал меня своими цепкими лапами за ноги.  

– Детка, еще раз подумай. Я не хотел бы умереть здесь... – он сказал это настолько печально, что скривился и слезы выступили на его добрых глазах.  

– Сэр, вы живете здесь... – уточнила я и нахмурилась.  

– Не-е-е-ет, мой дом немного дальше. Только сумасшедший будет жить напротив этого дьявольского места. Томсоны уже давно погибли от рук этих паршивцев. Они как раз жили через дом отсюда. Напротив даже никто и не селится – думают, что сразу станут их следующей целью.  

Я посмотрела на ту сторону в окно фургона. Напротив гаражей стоял старый дряхлый темный дом, окна и двери его были заколочены, а тропа поросла травой. Чуть дальше стоял дом поновее, в окна которого я даже боялась смотреть. Мой мозг рисовал в них трупы, висящие на люстре, надписи кровью на стекле что-то вроде "help me", или просто отпечатки окровавленных рук. Я поморщилась от этого и больше не захотела слушать продолжение этих бредней.  

– Хорошо, езжайте. Я пойду пешком, – слезая с фургона, сказала я и вздохнула.  

Как только я это сказала, дверь тут же захлопнулась, и фургон умчался на бешеной скорости прочь. Я даже удивилась. Оказывается, у этого старичка еще есть силы! Но не об этом. Я медленно развернулась и снова посмотрела вглубь гаражей. Одна половина мозга говорила мне: "Иди домой, ты же боишься. До усрачки боишься, коленки вон трясутся! ", а вторая противоречила: "Ну тебе же интересно, что там. Почему подростки все туда бегут, как муравьи на мед. И почему не возвращаются. ". Вторая половина была убедительнее, ведь от нее зависела моя дальнейшая судьба. Особенно взрослая. Ну или, может, я спасу жизнь своим родителям, узнав что-то. Потому я решила идти в этот неизвестно-сумасшедший мир, как Алиса, некогда попавшая в волшебную страну.  

Шаг за шагом я шла по разбитому асфальту, совсем не стуча каблуками и оглядываясь по сторонам. Пройдя первые два гаража, мне не встретились люди, ни взрослые, ни дети, и даже те, которых я начинала бояться. Голос водителя фургона начал звучать у меня в голове, как на аудиозаписи, заново рассказывая жуткую историю о жителях Пэйнворлда.  

"А-ха-ха, эти отбросы... они как хищники. Живут небольшими группами, которые убого называют "семьями", причисляя к ним номер, чтоб не перепутать. Обычно пишут его на одном из гаражей... "  

Я начала поворачивать голову то влево, то вправо, пытаясь прочесть номера семей, но прочитывала только жуткие строки о смерти, о насилии, как будто их писал больной на голову человек. Их выскребали гвоздями, рисовали кисточкой с краской, баллончиком, мелом, корректором, и ими пестрел все чаще каждый следующий гаражик. Я дошла до места, где дорога расходилась в стороны, и решила пойти в любую, выбрав направление влево. Но, только завернув, я услышала чьи-то разговоры. Мне стало страшно, я спряталась за одним гаражом, и обошла его, чтоб получше увидеть и услышать говорящих. Это было четверо людей. Трое парней разного роста и девушка. Они все что-то курили. И явно необычный табак, так как бутылок возле них не было, а их здорово качало из стороны в сторону. Все они были одеты в спортивную одежду и кеды иди кроссовки, а девушка – в короткие джинсовые шорты и рваную грязную черную майку. Честно говоря, она была похожа на проститутку, но мало ли какие еще тут водятся...  

– Когда пойдем?.. – пацанским голосом спросила девушка, затянувшись самокруткой.  

– Пусть слабый идет, припугнуть еще его как следует... – говорил самый высокий парень, сплюнув слюну.  

– Чтоб своих грохнул?.. – снова спросила девушка с ухмылкой.  

Я сделала пару шагов назад, испугавшись и широко открыв глаза. Значит... это правда.  

– Ну а почему бы и нет?.. – говорил тот же высокий парень. – Поржем с него, когда заставлять будем.  

– Не, пусть Хищник идет, – подал охрипший голос светловолосый парень, который был чуть по ниже и стоял рядом около своей "банды". Он струсил пепел в траву и посмотрел на приятеля. – Он сможет заставить.  

– Ты чё, охренел?! К самому Хищнику соваться? Ему платить надо. У нас уже все иглы закончились. Он мало не попросит. А новые еще нескоро будут.  

"Иглы"?.. Я уперлась в стену, чтоб прислушаться, но почувствовав под ладонью что-то мокрое, отстранилась, посмотрев на нее. Она была в крови. Я посмотрела вверх и увидела, что из-под крыши течет кровь прямо на землю. И я поняла, что здесь кого-то убили. Я еще сдержалась, чтоб не крикнуть. Но всхлип все же издала, пятясь назад. Это услышали. Я была замечена.  

Забыв про каблуки и уже небелое платье, об которое я вытерла свою руку, я бежала со всех ног, убегая от четырех демонов-разбойников, которые неизвестно чтоб со мной сделали, попади я им в руки. Я поворачивала и петляла между гаражами, как в лабиринте, путая злодеям следы. Натыкаясь на высоких и низких детей, я старалась не смотреть им в глаза, чтоб они не видели моего страха – страха убегающей добычи.  

"... у них своя иерархия: главарь – Хищник без имени, самый шустрый и ловкий малый, а также смышленый и беспощадный. Всегда ходит с "охраной" и руководит всей стаей, "ловцы-призраки" или "головорезы" – те, которые постоянно выходят на охоту и... "слабые" – новички, которые выполняют самую грязную работу, и которые могут стать "вербовщиками", ловящими таких же подростков и вербовавшими к себе в "семьи"... "  

Вроде убежала. Я забежала в тупик возле высокого кирпичного здания, возле которого стоял крайний гараж. Как будто убегая от хищных тигров, я решила выбраться наверх, чтоб они не заметили меня внизу. Но как только я начала вылезать на коробки, меня окликнули.  

– Эй! Ты трусами светишь! – окликнул меня пацанский голос.  

– А ты не заглядывай! – я не хотела грубить, и решив вдруг "заговорить" незнакомца, полезла дальше, немного улыбнувшись.  

– А ты не свети! – он не собирался уходить.  

– Слушай, ты зачем сюда пришел? – я уселась на крышу, думая, что я в безопасности.  

– То же самое у тебя хочу спросить. Кто ты? Слезай, поговорим.  

– Нет, – я помотала головой. Еще бы! Буду я идти зверю в пасть! Еще бы чего!  

– Спрыгивай прямо ко мне, я тебя словлю! – он протянул мне руки.  

Он был дружелюбен, но мало ли... вдруг у него нож в кармане. Я осмотрела его и посмотрела по сторонам. Солнце заходило за горизонт. Было красиво. Но я зря отвлеклась. Парень хотел лезть ко мне.  

– Эй, эй! Стой! – я замахала руками. – Я, может, села сюда отдохнуть!  

– Так скучно там – в одиночестве, а так с нами будешь!  

Меня передернуло.  

– С кем это, "с нами"?  

– Ну, с нами! Спускайся! Мы тебе ничего плохого не сделаем! Просто будешь с нами!  

Мое тело снова начало дрожать. Я подогнула под себя ноги, чтоб немного унять дрожь. Этот парень... на вид шестнадцати-семнадцати лет, в темно-синей толстовке и темных джинсах, с растрепанными черными волосами и мутными, покрасневшими глазами, с бледновато-серым лицом напоминал мне испорченного робота, который повторял одну и ту же фразу. По его больному виду и немного грубоватому голосу я сразу поняла, что он тоже колется этими наркотиками и наверняка на поводке у тех старших, и, скорее всего, он... вербовщик. Его послали. Заставили. Сказали, что если он меня не приведет... Но в глазах его была серьезность. Казалось, он и мертвой меня доставит "боссу" или живой. В последний вариант я верила меньше. У этого парня был плохо проработанный план, и он не знал, что говорить дальше. И из его уст только и вылетало: "пойдем к нам", как будто он больше и не знал. Как тупой зомби. Который умеет только говорить и убивать. Остальное не научился. Я боялась его разозлить, но у меня был шанс выведать всю информацию.  

– Эм-м-м... А что мы там будем делать? – ляпнула я какую-то глупость, ожидая такого же глупого ответа.  

– Что захочешь – то и будем делать, – он сказал это уверенно, как будто припрятал еще несколько козырей в рукаве.  

– А вас там много?  

– Ну,... хватает. Нам весело и так. Ты не станешь лишней. Мы будем только рады.  

Я представила себе эту картину: я стою над трупами своих родителей с ножом в руке, а меня гладят по головке и приговаривают: "Молодец, справилась отлично! Хорошая девочка! ". Меня затошнило.  

– Тогда посидишь у нас, а потом домой пойдешь. В какой стороне ты живешь?.. – он попытался казаться добреньким, но я боялась доверять ему.  

Захотев было сказать адрес, я вдруг остановила себя и поняла, что так он хочет узнать, где я живу, чтоб убить моих родителей. Ну уж нет! Я постепенно начинала думать, что схожу с ума.  

– Слезай по-хорошему, ты только посмотришь! А если захочешь – можешь и не смотреть! Да ничего не будет! Я скажу, что ты просто посмотришь!  

Он начинал надоедать. Еще один вопрос и я решу – убежать мне или поддаться ему.  

– Как тебя зовут?  

Этот вопрос его озадачил. И система выдала ошибку "System Error 404". Его как будто заглючило. Это тоже было жутко. Все равно что спросить у психически больного то же самое.  

– Э-э-э... Ну... я... – он уставился на меня больными глазами, в которых не было ответа на этот вопрос. Как будто захлебываясь чем-то. Жадно глотая воздух.  

– Ясно.  

Может быть, они их забывают. В пытках. В конвульсиях под наркотой, в сломленной психике от постоянных убийств. И им просто дают клеймо "слабый" или "вербовщик", если чувствуешь, что морально еще жив.  

– Ты точно меня не тронешь?.. – прищурилась я, давая слабинку в своей несломаемости, и собираясь спуститься.  

– Нет, я буду твоим другом. И все будут друзьями, – он снова протянул мне руку.  

Я подала ему свою и спустилась на землю. Он был на полголовы выше меня. Улыбнувшись, он спрятал руки в карманы толстовки и, покачиваясь, позвал меня за собой.  

Мы пошли прямо. Мы молчали. Где-то послышался крик, и брызнула кровь. Убили "слабую". Вернее, чуть не добили. Потому что в железную дверь одного из расписанных гаражей страшно колотили руками, а из-под двери уже натекла лужа крови.  

– А-а-а! – душераздирающе кричала девушка. – Мама-а-а! Я не хочу умир-а-а-ать! – она рыдала. – Выпусти меня отсюда! Нет! Не надо! Не-е-е-ет!  

Девушка громко запищала, что я зажмурилась и закрыла уши. Но смогла расслышать то ли мотор какой-то машины, то ли какой-то электрический инструмент... Не знаю, а представлять мне это и не хотелось. Я сочувственно опустила глаза, мысленно понимая, что больше девушку пытать не будут. Вернее, она больше ничего не почувствует.  

– Дура! Надо было делать, что тебе говорят! И красть было нефиг! – грозно крикнули за той же дверью. Я была рада, что мы идем не туда. Я не была готова увидеть весь тот ужас. Но парень возле меня промолчал и даже не повернул голову в сторону криков. Он даже не испугался.  

– Почему ты пошел к ним? – вдруг спросила я.  

– Не знаю. Мне сказали, что тут хорошо. Вот я и пошел.  

Я хотела задать еще один вопрос, но мы свернули к воротам. Парень приоткрыл их и из них полился золотой свет.  

Внутри было темно, так как окон там совсем не было. Крыша была низкой, поэтому все сидели в углублении, в которое вели четыре ступеньки. Внутри все напоминало школьный класс. Только парты стояли хаотично и многие из них служили стульями или даже лежанками. Справа от меня на одной парте с матрасом лежал тощий парень и читал книгу. В дальнем углу, оккупированный подушками сидел и что-то ел толстячок, в центре поставили три парты и на них сидели два парня и девушка, которая что-то рассказывала одному из них, а второй смотрел что-то в телефоне. Слева в ряд сидели три девушки – одна тощая и русая, похожая на крысу, вторая – кучерявая мулатка более пышная, и третья – маленькая, лет одиннадцати, которая постоянно вскакивала со стула и бросалась возмущениями в присутствующих. Два крайних места были свободными. Парень, который меня привел, сел возле мелкой девчонки, а я села ближе к выходу, от которого потом убрали лестницу еще двое незнакомцев. Над дверью висела лампочка, возле которой летала муха и звенела.  

– Тут немного не убрано... – парень смахнул паутину возле меня и что-то начал спрашивать у мулатки, пока я со страхом смотрела на остальных. Странно, но на меня даже не обратили внимания. Потом девушка, которая сидела на парте с двумя парнями, увидела меня и улыбнулась.  

– Ты будешь с нами? Будешь учиться? Мы все здесь новенькие, и многие... Ну, этот уже умеет, этот тоже немного, – она осмотрела всех. – Ну, не расстраивайся, научишься.  

Я не понимала, о чем идет речь, и уже, как больная психически, только мотыляла в стороны головой, как будто мне отрезали язык и тычут в рот невкусное лекарство, которое я не хочу, но сказать этого не могу. Я с надеждой думала, что меня отпустят, но меня не отпускали.  

– Может, я пойду?  

– Нет, не пойдешь, – тон голоса парня изменился и он схватил меня за руку. – Сейчас приду.  

Он встал и выскочил на улицу. Ну вот спустили овечку на тросике в клетку к голодным тиграм, и только жди – играть они с тобой будут, или сразу съедят. Я уже начинала думать, кто первым нападет и как долго я еще останусь живой. Но они продолжали меня игнорировать. Потом девушка-крыса подала голос.  

– Сегодня?..  

Как будто все заранее знали, что должно произойти. Я в страхе бегала глазами по их невозмутимым лицам.  

– Ну а сколько еще тянуть? – сказал парень с книгой и откусил кусок от яблока. Оно пафосно хрустнуло и за этим звуком последовало бескультурное чавканье.  

– Он все равно начнет подозревать, – сказала девушка, сидящая на парте.  

– Уже и так слишком долго, – снова сказал тот же парень. Он приподнялся и положил книжку на колени, посмотрев на девушку-крысу. – Ну ты смешная! Можно было бы и раньше! Позже, чем сегодня, уже нельзя будет!  

Я готовилась в определенный момент закрыть глаза и уши, если что-то произойдет, потому что знала, что будет что-то страшное. Что-то, из-за чего не выдержит моя психика. Или сердце. Но вдруг в дверях появился высокий и широкий мужчина в сером костюме и чемоданчиком в руке. Он был похож на банкира, или просто на хорошо оплачиваемого репетитора. За ним появился парень, который меня сюда привел. Я ничего плохого не ожидала. Этот мужчина не был подозрительным, даже оказался добряком... но кто же мог подумать, что "овечкой на тросике" окажусь не я?..  

Я замерла и ничего не могла сказать. Парень из-за спины мужчины кивнул толпе и достал из-под мышки грубую веревку... уже заранее связанную в петлю.  

– Здравствуйте, ребята! – весело произнес мужчина, но я заметила, что он не очень-то и веселым был. Как будто зная, что сегодняшний урок станет для него последним.  

– Здравствуйте, Павел Николаевич! – крикнули некоторые в толпе.  

Сидящие на парте разбежались, а девушка поставила стул возле парты и улыбнулась, как будто ее только что похвалили. На секунду все замолчали, ожидая сигнала. Девушка-крыса вздохнула, встала, и все встали за ней. Я тоже встала.  

– А теперь, ребята, не будем бояться, нам надо это сделать, – провозгласила вердикт она и вышла из-за парты.  

Лицо учителя стало каменным, и я заметила, как руки его затряслись. Он поставил чемоданчик на парту с матрасом, где сидел парень с книжкой и поднялся на поставленный стул. Парень, стоящий сзади, подал девушкам веревку и они накинули "учителю" ее на шею и привязали к потолку, прямо над входом в гараж, а затем, без барабанной дроби и не ожидая ничего, девушка-крыса просто ударила ногой в стул, и он отлетел в сторону. Павел Николаевич не издал никаких звуков, а просто опустил голову, но после этого в помещении начался хаос. Я упала на стул, внутри меня все похолодело. Я открыла рот и замерла, боясь посмотреть мертвому в лицо. "Это еще по-божески" – услышала я поблизости и опомнилась. Мне надо бежать. Следующей точно буду я.  

"... они кайфуют от этого места, а в особенности – от ампул прозрачного наркотика, который сами же и делают. Эйфории. Они носят его вместе с иглами и так их и называют. В одной "игле" – всего лишь несколько капель, но за день они могут вколоть их десятками, чтоб не начиналась ломка. Если произойдет передозировка – они тут же умрут. Можно вколоть в руку, ногу, шею, но самый кайф они получают, когда вкалывают его в язык, тогда эффект не заставляет себя ждать... "  

Я бежала просто прямо, рыдая от страха и просто задыхаясь. Падала, но бежала дальше, порвав уже и окровавленное платье, и черные от грязи и порванные босоножки. Я просто выбросила их и побежала босиком оглядываясь. За мной бежал тот самый Хищник с иглами в зубах и оскалом на лице. За ним бежали еще трое его прихвостней. Они все были вооружены "иглами", в зубах, и в руках по нескольку штук. Хищник бежал, голодным взглядом пронизывая меня и вкалывая себе попутно очередную дозу наркотика. Казалось, они сейчас перейдут на бег на четвереньках, но их быстрый бег обнадёживал, и вскоре они дышали уже мне в затылок.  

– Попр-р-робуй, с*ка! – рявкнул он у меня прямо над ухом и вколол жидкость мне в плечо. Я услышала, как маленькая ампулка в полиэтиленовом мешочке-кнопке лопнула, и жидкость влилась мне под кожу. – Сейчас будет еще-е-е! – он был зол не на шутку, схватив в зубы еще одну "иглу", как бешеная собака палку.  

Но я завернула в сторону, и он только чиркнул меня по спине. Плечо начинало зудеть, а потом печь, и мир начинал терять свои естественные краски. Я начинала плакать еще сильнее, увидев перед собой долгожданный выход из этого сумасшествия. Но фургона там не было. Еще бы! Этот дядька свою жопу прежде спасет, чем чью-то! Я по ошибке побежала в противоположную сторону, и побежала прямо по дороге.  

"... живя в этом хаосе они совсем теряют голову и становятся неуправляемыми куклами-убийцами, которых даже психушка уже не вылечит... "  

Теперь я поняла всё. Спустя долгое время они напускали страх на деревню, а уже тех, кто достаточно боится – убивали не боясь казни. Они пичкали себя химикатами и говорили, что им живется великолепно, но на самом деле... они лишь запугивали "слабых", чтоб те не рассказали правды, и дрессировали их, чтоб те призывали таких же непонимающих ничего детей, заставляя их делать то же самое, что заставляют делать и их. Я так и не узнала, что именно заставило Хищника пойти на такое, но я поняла, что когда он убил первого человека – он уже был психически нездоров, может быть, сначала начиная именно с наркотиков. Было страшно понимать, что дети (! ) идут на такое, а страдают от их рук взрослые. Дети поставили взрослых на колени. Они им диктуют свои правила. Это оказалось за сегодня для меня самой страшной истиной, из всего того, что я сегодня видела. Я упала на колени и зарыдала. То ли от счастья, что осталась живой и вырвалась, то ли от горечи – за смерть невинного учителя и за страх потерять близких. Отдышавшись, я услышала шум волн и подняла голову. Справа от меня было море. Но я нахмурилась, не понимая, что происходит: Сначала оно было голубым, потом стало серым, а потом – белым, как молоко. Я вспомнила про плечо и снова заплакала из последних сил. Встав и покачнувшись, я медленно поплелась к воде. "Теперь мне жить с этим, да? С этими галлюцинациями... До конца жизни". Больные ноги опустились на желтый, потом белый, потом серый песок, который был сначала теплым, а потом стал холодным, и я села на него, опустив голову на колени подогнутых ног. Глаза слезились, а в душе становилось все не спокойней и не спокойней. Казалось, что я не понимаю, что вокруг происходит. Но одновременно я понимала, что это все от наркотика. И что лучше бы я упала и разбилась на той крыше, чем сейчас бы сидела и думала сбежать от мира подальше. От этого глупого и ужасного мира.  

Я со злостью схватила в охапку песок и швырнула его в воду. Он булькнул и на поверхности разноцветной воды появились радужные пузыри. Мне стало еще противнее. "Нет, это все пройдет, это все пройдет... " – убеждала себя я, уже не контролируя свои мысли и, раскачиваясь вперед назад, как в больном припадке вот-вот начав истерику. Но меня окликнули.  

– Долго тут сидишь?.. – ко мне подошел парень в ярко-зеленой майке и коричневых брюках... хотя, можете мне уже не верить, я и сама себе уже не верю. Он был немного загорелым и светловолосым. И я снова начала думать, что он из тех. Которые заставили меня пропасть. Парень сел возле меня и начал смотреть в потухающее небо, как будто он так же много набегался, как сегодня я.  

– Только пришла, – буркнула я, недовольная тем, что нарушили мое одиночество. – Пошли походим, – сказала я и встала, отряхивая юбку от песка.  

Он тоже встал.  

– Оу, где это ты так?.. – он осмотрел меня удивленно. – Выпуск был?..  

– Да... – печально или непонимающе (не знаю, но чувство непонимания тогда у меня все усиливалось) произнесла я и посмотрела на свою юбку, которая уже превратилась в грязную тряпку. Об нее я вытирала руки, на нее я падала, и на ней уже были и пятна крови, и ржавчины, и машинного масла, и песка, и она порвалась об асфальт и стала серой. Руки были такие же. И ноги. Только еще уставшие в придачу.  

– Сними, – заявил он и я нелепо посмотрела на незнакомца.  

Наверное, мой мозг полностью отключился, потому, что чувство стыда пропало, будто его и не было. Я тут же сняла юбку, потоптавшись по ней, и развязала тесемочки на шее от верхней части платья. Повернувшись спиной к парню, я приказала ему расстегнуть корсет, и он через минуту тоже упал на песок рядом с юбкой. Я осталась только в лифчике и трусах.  

– А теперь – иди поплавай, вода снимет усталость.  

Ноги ныли уже так, что все начинало плыть перед глазами, а голос незнакомца я слышала, как через толстый слой ваты. Поплёвшись к воде, я упала на нее, плавно идя ко дну. Я устала. Я хочу спать. Я не могу идти. Вода, неси меня...  

Но меня спасли, как только я зарыла глаза. Парень нырнул за мной и спас, к счастью, я была еще в сознании. Я поднялась, и собрала свои вещи. Мне опять хотелось плакать. Или смеяться. Или рыдать... Я взяла парня за руку и просто пошла по берегу, чтоб разноцветная вода смыла с моих ног желто-белый песок и фиолетовые травинки. Мне казалось, что я умру. Поэтому я решила умереть дома.  

– Идем домой, – всхлипывая, произнесла я.  

– Пошли... А нам по пути?..  

– Не знаю. Все равно пошли.  

И мы пошли. Некогда бывшая белой юбка волочилась по земле, корсет я сжимала в правой руке, а в левой держала руку незнакомца. Мне хотелось напевать какую-то песенку, но я только мычала что-то себе под нос. Мои глаза становились мутными, и казалось, мир качает меня, как в колыбели, хотя на самом деле это я сама раскачивалась, как пьяная.  

– Почему ты не пошел к ним? – спросила я, смотря себе под ноги.  

– К "ним"?..  

– Ну, к этим... которые в Пейнворлде.  

Парень с удивлением приподнял брови. Я засмеялась. Да, я стала сумасшедшей от этого дрянного наркотика, который они мне вкололи. Я уже начинала понимать и сама, что несу полную чушь.  

– Просто не захотел, а что?  

Я удивилась. Значит, можно просто отказаться? И они не будут тебя заставлять и убивать? А-ха-ха-ха, а я думала...  

Мы вышли на дорогу, по которой полдня назад меня вез серый фургон. Я ненормально хихикала и пошатывалась, размахивая сцепленными руками.  

– Постой, я что-то слышу... – я остановилась, с трудом выстояв на ногах.  

– Что ты слышишь? Я – ничего... – он тоже остановился и начал вертеть головой. – Все будет хорошо, Нулла...  

Я резко начала злиться на него, что он вспомнил мое имя, ведь я могла его и забыть! Наверняка бы побежала завтра к ним за очередной порцией "игл", в которых теперь уже был нужный мне "эликсир". Я не надеялась, что теперь не перестану хотеть его, что у меня не будет зависимости от него. Хотя от одной капли зависимым не станешь... Но такие галлюцинации... Кто их знает, что они там намешали...  

Я прислушалась. Что-то шумело. Жаль, только у меня в ушах. Что-то, похожее на турбины самолета. Я посмотрела вверх. Небо было... как разноцветное одеяло – фиолетовым, синим, голубым, красным, лиловым и вишневым. По нему были рассыпаны яркие звезды и вдруг... я увидела космический лайнер с острым черным носом, который разрывал это небесное одеяло. Незнакомец этого всего не видел. На моем лице растянулась улыбка. Я была рада, как шестилетний ребенок. Я окончила школу. Девятый класс. Единственный за последних три года. А потом пойду на работу, работником. Надевать зеленый комбинезон и нести каждый день коричневый чемоданчик с восьми утра до четырех вечера. Утром – туда, а вечером – обратно. И если повезет – отправить своих детей в школу, чтоб за десять лет они закончили всего лишь четыре класса – год через два, или вообще только четыре начальных класса, а если не повезет....