Шепот на кухне в четыре утра

Они разговаривали только ночью.  

Днем — молчали. Утром, когда Алёна торопливо заваривала кофе, а Сергей стоял у окна, кутаясь в дым сигареты, — молчали. Вечером, когда он приходил с работы, бросал ключи на тумбу, а она, не поднимая глаз, спрашивала: «Ужин разогреть? » — молчали.  

Но ночью — говорили.  

Первый раз это случилось случайно. Сергей проснулся от того, что Алёна ворочалась. В темноте он увидел её широко открытые глаза.  

— Не спишь? — спросил он.  

— Нет.  

Она не добавила ничего, но этого хватило. Он повернулся к ней, и они заговорили. О чем? О старом дереве во дворе, которое спилили на прошлой неделе. О том, как пахнет земля после дождя. О том, что когда-то, давно, они ездили на море и ночевали в палатке, а ночью Алёна испугалась звуков волн — ей казалось, что это чьи-то шаги.  

Сергей засмеялся тогда. И она тоже.  

С тех пор так и повелось: днём — тишина, ночью — слова. Иногда он будил её сам, осторожно дотрагиваясь до плеча. Иногда она вставала и шла на кухню, а через минуту он уже сидел напротив, и между ними стоял чайник, и пар от него поднимался к потолку, как дым от костра.  

Однажды ночью она сказала:  

— Мы же больше не любим друг друга, да?  

Сергей посмотрел на неё. На тени под её глазами, на морщинки у губ, на прядь волос, выбившуюся из-за уха.  

— Нет, — ответил он. — Не любим.  

Она кивнула.  

— Но мне нравится говорить с тобой ночью, — добавил он.  

— Мне тоже.  

Они не расстались. Не потому, что надеялись на чудо, не потому, что боялись одиночества. А потому, что в этом мире, где всё громкое — фальшивое, а настоящее — тихое, они нашли свой способ быть вместе.  

И если бы вы заглянули в их окно в четыре утра, то увидели бы: двое людей, чашки с остывшим чаем, и тихий шёпот, который, кажется, слышат только стены.