Анекдотическая реальность

Анекдотическая реальность  

В молодости я, признаться, был большим любителем анекдотов. Не просто любил — коллекционировал, как другие собирают марки или фантики. Где-то на антресолях до сих пор валяются тетради с пожелтевшими страницами: «Про Вовочку», «Про тёщу», «Про армейку». Тогда анекдот был вроде народной мудрости: коротко, смешно, а иногда и страшно правдиво.  

Время прошло, жизнь стала другой — вроде бы серьёзнее, вроде бы умнее. А потом вдруг гляжу: всё, что раньше казалось шуткой, теперь стало обычным делом. И тут уж мне стало не до смеха, а до размышлений.  

Вот взять, например, тот самый анекдот, что я в юности записал на последней странице:  

«Почему в Советском Союзе нет секса? Потому что всё по талонам, а на секс талоны не выдают».  

Смеялись, подмигивали, а теперь — и секс есть, и талоны отменили, а счастья, кажется, не прибавилось. Очереди остались — только теперь за ипотекой, за визой, за хорошим врачом. И думаешь: может, дело не в талонах, а в умении радоваться простому?  

А вот ещё был у меня любимый:  

«Папа, а у нас будет светлое будущее? — Конечно, сынок, только не у нас, а у них».  

Тогда казалось — ну, шутка про политику. А теперь смотришь на новости, на цены, на соседей в автобусе — и ловишь себя на мысли: а ведь и правда, у кого-то будущее светлое, а у кого-то фонарь во дворе не горит третий год.  

Недавно иду по улице, а возле магазина мальчишки спорят. Один другому:  

— Ты что, не знаешь, как в интернете мемы искать?  

— А ты знаешь, как хлеб настоящий на вкус?  

Я аж остановился. Вспомнил анекдот:  

«Дедушка, а как вы жили без интернета? — Да как… Выходили во двор, и там уже всё — и новости, и скандалы, и знакомства».  

Теперь двор пустой, новости — в телефоне, а знакомства — в приложениях. И только анекдоты остались, как мостик между прошлым и настоящим.  

Вот раньше, бывало, выйдешь на лавочку — там и новости, и политика, и советы по огурцам. А сейчас — лавочка пустая, разве что кошка Мурка лежит, да ветер газетную страницу гоняет. Даже голуби как-то поутихли, будто и им стало не до разговоров.  

С годами понял я: анекдот — это не только смех, это зеркало эпохи. Был, например, такой:  

«Встречаются два приятеля: — Как дела? — Как в анекдоте. — А что за анекдот? — Да такой же, как дела…»  

Раньше думал — это про кого-то другого. Теперь — про всех нас. Вот соседка Мария Петровна, которой за восемьдесят, говорит:  

— Жизнь стала как анекдот: вроде смешно, а плакать хочется, — вздыхает она, вытирая руки о фартук. — Вот вчера в аптеке стояла, слушала, как молодёжь спорит: один говорит, что таблетки дорогие, другой — что интернет медленный. А я думаю: хорошо, что у меня есть и таблетки, и интернет, и даже телевизор, который не работает.  

Я смеюсь, а сам думаю: вот ведь, раньше в анекдотах телевизор был главным героем, а теперь — просто мебель. Помню, как у нас в доме был один-единственный телевизор «Рекорд», и вся семья собиралась вокруг него, как вокруг костра. Теперь у каждого по телевизору, а смотреть всё равно нечего.  

А почему так вышло, что анекдоты стали явью? Может, потому что люди перестали удивляться. Всё, что раньше казалось невозможным, теперь воспринимается как должное. Был ведь ещё один:  

«Почему у нас всё через одно место? — Потому что так удобнее чинить».  

Я смеялся, когда слышал это от дяди Вани на заводе. А теперь, когда в квартире третий месяц течёт кран, а сантехник говорит:  

— Ну, что вы хотите, у всех так! — уже не до смеха.  

Вот недавно был случай. Позвонил я в ЖЭК.  

— У меня батарея холодная, — говорю.  

— А у нас отопительный сезон ещё не начался, — отвечает девушка.  

— Так на улице минус пять!  

— Ну, вы одевайтесь теплее, — советует она.  

Я положил трубку и вспомнил анекдот:  

«У многих две беды: зима и ЖЭК».  

Но есть в анекдотах и особая философия. В них — и терпение, и ирония, и умение пережить трудности с улыбкой. Вот, к примеру, классика:  

«Оптимист учит английский, пессимист — китайский, а реалист — автомат Калашникова разбирает».  

Раньше это казалось преувеличением, а теперь смотришь — кто-то действительно учит языки, кто-то собирает тревожный чемоданчик, а кто-то просто смеётся, потому что другого выхода нет.  

Я вспоминаю, как в детстве дедушка говорил:  

— Смех — это броня. Пока смеёшься, беда не такая страшная, — любил повторять он, наливая себе чай в гранёный стакан. — Не зря же говорят: «Смех продлевает жизнь». Вот я и смеюсь, чтобы подольше пожить.  

Может, поэтому мы и продолжаем рассказывать анекдоты — чтобы не сойти с ума от реальности. Чтобы помнить: всё проходит, и это тоже пройдёт.  

Иногда думаю: если бы сейчас кто-то сочинил анекдот про нашу жизнь, он бы звучал так:  

«Встретились прошлое и настоящее. — Ну что, узнал меня? — Конечно! Только раньше ты был смешнее…»  

Вот и улыбаюсь себе под нос, смотрю в окно, где идёт дождь, и думаю: пусть жизнь стала похожа на анекдот, но пока мы умеем смеяться — мы живы. А значит, всё ещё впереди.  

А вечером, когда за окном темнеет, я завариваю чай, достаю ту самую тетрадку с анекдотами и читаю вслух. Иногда сам себе, иногда — внуку, который сначала хихикает, а потом спрашивает:  

— Дед, а это правда было?  

— Было, — отвечаю я. — Только раньше смешно, а теперь — жизненно.  

Внук смеётся, а я улыбаюсь: значит, не всё потеряно. Пока смеёмся — живём.  

А вот ещё одна история из жизни, совсем свежая. Вчера захожу в магазин, а там продавщица, тётя Зина, сидит на высоком стуле и обсуждает с охранником новые цены на сахар.  

— Вот раньше, — говорит она, — сахар был по рублю, а теперь — по сто!  

Охранник философски отвечает:  

— А зарплата, Зин, и тогда, и сейчас — всё равно на сахар не хватает.  

Я стою, слушаю, и понимаю: вот он, живой анекдот. Только вместо шутки — сплошная быль.  

А ещё недавно встретил старого друга, Пашку. Не виделись лет двадцать. Он смотрит на меня, улыбается:  

— Ну что, старик, жизнь как анекдот?  

— Какой там анекдот, — отвечаю, — скорее, сериал без конца и без начала.  

Пошли посидеть на скамейке, вспоминали молодость, рассказывали друг другу те самые анекдоты, которые когда-то казались смешными до слёз. Теперь смеёмся тише, но всё равно смеёмся.  

— Главное, — говорит Пашка, — чтобы смех был. Пока смеёмся — живём.  

Я с ним согласен. Пусть жизнь стала похожа на анекдот, но если есть с кем посмеяться — значит, всё не зря.