ДВЕ ПОДРУГИ - ДВЕ СУДЬБЫ

Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.  

Д В Е П О Д Р У Г И – Д В Е С У Д Ь Б Ы  

Глава 35. В колонии.  

В колонию прибыла очередная партия заключенных. В этой партии оказался и Александр. После построения и длительного инструктажа заключенных разместили по баракам. Александр попал в барак №7 с плакатом на входе “На свободу с чистой совестью! ”.  

В бараке находилось с полсотни двухъярусных коек, и только одна была одноярусная и находилась у окна. Александр понял, что это койка старшего, или, как здесь принято называть, “пахана”. Конвоир, разводивший заключенных, сказал, чтобы новенькие занимали свободные койки, которые не застелены. Александр выбрал нижнюю свободную койку в правом ряду от прохода. На ней лежал только матрас. Одеяло, подушку и постельное белье следовало еще получить.  

Не успел он расположиться, как открылись двери и ввалилась целая группа заключенных, прибывшая с работы на обед.  

К нему сразу подскочил плюгавенький мужичок и начал “качать права”:  

–Эй, новенький, как тебя? Ты чего сюда втюхался? Новеньким место у параши. А, ну, давай, выметайся отсюда.  

Александр был наслышан о порядках в зоне, поэтому за эту наглость взял мужичка за ухо и повел к койке “пахана”, который переодевался на обед. Мужичок визжал, вертелся и матерился. Остальные с интересом наблюдали эту картину и ждали чем она закончится. Александр привел мужика к старшему.  

–Слышь, пахан, если в следующий раз эта гнида еще будет качать права, его ухо останется у меня в руке.  

Пахан с интересом рассматривал этого смелого новичка, посмевшего так сразу заявить о себе. Его высокий рост и атлетическое телосложение вызывали уважение.  

–Ты, парень, как тебя? Запомни, все права в этом бараке устанавливаю здесь я. А то, что сразу сумел постоять за себя, уважаю. Смелый какой! Будет теперь у тебя погоняло “Смелый” После обеда подойди, малость перетрем, так сказать, познакомимся.  

Александр так и сделал. Подошел к старшему после возвращения с обеда.  

–Садись рядом Смелый, как тебя зовут?  

–Александром?  

–За что чалишься?  

–По пьянке на машине троих задавил.  

–Не хорошо, брат, людей ни за что давить. И сколько дали.  

–Семерку.  

–Да, это серьезно… Я тут о тебе малость справки навел. Оказывается, ты из мусоров.  

–Не совсем. До института служил в ОМОНе. Это скорее бойцы, чем мусора.  

–Да… приходилось с ними дело иметь…  

–А в институт чего пошел? Мало платили в милиции?  

–Мало и не вовремя. И надоело шестеркой бегать.  

–И кем же стал после института?  

–Адвокатом.  

–Классное дело. Значит нашего брать защищаешь?  

–Не совсем. Я не по уголовным делам, а по арбитражным. Там своя специфика.  

–Это хорошо, ты, значит законник. Все законы знаешь.  

–Их слишком много, все их узнать невозможно. Да, и к тому же, некоторые из них пересматриваются.  

–Ладно, будешь у меня консультантом по уголовным делам. А если кто будет обижать, мне скажи, я ему рога обломаю. И куму скажу, чтобы тебя на более легкую работу пристроил.  

Так с первого же дня в колонии Александр попал в более выгодные условия.  

Пока шло следствие, пока находился с СИЗО, пока шел суд и потом этапирование Александру особенно задумываться о содеянном им было некогда. А теперь, в колонии до него стал доходить весь этот ужас его поступка. Оборвал сразу три жизни. Молодая женщина, пусть не кристального поведения жила, мечтала о лучшей жизни, хотела создать семью, как все, иметь детей, жить для кого-то. А он в одно мгновение оборвал эту тонкую ниточку жизни. А ведь у нее были родители, на которых свалилось это горе. И та женщина с сыном в машине. Приехала домой, где, возможно, ждал ее муж. И не дождался… А тот пятилетний мальчишка. За что он лишил его жизни?  

Эти мысли теперь постоянно наплывали на него, где бы он ни находился. “Пахан”, действительно, поговорил с руководством колонии и Александра перевели с делянки, где валили лес, в контору. Он теперь стал, по словам “пахана” “секретуткой, ” Ему поручили писарскую работу, вести картотеку и другие бумажные дела.  

Морально от этого ему стало не легче. Там, на свежем воздухе, занятый тяжелым физическим трудом, ему было бы легче отвлечься от своих тяжелых мыслей. А теперь, сидя в теплом кабинете с бумажками, и, чаще всего, в полном одиночестве, постоянно находился под воздействием этих страшных воспоминаний. Он снова и снова анализировал свои действия того дня, и постоянно задавал себе вопрос: могло ли быть все по-другому? Когда, что и, где он сделал не так? Мог он в тот вечер не поехать к Георгию Ивановичу? Мог, но неудобно было бы это не сделать, отказать человеку, который для него столько сделал. Вот это “неудобно” перед кем-то часто заставляет нас делать то, что на не хочется или не нужно это делать вообще. А он соблазнился обещанным предложением. А там, в гостях у Георгия? Мог он не пить? Ведь попытался же возразить, что он за рулем? Не настоял на своем. Не хватило настойчивости. Опять это НЕУДОБНО! Не выпей он тогда, может и не гнал бы машину так быстро, может хватило бы реакции проскочить между Окой и самосвалом. Эх, вернуть бы время вспять… Все мы крепки задним умом…  

Эти мысли постоянно изводили его. Кроме того, что он в одиночестве сидел в конторе, на прогулках и в свободное время он ни с кем не общался, находил укромные уголки и там переживал свои тяжелые мысли. Однажды в таком состоянии он забрел в лагерную часовню. Туда он попал впервые. Он не был верующим человеком. Родился он и воспитывался в советское время, когда вера в Бога была не в моде, а к религии относились, мягко говоря, просто терпимо. Верующих не преследовали, но соблюдение постов и обрядов не приветствовалось. Обстановка в часовне его поразила. В полумраке мерцали свечи перед ликами святых. В этой полной тишине было что-то возвышенно-торжественное. Александр молитв кроме “Отче наш” не знал и встал перед Распятием и стал по памяти читать эту молитву. Когда она закончилась, он стал обращаться к Господу своими словами, просить у Господа прощения за свой страшный грех. Он провел в часовне больше получаса и вышел оттуда и как-то сразу стало легче у него на душе. Вышел оттуда каким-то обновленным. Во всяком случае, ему так показалось. И с того дня при каждом удобном случае, он шел в часовню и молился. Его посещения и моление заметил священник лагеря отец Никодим. Он подозвал его к себе.  

–Сын мой, я вижу, что ты постоянно и усиленно молишься. Какой грех ты просишь у Господа нашего простить тебе?  

–Ох, батюшка, никакими молитвами мне не заслужить прощения Господа.  

–Господь милостив, он учтет твое раскаянье и даст тебе испытания чтобы облегчить твою душу. Какие же ты грехи совершил, сын мой, что так усердно молишься?  

И Александр подробно рассказал отцу Никодиму что случилось на дороге в деревне Верхние Ручьи 13 августа. Когда он закончил, батюшка, помолчав, сказал:  

–Лишение жизни человека – это страшный грех. Но ты совершил его не умышленно. Ты специально не планировал и не совершал это убийство. Ты сделал это по неосторожности, по глупости. Твоя главная вина, что ты сел за руль в пьяном состоянии. За это ты несешь наказание. Молись, мой сын. Господь твои молитвы услышит. На Страшном Суде он зачтет трое раскаянье. Приходи сюда чаще, облегчай свою душу молитвами.  

И с тех пор Александр стал часто посещать часовню и общаться с отцом Никодимом.  

(продолжение следует)