Путь в Синеречье

Дорога, что была выложена брусчаткой, казалось, десятилетия назад, пролегала через вершину холма и вела аккурат за город. Стоя у подножия и глядя, как серая полоса брусчатки рассекает укрытый ярко-зеленой травой холм и устремляется на километр вверх по склону, Митрич присвистнул:  

–Так-с… Привал! – скомандовал старик и скинул походный рюкзак с плеч. Я же, услышав заветное «привал», рухнул на колени, шумно выдохнув. Рюкзак был и у меня и тот едва не прижал меня к земле, когда ноги мои подкосились. Почему-то, слабость в ногах у меня была с самого начала пути.  

–М-да, малой, привыкай, это – наши новые реалии, -сказал Митрич, глядя как я жадно глотаю воздух, -чай будешь?  

–Да…Спасибо, -ответил я, приняв более удобную позу для сидения. Митрич открыл молнию на рюкзаке и, недолго порывшись в нем рукой, вытянул термос и один одноразовый стаканчик. Крышку термоса, как и стаканчик, Митрич щедро наполнил до краев ароматным чаем. Я поднес крышку к носу – пахло малиной.  

–Твое здоровье! – воскликнул старик, приподняв стаканчик вверх, -оно тебе пригодится. Идти еще столько же, если не больше…  

Судя по улыбке на лице Митрича, которую он не снимал с лица даже когда отпивал чай из стаканчика, он пытался меня подколоть. Что ж, стоит признать — нужно отдать старику должное. В свои шестьдесят он был словно выносливее меня, хотя шли мы нога в ногу почти целый день, пока пытались покинуть город. Будучи даже с увесистым рюкзаком, он, как и я, не раз пересекал высокие ограды, лестничные пролеты, и прочие препятствия, возникающие на нашем пути. Однако Митричу – хоть бы хны. Он всё-также говорил о планах, травил байки и, естесственно, не упускал возможности по-доброму и по-старчески подколоть меня. Ладно, на сей раз, Митрич, твоя взяла.  

–Слушай, Митрич, -начал я, – а что там в этом, в Синеречье?  

Старик задумался. Конечно, он точно знал ответ, но по его внезапно застывшему на месте взгляду, я понял, что он подбирает нужные слова.  

–Я не знаю, малой, -ответил он, -но я уверен, что там гораздо лучше, чем здесь.  

Он махнул рукой со стаканчиком в сторону города, я обернулся. В окнах высотных зданий отражался закат, местами на билбордах можно было заметить проигрывающуюся по кругу и изредка глючащую рекламу какой-то техники. Улицы города пустовали и местами поросли травой. Впрочем, природа давно начала брать верх над цивилизацией, ведь первые этажи жилых домов поросли лозой и цветами. Да и когда мы шли через город, то встречали пару лисиц. Наверное, сбежали из местного заповедника. Хотя, весь город теперь – заповедник.  

–Интересно, а в этой вашей «виртуальности» такое есть? – вдруг затронул эту тему Митрич. Раньше он старался избегать этого и пресекал любые мои попытки заговорить с ним про технологические нововведения.  

–Не знаю. Наверное, там всё есть, иначе почему все предпочли остаться там? –ответил я рассеяно, не ожидая ответа на мой вопрос. Но у Митрича было на то своё мнение:  

–Тьфу! Проклятие это наше, а не благо. Придумали тоже – «Мы исполним ваши мечты», да кому это надо?! Похерили всё, к чему мы тысячелетиями шли в обмен на игрульки, будь они неладны…  

Старик взял у меня крышку от термоса и, закрыв его, убрал обратно в сумку вместе со стаканчиком.  

–Пошли, малой, Синеречье ждет! –добавил Митрич и, забросив рюкзак на спину, устремился к вершине холма.  

То ли от недовольства, то ли от чая, но у старика будто бы открылось второе дыхание. Я же старался не отставать, как и не подавать виду своей усталости, хотя ноги буквально немели. За холмом нас ждало бескрайнее поле, не заканчивающееся даже на горизонте. Лишь тропа, золотистые колосья пшеницы и…кажется, вдали виднелась какая-то хижина. Может, сторожка или маленький склад – трудно было понять с такого-то расстояния.  

–Думаю, там переночуем…- сказал Митрич и пошел в сторону маленькой постройки по тропе. Солнце почти село, отчего золотистые поля стали приобретать более темные оттенки. Фонариков, как и телефонов, у нас при себе не было, потому уже через полчаса единственным источником света для нас была Луна, а ориентиром служил тусклый розовый огонек, исходящий из хижины, до которой оставалось идти пару сотен метров.  

Что ж, я был близок к правде. Когда мы подошли практически вплотную к постройке, то поняли, что перед нами старая хижина, быть может, смотрящего за полем сторожа или фермера. Мы с Митричем остановились у входной двери.  

–Нехорошее у меня предчувствие… -вымолвил я вполголоса.  

–У меня тоже, но выбора у нас пока нет, -ответил Митрич и открыл дверь. Скрип петель разнесся эхом по помещению. Нигде в доме не горел свет, кроме одной комнаты слева. Розовое свечение в ней было довольно яркое, чтобы частично освещать соседние. Наверное, благодаря этому мы не бились в потемках о каждый угол, когда вошли. Любопытство взяло над нами верх и мы, крадучись, направились в сторону «розовой комнаты». Мы оба догадывались, что в ней увидим, но надеялись ошибиться.  

–Есть тут кто? –тихо произнес Митрич, заглядывая в освещенную комнату. Я же встал рядом с ним. К сожалению, мы не ошиблись – в комнате был человек. Вернее, обитатель. В кресле по центру комнаты лежало истощенное обнаженное тело. Вокруг его головы было источающее розовый свет кольцо, схожее на миниатюрный аппарат МРТ, который я ранее видел в больницах. К поясу лежавшего было пристегнуто еще одно устройство, закрывающее пах. Вся эта аппаратура была соединена проводами с компьютером, что стоял в углу комнаты и не уступал в размерах шкафу для одежды, что стоял рядом. Около кресла был размещен какой-то резервуар, который соединялся трубкой с устройством на паху истощенного. Человек в кресле больше походил на труп, лишь слабые движения грудью были единственным признаком жизни. Казалось, каждая кость скелета обитателя хижины была видна сквозь тонкую потемневшую кожу. Одежда лежавшего была разбросано по полу, но давно уже была не по размеру. Теперь же хозяина этого дома можно было с легкостью целиком завернуть в футболку, будто в мешок.  

–Чувствуешь? Прогресс! –со злой иронией выдал Митрич и хотел было закрыть дверь, но человек в кресле вдруг зашевелился. Аппарат на поясе лежавшего странно завибрировал, а истощенный вдруг вытянул ступни и тихо застонал. Человек в кресле задергался, пытаясь напрячь иссушенные мышцы, создавая при этом громкий хруст отекших суставов. Меня чуть не вывернуло и перед тем, как Митрич закрыл дверь, я успел увидеть, как от устройства на паху к резервуару по трубке потекла какая-то жидкость.  

–Романтика началась, бляхомуха… – с грустью и отвращением сказал Митрич, – в моё время за девушками ухаживать надо было. В кино водить, в ресторан, за руку держать, в конце концов. А у этих…  

Я решил отойти от темы увиденного, чтобы успокоиться:  

–И как? За многими девчонками по молодости бегали?  

–А ты думаешь, почему я такой выносливый, малой? – отшутился старик. Мы рассмеялись, не то от остроумия Митрича, не то на нервной почве от картины в «розовой комнате». Мы прошли на кухню, закрывая позади нас все двери. Не знаю, зачем. Наверное, хотелось огородиться от этого «плода прогресса». Митрич начал рыться в кухонных шкафчиках:  

–Слушай, если вдруг попадется на глаза какая-нибудь кастрюлька – дай знать.  

–Мы возьмем чужое? – спросил я.  

–Нет, мы воспользуемся, а потом приберемся за собой, мы ж не свиньи. Нам бы только заночевать, а после уже и в Синеречье.  

Кастрюля оказалась на видном месте – на плите, на что я указал Митричу. Тот, назвав себя «дурьей башкой», взялся за готовку. Посовещавшись, решили сварить рис, благо я носил упаковку в своем рюкзаке. Воду старик вылил из своей фляжки, а сваренный рис подумали смешать с тушенкой, благо той у нас было по три банки в каждом рюкзаке. Тарелки и столовые приборы нам любезно предоставил отсутствием каких-либо возражений хозяин хижины. Сытно поужинав, расстелили спальные мешки на полу кухни. Митрич моментально провалился в сон, а я просто лежал, глядя в потолок, и думал о Синеречье. Старик мало о нем говорит, а ведь еще три дня пути... А стоит ли оно того? Что ждет их в конце их долгого пути? Наверное, после увиденного в «розовой комнате», словам Митрича действительно можно верить. «Там гораздо лучше, чем здесь». С этими мыслями я и провалился в сон.  

***  

–Мы сделали всё, что могли… – с грустью сказал врач, чем вызвал горькие слезы на лице женщины, что, казалось, простояла возле палаты целую ночь, не переставая горько рыдать. Мужчина, что был с ней, приобнял ее и та тихо заскулила, иногда всхлипывая, утирая слезы о его плечо. Врач никогда не любил произносить подобное, несмотря на огромный опыт за плечами. Многое ему приходилось видеть за годы в медицине. Он и сам готов был упасть без сил в любую минуту, ведь всю ночь он провел возле тела подростка со скальпелем в руках. Увы, но еще на этапе начала операции врач понимал, что шансов на успех практически нет. В лучшем случае – инвалидное кресло до конца жизни, ведь вытаскивать ребенка, попавшего под грузовик, практически с того света приходилось впервые. Однако, клятва и надежда не позволяли ему оставить попытки бороться. Из-за тяжелых травм нижняя часть тела подростка практически отсутствовала, а часть органов была заменена медицинским оборудованием, поддерживающим висящую на волоске жизнь ребенка.  

–Мы можем поговорить наедине? –обратился муж убивающейся в горе женщине к доктору.  

–Да…Да, конечно… – голос врача дрогнул. Он впустил мужчину в палату. Мужчина взглянул на койку, после чего вновь вопросил:  

–Сколько он…сколько у нас есть времени?  

–Не могу сказать наверняка, но…Полагаю, пара дней, может, три, но…Повторюсь, мы сделали всё, что в наших силах. Дальше всё зависит от него… – сказал врач, с грустью посмотрев на койку.  

***  

Разбудил нас яркий свет, что бил через окна прямиком на мои и Митрича закрытые веки. Позавтракав приготовленной с вечера кашей, мы убрали за собой посуду и вновь начали готовиться к неблизкой дороге. Мы начали заметать за собой следы нашего пребывания в чужом доме, открывая двери во всех комнатах. Дверь в «розовую комнату» открывать никто не хотел, но Митрич, все-таки, решился. Я не стал заглядывать туда снова – предпочту забыть это как страшный сон. Старик же бросил взгляд на лежащего, тяжело вздохнул и отошел от двери. Мы оба вышли к тропе, что простиралась через золотистые поля. Под рассветными лучами оно казалось каким-то сказочным. Я бы даже сказал… нереальным. Легкий прохладный ветерок раскачивал колосья, создавая приятный уху шелест. Это нельзя было описать словами – только прочувствовать душой. Митрич прошел пару шагов и, остановившись, обернулся. На его лице вновь проступила улыбка:  

–Ну ты как, идешь? Синеречье ждет нас.  

Я поправил рюкзак на плечах и, надев улыбку и на себя, поспешил нагнать своего проводника.  

–Молоток, малой! Я тут историю вдруг вспомнил, всё на языке вертелась...  

Старик всё-также травил байки, говорил о планах и, естесственно, не упускал возможности по-доброму и по-старчески подколоть меня. Ладно, и на сей раз, Митрич, твоя взяла.