Дембельский марш в тапках

Петька Стручков был парнем с деревни, с характером, как у старой коровы: упрямый, ленивый, но крайне симпатичный. Когда ему пришла повестка, он сказал матери:  

— Мам, если не вернусь, корову не продавай. А если вернусь — тоже не продавай. Я к ней привязался.  

Мать всплакнула, собрала ему в армию целую авоську: варёные яйца, сало, вязанные носки и письмо на случай тоски. Петька не читал — на вокзале нашёл девчонку и пытался произвести впечатление, жуя сало и рассказывая, что он — будущий лейтенант спецназа.  

Попал он в часть, где командиром был прапорщик Лойко — человек с голосом, как у кофемолки с песком. В первый день Петьку нарекли Ласточкой, потому что он «влетел» в каптерку, споткнулся об ведро, ударился об дверь и вылетел обратно, как птица, заодно сбив двух сослуживцев.  

— Ласточка, — мрачно сказал прапорщик, — в армии главное — это не скорость. Главное — не мельтешить.  

— Так я ж летать хотел, товарищ прапорщик…  

— Полетишь. Через месяц — на швабре.  

Учебка была весёлой. Особенно весёлой для тех, кто смотрел со стороны. Петька впервые в жизни гладил форму — утюгом. Правда, сначала он гладишь сапог. Сапог не возмутился. Второй сапог — расплавился. После этого Петьке запретили касаться техники и поручили великое дело — обучать остальных новобранцев искусству побега от дневального.  

— Главное — не шуметь, — объяснял он, ползая под кроватями.  

— А зачем ползём?  

— Потому что у дневального зрение на уровне курицы. Главное — не кукарекнуть.  

Столовая — отдельная опера. Повар по прозвищу «Лобстер» (никто не знал почему — он был худой и белый) готовил так, что котлеты можно было использовать как гранаты. Петька однажды попытался разогреть их на батарее. Через час котлета исчезла. Либо испарилась, либо сбежала. Предположительно — в штаб.  

После этого вся рота питалась тихо, без вопросов. И только Петька говорил:  

— Армейская кухня — это не пища. Это опыт.  

Когда Петьке оставалось три дня до дембеля, он уже начал ходить, как генерал в отставке: спина ровная, живот вперёд, руки за спину, тапки на босу ногу.  

— Ласточка, — говорил прапорщик, — ты летать начал, что ли?  

— Я уже в мыслях дома. На сеновале. С коровой. Ей без меня скучно.  

На последнюю проверку он вышел с веником вместо автомата и с табличкой «Домой хочу». Командир только махнул рукой:  

— Дембеля, они как привидения. Уже не здесь, но ещё не ушли…  

Эпилог  

Петька вернулся домой. Корова его узнала, боднула и облизала. Мать плакала, отец молчаливо кивнул, а соседка Маринка сказала:  

— А что, повзрослел.  

— Это от каши, — ответил Петька. — Полтора года кулинарного ада не проходят даром.  

И пошёл по деревне в тех самых тапках, которые не снимал последние трое суток. Потому что армия — это не только служба. Это стиль. Особенно дембельский.