Последнее мгновение

Обратно шли молча. Я нёс в руках рюкзак Миши.  

Солнце скрылось за линией горизонта и последние лучи окрасили небо в розовато-лиловый цвет.  

Идём вдоль леса, по колено в траве. Вокруг мелькают полевые: васильки, лютики и ромашки. Кругом тихо. Только воробей, словно боясь нарушить тишину, изредка еле слышно чирикает. Командир Алексей, понурив голову, идёт впереди меня. Его плечи поникли. Идёт чуть пошатываясь. Я нагнал его. Взглянул на его лицо – глаза уставились в траву, словно он уронил в неё что-то очень маленькое, но дорогое. Слеза стекла по щеке, и оборвалась, падая каплей в густую зелень травы. Взгляд неподвижен. Веки припухли от слёз. Верно, всю дорогу плачет. Я замедлил шаг. Он снова впереди. Его плечи поникли… Он попытался закурить сигарету, но руки дрожали. Он смял её в кулаке и швырнул в траву. Я зажёг свою, сделал пару затяжек и протянул ему поверх его плеча. Он взял дрожащими сухими руками и закурил. Затем присел на корточки. Голова упала. Послышался тихий стон, плечи сотряслись… Я стоял, не двигаясь, за его спиной. Он снова встал, покачнулся, остановился… и снова зашагал.  

Сумерки незаметно подкрались и заполнили всю панораму сине-серым цветом.  

…Звук шагов по траве, тёмное небо без единого облака, лёгкий ветер, воробей… словно каких-то пару часов назад перед глазами не лежали трупы наших противников и нашего товарища; а где-то, за тысячи километров, не ведутся огнестрельные бои и люди без паники ведут свои житейские дела… вокруг тишь и благодать…  

Командир Алексей лежит в траве. Из ушей его стекает, струйкой, кровь.  

Я не слышу воробья – уши заложило и в висках бьёт. Я попытался закричать. Что-то больно сдавило горло. Голоса своего не слышу.  

Гул уже где-то в теменной части головы. Я чувствую как мои ноги утопают в очень мягкой «ватной» траве. Стук в ушах… темнота.  

Кажется, я улыбался…