Полусон, полуявь

Обесточенный день улыбается тишиной,  

Обводя силуэт на полу мой старательно мелом.  

Я гуляла в аду этой ночью… и перегорела,  

И сгорела весна – в пепел мысли давних миров.  

Вся гостиная залита солнечным молоком,  

Под туманом зеркал отпечатки прошедших дней,  

От исчезнувших лиц тени прячутся в глубине:  

Полусон, полуявь – мук хождение в беспокойном.  

Разве важно уже – плачет колокол или Коци́т?  

Два источника звука различны, но стали едины,  

И возможное утро так мудро покроется пылью,  

Только завтра… иудно припудрив наивность границ.  

В растревожено зыбком, оставленном кем-то на воле,  

Моём времени, между вселенной и мигом,  

В бездне небытия тихо мается что-то великое,  

Неизведанно тайное, что никто никогда не откроет.