Разговор двух трансгуманистов

Прекрасный европейский сад. Лето. Поют птицы, белки бегают по деревьям, веет тёплый ветерок.  

На террасе красивого двухэтажного дома сидит андрогинный мужчина с книжкой на коленях. Рядом с ним парит над землёй металлический шар диаметром около метра, усыпанный выпуклыми чёрными линзами.  

— Джон, разве здесь не прекрасно? — спрашивает шар.  

— Да, прекрасно. Только было бы явно лучше, если бы мы выбрали для виртуальной встречи поле посреди Марса, или хотя бы небоскрёб двухуровнего города, первый уровень которого освещается только лампами, а не настоящим солнцем. Твоя тяга к ретроградному всегда вызывала у меня скуку и непонимание.  

— А что же тут плохого? Во-первых, это красиво с эстетической точки зрения. А во-вторых, если смотреть с твоей позиции, такая конструкция значительно легче воспроизводится, а значит, меньше подвержена риску исчезновения и может быть восстановлена несмотря на экономические, политические или военные катастрофы. Или, говоря твоими словами, «более жизнеспособна, так как способна к репродукции». Это ведь не комплексная система нейронных компьютеров. Разве не так?  

— Да, ты прав. Эта система более жизнеспособна. Но она никогда не сравнится с той красотой, которую дал нам прогресс. А именно — современные возможности. Эти возможности и есть настоящая красота.  

С самых древних времён люди руководствовались устаревшими социальными, экономическими и прочими структурами. Например, гендер. Сейчас все понимают, как устроен мозг и тело человека, что нет никакой души, и что можно влиять на биохимию мозга, как нам угодно. Раньше люди спрашивали: «Можно ли считать человеком киборга, у которого не осталось никакой органики, только личность? » Это же глупо — считать, что есть только мужской и женский пол. Современный человек может изменить мозг так, чтобы чувствовать себя кем угодно и влечься к кому пожелает. А тела из полисиликона — мы можем предоставить любую форму, кому угодно.  

— Очень забавно, что, несмотря на своё презрение к человеку стандартного типа, распространённому до начала XXII века, ты всё равно выглядишь как типичный европеоид с привлекательными чертами того времени. Хотя и состоишь из сплавов и полисиликона, — сказал шар.  

— А ты, несмотря на свою любовь к устаревшему органическому человеку, сам металлическая сфера. Что бы подумал человек XX века, увидев тебя? Какой ужас он бы испытал, узнав, что такие, как ты, — и есть люди будущего. Особенно вспоминая, как до внедрения антигравитации вы перемещались на паукообразных ногах. Гигантские металлические пауки — мерзко и жутко. Большего он бы ничего не исптыал к людям-сферам.  

— Нет, ты не прав. Мои органические части до сих пор хранятся в криокамерах биохранилищ. Я в любой момент могу снова стать человеком, максимально приближённым к стандартному.  

— Но ты, как я вижу, не спешишь этого делать.  

— Во всяком случае, у меня романтические отношения с другим человеком, а не с ИИ.  

— Отношения с другой сферой ничем не лучше моих отношений с ИИ. Помни, что вы с К1 800 778 99...  

— Пожалуйста, не называй её номер. Её зовут просто Кей.  

— Вы с Кей находитесь за тысячи километров друг от друга и общаетесь только в Сетевой Сфере. А я, разговаривая с Александрой, чувствую то же самое, что и обычный человек. Я чувствую, касаюсь, люблю. И она тоже. Это и есть суть человечности. Несмотря на то, что она полностью искусственная, с искусственным интеллектом, она способна к чувствам, свободной мысли и даже репродукции. Разве это не подходит пд определение "человек"?  

— Джон, с тобой всегда было сложно говорить.  

— Сложно — потому что я живу в четырёхуровневом городе, вижу солнце, чувствую полибетон под ногами. А ты в своём физическом виде лежишь в складе Micro-Industries, среди тысяч таких же сфер, в полной темноте. Как книга в запечатанной библиотеке.  

— Через Сетевую Сферу я тоже чувствую, живу и наслаждаюсь жизнью. Я способен увидеть побывать на всех планетах солценой системы. Ты это знаешь. Я больше не хочу продолжать эту склочную коммуникацию. Конец связи.